Строптивая игрушка для принцессы (СИ) - Кристина Миляева

ничего не мог. Магия и возбуждение срывали последние предохранители и запускали те самые, едва заметные импульсы по телу.

— Ты мерзкая и отвратительная тварь, которая не заслуживает жизни! — в гневе выкрикнул он, стараясь убедить себя в том, что не сошёл с ума.

Глава 9

Боль наслаждения

Несмотря на всю ненависть, притаившуюся в уголках глаз, отрицать его заинтригованность было невозможно. Предательские реакции тела одновременно и смущали, и бесили. Сладкое предвкушение клубилось в желудке и казалось нерастраченной негой, которую так и хотелось вкусить. Я не могла позволить ему понять, что сама заводилась от той гремучей смеси эмоций, которые демонстрировали его глаза, и что тело не слушалось его желаний, вырывая из мощной груди хриплые стоны, немного недотягивающие до страстных молебных хрипов. И всё же он знал, что я знала и чувствовала его уязвимость.

— А мне кажется, ты уже принял решение и теперь готов ему следовать… — сказала я и взглянула не его твёрдый, всё ещё сочащийся смазкой член. — Ты изгладился, ты потерялся и теперь нашёл тот дом, который так долго хотел. Иди же сюда. Позволь мне стать твоей единственной госпожой, которая всегда похвалит и приголубит.

С его покрасневших от укусов губ сорвался стон, и он низко склонил голову, словно в немом исступлении и нежелании подчиняться моим словам. Но магия была сильнее, она опутывала и не позволяла голосу разума пробиваться до сознания. Я откинула голову назад, разметав свои смоляные кудри за спиной. Возникшая на лице ухмылка была различима даже в такой полутьме. Для него я погибель, призрак, монстр. Но мои руки так нежно манили к себе, что никто бы не упорствовал до предела. Никто, кроме него…

Спустя секунды я медленно стянула перчатку, и изящные пальцы вытянула перед собой, подзывая и маня, словно собирая ниточки марионеток. Даже в скудном лунном освещении было видно, как высоко и тяжело вздымалась мужская грудь, как сверкали чёрные очи в ожидании первого, едва уловимого прикосновения. Вот только я не касалась, лишь манила, звала за собой и приказывала склонить голову и как послушный котик помахать хвостом, прижимая уши к голове. Лишь бы он понял, лишь бы сдался, лишь бы стал моим.

Я почти чувствовала его насыщенный аромат возбуждения, разливающийся в комнате, заставляющий каждый нерв, наливаться магической силой, жаждой и страстью. Я была в ступоре… Мои собственная внутренняя битва блокировала любые адекватные попытки подчинить и окончательно сломать свою новую игрушку. Я будто хотела, чтобы он оставался в сознании, так же как и та троица, преданная мне до конца веков. Для последующих действий мне хватило лишь одного сказанного им слова «сука». Неожиданное бешенство, вызванное его неосторожно брошенной фразой, сменилось диким азартом.

Каждую частичку мощного, тренированного тела вражеского генерала охватили судороги и буквально сковали, миллионы иголок прошили бледную кожу, заставляя распахнуть рот и застонать. И всё же в чём-то людская молва была права. Я не любила насилие, не собиралась вредить окружающим, но это всё верно, до тех пор, пока меня не выводили из себя и не заставляли кровь кипеть в жилах. Пот лил из каждой, даже самой малюсенькой поры, заставляя бледную кожу блестеть в свете луны. Его спина неестественно изогнулась, будто он испытывал особенно сильный оргазм, сминая простыни в кулаках, и невидящим взглядом, смотрел в потолок.

Лицо его исказилось от физической и ментальной пытки, которые дошли до своего апогея. Эндер с силой сжал зубы и посмотрел на меня таким сладким взглядом, в которой читалось начало покорности, осознание того, что предо мной он практически бессилен. И для такого прославленного героя это было словно нож, который я вонзила ему глубоко под кожу. По моим губам разлилась широкая улыбка, а наблюдающие за мной глаза широко распахнулись, и губы попытались ляпнуть очередную глупость, но магия не дала. Генерал сопротивлялся, я знала, что он будет так непреклонен, я добивалась этого и потому не спешила снимать заклинания, купаясь в удушающей и сладкой агонии своей жертвы.

Когда я наконец-то ослабила хватку, парень тихо простонал от облегчения и расслабленно растёкся по простыням, переводя дыхание и восстанавливая сбитое сердцебиение. Но вспышка азарта оказалась не такой уж мимолётной. После короткой паузы я снова усилила магическое вмешательство в его тело, демонстрируя ему всю серьёзность своих намерений. Мне было просто необходимо причинить ему боль на том самом уровне, когда возбуждение делило голову на пополам. Я прямо-таки чувствовала его ненависть, страх и желание. Теперь-то он понял, чего именно я добивалась, чего показывала и что предлагала. В боли можно найти не только смерть, но и пьянящее, дурманящее наслаждение, которое омывало и давало возможность очистить разум и раствориться в наслаждении.

Но словно пытаясь вывести меня из себя ещё сильнее, он приподнял брови, не сводя с меня своих бездонных чёрных глаз, которые в лунном свете походили на бездну. В их глубине промелькнула жалость, быстро сменившаяся отвращением, и потонула в порочности, когда я медленно, самыми кончиками пальцев надавила на головку члена, наступая практически всей ногой и заставляя боль смешиваться с агонией и желанием. Сама же лишь заинтересованно наблюдала за его реакцией на мои провокации и медленно подмешивала к иголкам, тяжёлое, порочное наслаждение и томление, меняя градус магии и его восприятия.

Дрожь предвкушения пронизывала всё тело, и хотелось облизнуться. Такое сладкое томление. Нереальные стоны заполняли пространство спальни. Хриплые, чуть гортанные, безумно возбуждающие. И взгляд зверя, направленный на меня. Всё это завораживало и не давало мне покоя. Хотелось наклониться ниже, прикусить торчащие, коричневые горошинки сосков. Но пока было рано. Возможно, золотые колечки в них будут смотреться так же фантастически, как у Ларина. Но это потом, всё потом, пока следовало приручить этого зверя и заставить его стать моим, приняв, как свою единственную хозяйку.

— Скажи, Эндер, ты ведь ненавидишь меня? — самодовольным тоном спросила я, дёрнув за магические нити, тянущиеся к своеобразному ошейнику, сковывающему горло генерала, для более плотного контроля. — Просто скажи, как сильно ты меня презираешь? Ведь для того, чтобы стонать в руках врага, надо обладать безумием, граничащим с помешательством. А ты готов кончить лишь оттого, что моя нога наступила на твой член. Неужели у тебя так мало выдержки и ты не в состояние убить меня? Или ты просто пытаешься играть, чтобы заинтересовать меня ещё сильнее, а сам просто обожаешь, когда тебя унижают?

Его тело неприятно сдавило судорогой, но всё же упрямые