На краю времени, на пороге мира - Анна Клименко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это потому что я пытаюсь учесть все возможные варианты, – пробурчал Магистр, – их слишком много и готов дать голову на отсечение, что я так и не смог продумать все.
– Почему же? Ты ведь считаешь себя таким умным!
– Да потому что каждый человек думает по-своему, – Магистр пожал плечами, – неужели это не очевидно? Я не могу перевоплотиться, скажем, в императора Квентиса, чтобы точно сказать – а что ему может стукнуть в голову.
Он в раздражении поглядел на мальчишку.
– Ну, теперь ты от меня отстанешь со своими дурацкими вопросами?
Тот ухмыльнулся.
– Пожалуй. Я не буду тебя отвлекать некоторое время… А ты рисуй, рисуй… вдруг да получится? Мне тоже интересно.
Он наклонился к схеме, проследил за линией с пометкой «Миральда».
– А что с этой будет?
– Возможно, она в конце концов сделает нечто полезное для всех, – пробормотал Магистр, – а, возможно, и не доживет до того дня. Все зависит от поведения вот этой линии.
И черкнул ногтем по паперу.
– Но здесь нет никакой метки, – мальчишка почесал затылок, – почему?
– Видимо, у того, кому предназначена эта судьба, нет имени.
Тут магистр решил, что и без того слишком долго возится со своим надоедливым приятелем. В коне концов, схема получалась крайне любопытной, и он намеревался провести еще часок-другой за распутыванием клубка.
– Ну, иди, иди. Дай мне подумать, в конце концов!
Мальчишка шмыгнул носом.
– Эх, жаль, что ты меня прогнал. Мы бы вместе… Таких дел наворотили!
– К сожалению, это невозможно, – сухо ответствовал Магистр, – иди, прогуляйся. А я, может быть, набело перерисую схему.
… Оставшись в одиночестве, он уселся за стол, обхватил руками голову и задумался. На зеленоватом листе папера сплетались и расходились нити судеб, и на них были нанизаны кружки тех событий, которые могли произойти. Магистр в отчаянии еще раз оглядел свою схему, и ему пришла в голову замечательная мысль: а что, если ввести новое понятие, «вероятность» еще не случившегося? Скажем, нулем можно будет обозначить то событие, которое никак не может произойти, единицей – то, что грядет обязательно… Тогда можно было бы облегчить себе задачу, и заниматься только теми линиями, где, после сложения всех единиц, получится большее число.
И тут же осекся. Ведь далеко не всегда вероятность можно оценивать как «точно произойдет» или «вовсе не случится»! Всегда будут оставаться события, для которых не скажешь – войдут они в историю мира или нет… Магистр вздохнул. Получался из его схемы какой-то замкнутый круг. Вернее, густая сеть из кривых и кружков, в которой разобраться под силу лишь, наверное, Хаттару Всеобъемлющему…
А все начиналось так просто! С книг, привезенных из Дэйлорона, которые он начал читать одну за другой, с трудом разбирая витиеватый почерк дэйлор. С особым интересом Магистр читал книги предсказаний, старые и потрепанные; как вечному невольнику Отражений ему было любопытно разобраться – а когда же, собственно, настанет конец всему?
Он разбирал пророчества о Последнем Магистре, нашел несколько стихов о Последнем Короле, который должен был погубить свой народ и одновременно дать надежду. Затем, к собственному удивлению, обнаружил кое-что любопытное о той сущности, что называли колодцем Памяти, и под конец наткнулся на сказание о чудовище на троне врагов, разрушающем все сущее. Тут не нужно было особо ломать голову, чтобы понять, о ком идет речь. Магистр достаточно хорошо разобрался в характере Квентиса Доброго, чтобы поверить в скупые строки древних предсказаний. Книга завершалась высокопарными заявлениями, провозглашением написанного той истиной, что непременно сбудется. И трудно было с этим поспорить.
А затем Магистр нашел еще несколько книг предсказаний (видимо, древние дэйлор увлекались прорицанием будущего), и их содержимое повергло его в тягостные размышления. Оказывается, всего, что было упомянуто в первой книге, могло и не быть, если бы… Если бы участники событий принимали бы другие решения. Воистину, все повернулось бы иначе!
