Диалоги - Диас Назихович Валеев

Ш е л о н о в. Это интересно!

Ф а д е е в. Допрыгаешься, Костя! Не прыгай.

С м е л я н с к и й (сдерживая ярость). Тебе дали возможность, Шелонов. Ты мог убраться из города. Тебя изгнали из университета, но тебе дали возможность быть живым. Тебя еще раз предупредили твои сокурсники… Не угомонился? Продолжать стал? К попечителю побежал тут же? И в это же время там Гангардт, инспектор…

Ш е л о н о в. Я никуда не бегал. Меня привели.

П о р т у г а л о в. О ком ты им донес еще?

Ш е л о н о в. Ничего я им не сказал.

Португалов с размаху бьет его кулаком по лицу. Потом еще серия коротких резких ударов.

П о р т у г а л о в. Кого еще продал? Говори, говори!

Ш е л о н о в. Вы что, ребята? С ума сошли? Вы что?

Ф а д е е в. Мы тебе не ребята, Костя.

С м е л я н с к и й. В городе идут обыски, аресты. Твоя работа? Целую группу ребят уволили из университета. Его в том числе!.. (Кивнув на Португалова.) Бааль высылают в Сибирь, других… Завтрашнюю сходку завалить хочешь, Шелонов?

Ф а д е е в. Что Гангардт знает о сходке, Костя?

Напряженное молчание. Один смотрит на трех, трое — на одного.

П о р т у г а л о в. Ладно, что с ним…

Молчание.

Ф а д е е в (расстегивая воротник рубашки). Мы когда-то были с тобой друзьями. В одной гимназии учились. На одной улице детство прошло. Поэтому мне трудно… (Пауза.) Именем будущего, Костя… Именем будущего революционный суд приговаривает тебя к казни! К сожалению, ты ничего не смог привести в свое оправдание… За шпионство, Костя. За предательство своих товарищей. За провокаторскую деятельность. Я твой бывший друг, но долг выше…

Ш е л о н о в (ошеломленный, еще не все понимая). Вы что? Дурака валять нанялись?!

С м е л я н с к и й. Бросьте, Шелонов! Игра окончена. Хватит.

Ш е л о н о в. Игра? Тебе игра, а мне?!

П о р т у г а л о в. Даем тебе полчаса. Так будет лучше. В той комнате крюк. Мы подождем здесь. Не вздумай фокусничать.

Ф а д е е в. Хоть смерть, Костя, встреть как надо. Как мужчина… Записку напиши. Примерно такого содержания, что я… умираю потому, что не могу жить в этом бесчеловечном обществе. Пусть хоть смерть твоя послужит будущему.

Ш е л о н о в. Будущему? (Хохочет.) А кто дал вам право отнимать у меня, у меня… Кто?!

С м е л я н с к и й. Ты не знаешь, кто дал нам право? А кто дал право чинить дикие расправы над нами? Кто дал право миллионами штыков, тысячами шпионов и провокаторов держать растоптанной и пригвожденной к земле огромную страну? У нас нет богатств. Власти, войска, полиции, жандармов. Но в нас живет безграничное уважение к человеческой личности и к человеческим правам! И во имя вот этой любви, во имя человеческих прав, которые ты чернишь и пакостишь своими доносами, мы и судим тебя! Око за око — вот наше право! Зуб за зуб — вот наша справедливость!..

Ш е л о н о в. Справедливость не может быть слепой! Вы же слепы, слепы!

С м е л я н с к и й. Справедливость не слепа. Она знает, где ее враги. Во имя ее казнены шпионы в Одессе, Петербурге, Харькове, Киеве, Ростове-на-Дону! Во имя ее суд совершается и здесь.

П о р т у г а л о в. Провокатор! Подонок!

Ш е л о н о в. Я не провокатор!.. Сволочи! Я приду! Я в совесть вашу… каждую ночь… Убивайте! Убивайте!

С м е л я н с к и й. Только такой нравственный урод, как вы, Шелонов, осмеливается называть эти казни убийствами…

Ш е л о н о в. Я в совесть вашу!.. Я в совести растворюсь!

С м е л я н с к и й. У предателей нет совести. Мы!.. Мы воплотители и исполнители высшей народной совести и справедливости!.. Высшей, высшей!..

Ш е л о н о в (вырвавшись). Сам! Я сам!.. Только сам! (Остановясь на пороге в другую комнату, поворачивается, растерзанный, безумный, вдруг грозит пальцем. Исчезает. Снова грозит.) И Христа так же когда-то!.. И тебя, и меня! Всех! (С хохотом скрывается в другой комнате.)

Ф а д е е в. Прощай, Костя… Прости…

П о р т у г а л о в (положив руку ему на плечо). Собаке собачья смерть. А высший суд!.. Высший суд оправдает нас!.. И, может, его…

С м е л я н с к и й. Во имя высшей нравственности!.. Чистейшей, истинно человеческой нравственности!.. (Кричит.) История нас рассудит. Одна только история!

Курительная комната в Императорском университете. Диван, несколько стульев, стол. Комната проходная, народу много, дверь в коридор то и дело открывается и с грохотом закрывается, там и сям кучки людей — свой разговор, свой конфликт и своя вера. В этой текучей, то бурно вскипающей, то опадающей толпе, живущей слухами, напряженным ожиданием, жертвенной готовностью к действию, — У л ь я н о в, тоже нервный, напряженный, внимающий… Шум. Споры, крики.

К т о - т о (маленький). Куда они меня привели?

Г о л о с а. Тебя еще вести! Пришел — сиди!

— Время медленно ползет. Когда жеребьевка-то?

— А этот… Бронский! Дома затаился! Больной!

У л ь я н о в. Сейчас кризис. Смена форм, смена идей.

С т у д е н т (высокий, длинный, в партикулярном платье). Мужик, Ульянов! Русский мужик! На него надо глядеть! Западного человека воспитал инстинкт рабства! Отсюда, например, в немце утробное стремление все огосударствить, назвать, пометить! И в их инстинктах и стремлениях искать будущую красоту нашему духу? Не влезем! Задохнемся!

С т у д е н т  в  м у н д и р е. Инстинкты никто не собирается пересаживать.

В ы с о к и й. А выкорчевать? А намордник надеть?

Ожидание, споры. Вваливается новая толпа, с ней — С м е л я н с к и й, Ф а д е е в, П о р т у г а л о в.

В ы с о к и й (увидев Португалова). Уволили тебя, а ты как огурчик? И здесь катаешься?

П о р т у г а л о в. Вчера уволили, сегодня исключат. В компании с тобой, а?

С т у д е н т  в  м у н д и р е (Ульянову). Надо вести войну не против людей, а против принципа! Война — это грабеж, убийство. А кто, как не мы, должны придать ей другой характер? Почему же мы не видим даже и во врагах наших своих возможных братий? Жизнь каждого такого возможного брата дороже для нас нашей собственной!

У л ь я н о в. И жизнь нынешних врагов дороже? Тех, кто нас же убивает? Извините, иудино занятие эта