Граф Лазарев. Том IV - Вик Флавий

его видеть, но барон Лазарев никогда не был любителем ходить в гости. Разве что в те дома, в которых очень хороший повар.

— Фаиночка моя музыкой занялась, — похвастался дядюшка. — Она сначала так просто попробовала, для развлечения, подруга скрипку подарила. В детстве-то у нее к музыке не было особой любви. А тут вдруг как начала играть, день и ночь пиликает. Учителя выписали аж из Москвы, говорит, у нее талант. Теперь занимается целыми днями.

В голосе дядюшки звучала отеческая гордость и еще какое-то чувство. Именно это чувство испытывает человек, сосед которого завел вдруг пару орущих детей, купил барабан или нашел новые интересные способы применения перфоратора. Кажется, я понял причину столь раннего визита.

— Фаиночка завтра приедет, прямо к венчанию, с подарками. А я вот решил пораньше. Сам понимаешь, давно вас с Игорем не видел.

— Вы всегда желанный гость для нас, дядюшка, — заверил я. — Мой дом — ваш дом, в нем всегда готовы для вас самые лучшие комнаты. И, главное, тихие.

— Я тебя спросить хотел: что вам подарить-то? Понимаю, это, наверно, невежливо, но все-таки свои люди, родственники. — Дядюшка крякнул и влил в себя еще одну стопку водки. — Лучше спросить и купить нужное, чем подарить как положено, на свой вкус, а вам не понравится. У меня такой хороший сервиз есть, кстати, не нужен вам?

Я оценил необходимость дарения сервиза. По степени актуальности для меня сервиз находился где-то между набором юного химика и балетной пачкой.

— Знаете что, дядюшка. — Я вдруг кое-о-чем вспомнил. Раз у меня завтра праздник, надо быть добрым — думать не только о себе, но и о братьях наших непарнокопытных. — Помнится, у вас была кобыла Груня. Она все еще в добром здравии?

— Да что ей сделается? Пасется себе. Толку от нее, честно говоря, никакого. Слабосильная, безродная, масть убогая. Планирую продать.

— Я бы с удовольствием принял ее в качестве подарка. А то коню моему скучно, с другими лошадьми он не ладит. А с Груней они, кажется, подружились, когда я к вам ездил.

Красное лицо дядюшки просветлело. Идея явно пришлась ему по душе. Хорошо, что дядюшка не видел, в каких именно позах дружили Груня с Инцитатом, а то оно стало бы еще краснее. Хотя кто знает, может, этого старого алкоголика такими вещами не проймешь.

— Кобылу? Да это запросто. Позвоню Фаиночке, она завтра приведет. Мог бы давно сказать, я бы ее тебе просто так отдал.

Обрадованный тем, что вопрос с подарком разрешился, дядюшка снова принялся за еду. Поняв, что любимый племянник не настолько любим бароном Лазаревым, как зайчатина, и разговор временно прервался, я снова повернулся к Турчанинову. Тот тут же отреагировал.

— А типография у вас как поживает? Дарья говорит, там всего четыре работника.

— Увы, пока да, но зато каких! Вы оставили мне прекрасные кадры, Ефим и его подчиненные и за десятерых справятся. А новенький, которого я нанял, и вовсе золото. Очень примечательная личность.

Я не стал уточнять, чем именно примечателен Радомир, поскольку не был уверен, что смогу объяснить это в печатных выражениях.

— И все же только четверо, а производство растет. Да и ваш кузен и моя дочь, при всем к ним безграничном уважении, не могут все время находиться в Оренбурге, а отсюда до типографии путь не близок. На вашем месте я бы доверил управление печатней какому-нибудь деловому человеку, а еще лучше взял бы его в соучредители. Ефиму с Мартыновыми нужна твердая рука, поверьте моему опыту.

Вот как. Значит, от шахты интерес Турчанинова переметнулся к отданной им же типографии. Ну уж нет, печатню я этому ушлому барону не отдам. Не родился еще тот тесть, который отнимет у меня ставший практически родным турнепс!

— Спасибо за совет, но, думаю, это лишнее. Наша семья полностью справляется с управлением типографией. Я доверяю своим работникам, им не нужно каждые пять минут указывать, что делать. Каждый из них за турнепс голову сложит. Так что мы вполне сможем руководить печатней и из Лазарево.

Турчанинов собрался было что-то ответить, но тут дверь обеденного зала распахнулась, и на порог шагнул Петька. Он выглядел смущенным и держал в руках экземпляр нашего бесценного журнала.

— Ваше Сиятельство, простите, что отвлекаю, но тут «Турнепс» пришел, последний выпуск. Я подумал, срочно вам показать надо.