Магистр читал и читал; он не нуждался ни в сне, ни в пище, и даже не старился, а потому мог тратить на чтение столько времени, сколько заблагорассудится. Он нашел слова о великой болотной ночнице, предостережения о том, что если сын волшебницы и слуги, убитого своим господином, заглянет в колодец Памяти, мир будет висеть на волоске от гибели, и все будет зависеть от решения, принятого одним-единственным человеком. И, ежели тот человек пойдет по одному пути, мир очистится. Ну, то есть все погибнет, и все когда-нибудь возродится…. Кроме того, великая ночница тоже могла внести свою лепту в историю, но это в том случае, ежели доживет…
В конце концов Магистр запутался окончательно. Даже он, проживший на свете шестьсот лет, не мог составить стройную логическую цепочку из той чепухи, что несли прорицатели дэйлор. И тогда он решился на отчаянный шаг: построить схему наподобие схемы взаимодействий вещей, только здесь вместо вещей будут события, а вместо силовых линий – судьбы. В итоге… задача казалась неразрешимой.
Магистр сидел, слепо уставившись на свое творение. Его палец скользил по линии с меткой «Гиллард» до тех пор, пока она не пересеклась с линией «Миртс, вампиресса». Он усмехнулся и вывел над этим, одним из нескольких возможных событий единицу. По крайней мере, хоть капля определенности в мутном океане «может быть».
* * *…Гиллард Накори никогда не забывал того, как однажды попал в кольцо черных стен. Даже спустя восемь лет, перед Инициализацией, когда ученик становится полноправным магом Закрытого города, он помнил все, как будто это случилось вчера.
Два молчаливых человека долго вели дрожащего мальчишку промеж черных домов с коническими крышами. Краем глаза он заметил, что каменная тварь вернулась на свое обычное место на стене, замерла, угрожающе раскинув крылья. Гилларду было любопытно, куда направился человек, назвавший себя Магистром – но тот исчез, будто унесся с холодным дыханием ночи на самый верх черной башни. Затем провожатые остановились, один из них, с круглым и отечным лицом, долго возился с замком; распахнули дверь, и на Гилларда повеяло затхлостью пустующего жилья.
– Входи, – обронил мужчина. Он стоял чуть позади, сложив на груди руки, и Гилу из-под глубокого капюшона был виден лишь заросший темной щетиной подбородок, – теперь это твой дом. И благодари Магистра за то, что остался жив.
Гил затравленно взглянул в прохладное нутро жилища. Там было темно, пусто и… страшно. Казалось, по углам затаились неведомые твари, только и ждущие, пока кто-нибудь не отважится остаться с ними наедине.
– Прошу прощения, – пролепетал Гиллард, – не могли бы вы оставить мне хотя бы свечу?
Круглолицый маг хмыкнул.
– Ты все получишь утром, когда явишься на прием к Магистру, и он решит, кто будет твоим наставником.
– Подождите… – дыхание застряло в горле у Гилларда, когда маги развернулись и зашагали прочь, растворяясь в ночи.
Он стоял на пороге своего нового дома и отчаянно боролся с желанием броситься за магами и умолять их не уходить. Или, по крайней мере, не оставлять его вот так – одного, в страшном Закрытом городе, в абсолютно пустом и холодном доме. Когда два темных силуэта окончательно расплылись во тьме, Гиллардом овладел панический страх: ему начало казаться, что нечто жуткое, выпивающее тепло жизни, поджидает его среди густой темноты, а снаружи – следит за сыном портного каменное чудовище, зловеще скалясь…
Затаив дыхание, он шагнул внутрь, притворил дверь и уселся рядом с порогом, на тот случай, если придется спешно покинуть недружелюбный дом. Сквозь треугольные оконца струился мягкий лунный свет, мазками ложась на пыльный пол; ничто не нарушало тишины пустого строения. И тени извивались, корчились по углам, а в камнях дремали пугающие призраки древности…
Гил сомкнул глаза лишь к рассвету, а когда проснулся, пол был расчерчен горячими пятнами солнечного тепла. Снаружи доносились обрывки сдержанной беседы, где-то неподалеку постукивал молот кузнеца… Он встрепенулся, и уже при свете дня обошел место, которое Магистр прочил ему домом.
Из узенького коридора, где Гил провел ночь, можно было попасть в две комнаты; они распахивались по бокам подобно крыльям бабочки. Третья дверь, что напротив входной, вела в отхожее место. И повсюду – только голые стены, каменный пол, покрытые пылью; видать, давно тут никто не жил…
Отчаяние мертвой хваткой вцепилось в душу. А ведь еще вчера он мог остаться в своей теплой, пропахшей лавандой спальне! Гил стиснул зубы, чтобы не заплакать. Что ж, судьбе было угодно распорядиться именно так…
Его размышления были прерваны решительным стуком в дверь. Гил поспешил открыть; на пороге стоял парень, совсем молодой, но на вид – заморыш заморышем. Даже Гиллард, будучи десяти лет отроду, вдруг ощутил себя крепким малым.
