Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

составе коалиции совместно с Британией, Османской империей и Сардинским королевством нанесли чувствительное поражение русской армии в Крымской войне. Поражения, тем более такие унизительные, не забываются никогда, а бывшему неистовому противнику, агрессору, проливавшему кровь русского солдата и матроса, – настоящим, без оговорок, СОЮЗНИКОМ, тем более боевым побратимом, не стать ни при каких обстоятельствах: генетическую память невозможно вытравить временными соглашениями о совместной деятельности и сиюминутным совпадением интересов политиков.

Сотрудничество между Россией и Францией по военной линии осуществлялось не от хорошей жизни и во многом объяснялось катастрофическим разгромом французской армии прусской армией под командованием фельдмаршала Мольтке в 1871 году-слабые и побитые, под угрозой очередного поражения вынужденно объединяли свои усилия против извечного общего геополитического противника в лице Германской империи.

Деньги в российских вооруженных силах считали всегда, не то что рубль, каждая копейка на счету. Денег как воздух не хватало хронически и десятилетиями на самое необходимое – постройку крепостей, обновление вооружения, обмундирование, провиант, фураж, содержание офицеров, не говоря уже о нижних чинах, поддержание в надлежащем состоянии фортификационных сооружений и казарменного фонда. Но деньги, и немалые, на дорогостоящую многомесячную заграничную командировку для лучшего выпускника Академии генштаба изыскали.

Поэтому дорогостоящий, экзотический зарубежный вояж прилежного и старательного, подающего надежды офицера с познавательными и разведывательными целями стоило воспринимать как солидный аванс на будущее: отрабатывай, не щадя сил и живота своего, вложенное в тебя государством за тринадцать лет бесплатной, за счет казны учебы в кадетском корпусе, военном училище и академии, сын безвестного провинциального капитана-топографа, – еще одно доказательство мудрой кадровой политики Российской империи, ПРОЕКЦИОННЫМ МЫШЛЕНИЕМ ее устроителей понимавшей, что здоровый импульс государственного развития дают только свежая кровь и здоровые амбиции отборных кандидатов из нижних этажей СТРАЖИ в ее верхние эшелоны.

Поэтому в аппарате военной разведки на Куропаткина сделали ставку отнюдь не случайно, хотя в итоге он оказался не единственным русским офицером, оказавшимся в те годы в расположении французской армии. Тогда же, в 1874 году, Главным штабом в Алжир направлен старший адъютант штаба Туркестанского военного округа подполковник Лев Феофилович Костенко, уже считавшийся опытным и успешным разведчиком, специализировавшимся исключительно на среднеазиатском регионе. С прекрасным военным образованием: Полтавский кадетский корпус, Константиновское военное училище и Николаевская Академия генерального штаба, которую он окончил в 1866 году, Костенко в общей сложности девять лет прослужил в Азии, участвовал в работах по военно-статистическому описанию территории Туркестанского военного округа, достойно и результативно выполнил разведывательную дипломатическую миссию в Бухарское ханство, участвовал в боевом Хивинском походе, кроме того, опубликовал восемь научных статей в «Военном сборнике» и две отдельные работы по проблемам расширения границ Российской империи на южном стратегическом направлении.

В июне 1874 года Куропаткин прибыл в Париж.

Военный агент России во Франции Лев Александрович Фредерикс изложил Куропаткину более подробную, чем изучалось в академии, характеристику французской армии и ее колониальных войск, ориентировал об особенностях оперативной обстановки в Алжире, провел детальный и тщательный инструктаж по линии поведения и способах выполнения разведывательного задания, дабы исключить расшифровку перед французской военной контрразведкой с вытекающими последующими неприятными последствиями, дал перспективные наводки на офицеров французской армии для установления личных долговременных контактов и рекомендации по их закреплению.

Карта Алжирии

Из дневников А.Н. Куропаткина:

«В Париже я подготовился к поездке в Алжирию, в чем мне очень помог бывший в то время нашим военным агентом подполковник, барон Фредерикс. Он предоставил в мое распоряжение все находившиеся у него материалы по Алжирии, рекомендовал книги, которые мне надлежало прочесть, и давал мне газеты, в которых помещались дебаты в парламенте по алжирским делам…

В то же время в Париж приехал ненадолго генерал Кауфман. Он принял меня родственно и со своей стороны помог выполнению возложенного не меня поручения. Он наметил те вопросы по отношению к мусульманам Алжирии, которые были общи и для мусульман Туркестана. Кроме того, он дал мне рекомендательное письмо к генерал-губернатору Алжирии генералу Шанзи».

В резидентуре русской военной разведки в Париже Куропаткин под руководством Фредерикса тщательно готовился два с лишним месяца, отрабатывал военную литературу, совершенствовал знание французского языка, репетировал диалоги, намечал тематику разведопросов и приемы сбора и выведывания интересующей информации, учился работать с шифрами.

Оговорка относительно «приехавшего ненадолго в Париж» Кауфмана заслуживает отдельного внимания. Случайно такие совпадения и якобы незапланированные, спонтанные встречи за рубежом бывают крайне редко, тем более что генерал-адъютант и инженер-генерал Константин Петрович Кауфман вот уже как семь лет командовал войсками Туркестанского военного округа и отвечал непосредственно на месте за всю среднеазиатскую политику России в регионе.

При этом Франция никак не являлась сферой его кураторства и компетенции.

Одновременно Кауфман НАСТАВЛЯЛ не только Куропаткина, но и своего подчиненного по штабу Туркестанского военного округа Костенко, также направленного в Алжир.

Что касается письма: дивизионный генерал Антуан Альфред Эжен Шанзи с 1873 года занимал пост генерал-губернатора Алжира, и рекомендательное письмо на его имя, врученное русскому штабс-капитану русским генерал-губернатором, если и вписывалось в логику совместного военного российско-французского сотрудничества, то никак не соответствовало должностной иерархии рекомендуемого офицера и адресата конфиденциального послания.

Понятно, что Куропаткин недоговаривает до конца и не раскрывает полностью в дневнике всех аспектов подготовки к командировке, в том числе и не подлежащих оглашению сведений в такой тонкой и чувствительной теме, как взаимодействие военных разведок государств-союзников. Скорее всего, Кауфман просил своего французского коллегу оказать помощь молодому русскому офицеру в передаче современного опыта ведения военных действий в условиях пустыни, уповая на то, что истинным противником России в Средней Азии были вовсе не эмираты и ханства, а Британская империя, которую французы ненавидели не меньше, чем Пруссию, всеми фибрами души, последовательно, люто и беспощадно.

В начале сентября 1874 года на пароходе из Марселя Куропаткин отбыл в Алжир, через двое суток пути корабль пришвартовался в порту места назначения. Представление французским военным властям прошло успешно – офицера союзной армии радушно принял начальник дивизии, временно исполнявший обязанности отсутствующего генерал-губернатора.

Куропаткин вспоминал:

«Расспросив о цели приезда в Алжирию, он обещал свое полное содействие, прося только заблаговременно уведомить его о том, что я хочу видеть и куда поехать. Позвав затем своего адъютанта, капитана генерального штаба, он представил нас друг другу и поручил ему познакомить меня с офицерским обществом г. Алжира, а также сопутствовать мне при осмотре военных заведений.

Расставаясь, генерал весьма любезно отнесся ко мне, между прочим со следующими словами: “Уже одного того, что вы носите русский