Я, не дожидаясь, пока мальчишка подойдет, вышел из-за стола, выхватил у него из рук журнал, развернул его и выругался.

— Что там? — Игорь заглянул мне через плечо.

— То, что при дамах я произносить отказываюсь. Радомир опять за свое.

— Опять пишет неприличные стишки?

Я кивнул.

— Про Его Величество⁈

— К счастью, нет.

— А про что же тогда?

— Про все. — Я протянул газету Игорю. — Читай сам. Он умудрился написать похабный стих даже про турнепс!

Игорь пробежал глазами страницу, те медленно округлились.

— Куда-куда? Как можно засунуть турнепс в… Ладно, я не хочу об этом думать. Но кто допустил этот кошмар в печать?

— Вот мне тоже интересно. Ефим должен был ему уши надрать за такое.

— Что там такое? — спросил Турчанинов из-за стола.

— Ничего особенного, просто опечатка в одном месте. Петька у нас просто очень ответственный, все замечает, решил показать барину безобразие. Так за Род Лазаревых радеет, хочет, чтобы все везде было идеально, и в усадьбе, и на всех подконтрольных нам предприятиях. Золото, а не парень. Правда, Петька?

— Да, Ваше Сиятельство, так и есть, — закивал догадливый мальчишка. — Даже две опечатки, вот здесь еще.

— Вот бездельники. — Я покачал головой. — Обязательно разберусь. Хотя статьи, как я посмотрю, хорошие, просто отличные статьи. Так что в целом ребята работают неплохо. Но все равно спасибо, что сообщил.

Я похлопал Петьку по плечу и сунул ему монетку за сообразительность. Тот просиял.

Когда обед закончился, я первым делом поднялся наверх и позвонил в типографию. Полминуты слушал гудки, пока мне не ответил незнакомый голос.

— Печатный дом графа Лазарева слушает. Кто звонит?

— Граф Лазарев и звонит, — представился я хмуро. — Что у вас там происходит?

— О, Ваш-Сиятельство, это вы, — скороговоркой произнес незнакомец. — Большая честь вас слышать! А что у нас происходит?

— Почему в последнем номере напечатана всякая похабщина? Его Величеству это явно не понравится, он мне голову снесет за такое! — Хотя может, и понравится, но голову снесет все равно. В воспитательных целях. — У вас что, редактор вообще ничего не контролирует?

— Ефим у нас заболел. А братья Мартыновы того. Запили, — пожаловался голос. — Один Радомир остался, но он парень молодой, безбашенный. Соображать соображает, но управы на него никакой нет. Ну вот и…

Я мысленно подсчитал количество своих сотрудников. Выходило, что сейчас со мной разговаривает то ли кто-то, нанятый без моего ведома, то ли типографский призрак.

— А ты тогда кто?

— Антип я. Дворник местный. Вы меня, Ваш-Сиятельство, не застали, болел я, когда вы к нам начальствовать пришли.

Да, действительно, Ефим упоминал про какого-то дворника. Я прикинул масштаб катастрофы. Судя по масштабу, катастрофа не умещалась в нашей гостиной. Ну работнички! Каждому из них я засуну турнепс туда, куда советовал Радомир в своем недавнем творчестве. Заодно проверим, возможно это технически или нет.

Надо бы отчитать Дарью за бардак на вверенном ей предприятии, но она сейчас наверняка в компании папаши. С другой стороны, за что отчитывать? Рыжая занималась подготовкой к свадьбе, в чем я ей, положа руку на сердце, ничем не помогал, она не может разорваться. Я надеялся, что Игорь с Дарьей будут приглядывать за типографией скорее номинально, Ефим и его команда как-нибудь сами справятся. А на деле, как только бдительное начальственное око отвернулось, они тут же отбились от рук.

Возможно, мне и правда нужен управляющий в печатню. В мою голову даже закралась мысль, что дела у типографии наладятся, если Турчаниновых в ней станет больше, но я ее отбросил. Сделай Турчанинова управляющим типографии — не заметишь, как он отожмет ее полностью, да еще и стребует с тебя неустойку за то, что там не убрано. Нет уж, не в меру деловому тестю я это не доверю, нужен кто-нибудь попроще.

Остаток дня прошел без происшествий. Я пообщался с гостями, поужинал, еще раз навестил троллей, убедившись, что ни один сарай более не пострадал. А на следующий день, внезапно, словно удар кирпича по голове, настала свадьба.

К положенному времени, то есть к двум часам, мы прибыли в часовню. Я на автомате отвечал на поздравления и разглядывал