Окончательный диагноз - Джеймс Уайт

Но прежде чем Старший врач сумел возобновить опрос, Хьюлитт ответил:

– Если вас интересует, взволнован ли я, – да, я взволнован, очень взволнован. До тех пор, пока я не угодил сюда, у меня ни разу в жизни не было сердечных приступов. Между тем я не чувствую себя настолько плохо, чтобы у меня от страха начался новый приступ.

– А перед первым приступом вы ощущали испуг? – поинтересовался Медалонт.

– Нет, я просто был сонный и расслабленный, – огрызнулся Хьюлитт. – А вот теперь мне страшно.

– На этот раз мы не позволим произойти ничему подобному, – заверил его мельфианин. – Так что не бойтесь.

Все умолкли – молчание затянулось. Тело Летвичи медленно ворочалось внутри хлорсодержащей оболочки, речевая мембрана худларианки не шевелилась, шерсть кельгианки ходила высокими волнами, словно ее шевелил невидимый ветер, ее партнер-нидианин возился с оборудованием для реанимации, Медалонт каждые несколько секунд щелкал клешней, что напоминало стук метронома. Первым заговорил Старший врач:

– Старшая сестра, будьте добры, расскажите мне еще раз, сколько времени прошло от момента первого взятия крови у пациента до того, как его монитор начал подавать сигналы тревоги, и опишите все, что случилось потом.

– Ради того, чтобы пощадить чувства пациента, – изрекла Летвичи, – который, судя по всему, кое-что понимает в медицине, мне представляется, что эти сведения лучше при нем не сообщать.

– А мне, – возразил Медалонт, – представляется, что чем полнее будет осведомленность пациента, тем скорее он поймет свое состояние. Прошу вас, Старшая сестра.

– Примерно через двенадцать с половиной минут после того, как вы взяли у пациента кровь на анализ и ушли, – проговорила Летвичи тоном столь же зловредным, сколь и хлор, которым она дышала, – монитор пациента зарегистрировал критическое состояние. Десять секунд спустя жизненно важные параметры исчезли, а сенсорные реакции и мозговое кровообращение были близки к полному исчезновению. Сестринский персонал находился за пределами поста и занимался раздачей обеда, поэтому я предпочла не тратить даже те несколько секунд, которые потребовались бы для передачи информации другим сотрудникам. Судя по стабильности состояния пациента, резонно было с моей стороны предположить, что произошел не сердечный приступ, а имела место неисправность оборудования. Когда сорок секунд спустя я уже была рядом с пациентом и начала производить непрямой массаж сердца, пациент потерял сознание и оставался в таком состоянии до прибытия реанимационной бригады, которая приступила к работе шесть и одну четверть минуты спустя...

– Вы в этом уверены. Старшая сестра? – вмешался Медалонт. – Вы сильно волновались и могли преувеличить. Шесть минут – слишком долго для реаниматоров.

– Пациент Хьюлитт также слишком долго никакой реакции не давал, – парировала Летвичи. – А я, пока делала массаж, посматривала на часы. Палатные часы к преувеличениям не способны.

– Старшая сестра права, – встрял нидианин, искоса взглянув на свою коллегу-кельгианку. – Правы и вы, доктор. В принципе, такое время до прибытия на место реаниматоров считается непростительно продолжительным. Но по пути сюда у нас было ЧП... мы налетели на тележку, которую работники столовой не успели отвезти в сторону. Несчастного случая не произошло – только посуда с едой разлетелась по всей палате...

– Пациент Хьюлитт, – добавила кельгианка, – выбрал не слишком удобное время для сердечного приступа.

– Несколько минут нам пришлось потратить на проверку оборудования на предмет возможной поломки, – продолжал нидианин. – Сами понимаете, разряд, от которого бы заработало остановившееся сердце тралтана, наверняка бы изжарил сердце землянина...

– Да-да, – поторопился согласиться Медалонт. – Через шесть с половиной минут вы реанимировали пациента. Какую степень помрачения сознания, какие изменения в речи вы отметили после того, как пациент вернулся в сознание?

– Мы не наблюдали никаких отклонений, – ответил нидианин. – Мы не реанимировали пациента. Это удалось сделать Старшей сестре Летвичи еще до того, как мы успели установить аппаратуру. Никакого помрачения сознания у пациента не отмечалось. Первые сказанные им слова заключались в том, что он попросил Старшую сестру перестать колотить его по груди, иначе она раздавит ему ребра. Слова звучали членораздельно, внятно, ну разве что несколько неуважительно.

– Прошу прощения, – вмешался Старший врач. – А я так понял, что пациент пришел в сознание благодаря вашим стараниям. Отличная работа, Старшая сестра. Надеюсь, пациент не повел себя чересчур невежливо?

– Меня обзывали и похуже, – буркнула Летвичи. – К тому же его реакция меня больше обрадовала, нежели обидела.

– Вы правы, – заметил Медалонт и, обратившись к кельгианке, попросил:

– Пожалуйста, продолжайте.

– Когда стало ясно, что пациент Хьюлитт в ясном сознании, – отозвалась кельгианка, – мы вместе со Старшей сестрой стали задавать ему вопросы, направленные на то, чтобы установить, пострадало ли у него мозговое кровообращение. Этим мы занимались до тех пор, пока не появились вы и не стали задавать ему те же самые вопросы. Остальное вам известно.

– Да, – подтвердил Старший врач. – Во время опроса, длившегося около двух часов, никаких признаков потери памяти или нарушений речи у пациента выявлено не было, как и нарушений координации движений. Монитор пациента Хьюлитта регистрировал, как и сейчас, оптимальные параметры всех жизненно важных показателей...

– А теперь, – заметила Летвичи, красноречиво взмахнув каким-то выростом внутри оболочки в сторону палатных часов, – прошло семнадцать минут, а не двенадцать с половиной, как после первого взятия крови, и пациент, как видите, жив.

Пока медики беседовали, Хьюлитт пытался придумать, как ему извиниться перед Старшей сестрой и поблагодарить ее за спасение. Но когда до него дошло значение того, о чем только что сказало это тошнотворное создание, всякие мысли о благодарности тут же вылетели у него из головы.

– Что тут происходит! – взорвался Хьюлитт. – Вы что, просто стоите и ждете, когда у меня начнется очередной сердечный приступ? Или вы разочарованы тем, что приступа нет?

Наступила пауза. Все замерли, кроме сестры-худларианки – та протянула к Хьюлитту щупальце и сразу же опустила его. Затем Медалонт изрек:

– Мы не разочарованы, пациент Хьюлитт, но в остальном вы верно оценили ситуацию. Сердечный приступ мог быть чем-то спровоцирован. Возможно, он произошел из-за того, что я взял у вас пробу крови, хотя такая вероятность и ничтожна. Несмотря на то, что я отказался от введения вам каких-либо лекарственных средств, я все же решил, что маленькая доля обезболивающего, которое, как правило, вводится перед взятием крови, вам не повредит. Время проявления первичной реакции нужно искать в другом, если только... Пациент Хьюлитт, ваши кожные покровы меняют интенсивность окраски. Как вы себя чувствуете?