Приманка для мужчин - Тэми Хоуг

Элизабет расправила плечи, откинулась на спинку стула, немного встревоженная, испуганная тем, что проявила слабость. Куда девалась ее выдержка? Где ее хваленая, такими трудами достигнутая бесчувственность? Все пошло прахом под напором этого страшного вечера, и волнение проступило на коже большими красными пятнами. Чтобы скрыть растерянность, Элизабет сунула в рот сигарету и торопливо щелкнула зажигалкой, пока Янсен не заметил, что у нее дрожат руки.

— Я предпочел бы, чтобы вы не курили, — сказал он.

— А я предпочла бы, чтобы вы не были таким хамом. — Она картинно, глубоко затянулась, повернулась к Янсену в профиль и медленно выпустила в воздух струю дыма вместе со своей усталостью, остро взглянув на Дэна. — Похоже, нашим желаниям не суждено сбыться.

Он выдвинул ящик, достал пластмассовую сувенирную пепельницу из мемориала Маунт-Рашмор и подтолкнул через стол к Элизабет.

— Да вы, я вижу, джентльмен, — процедила она. Дэн еле заметно улыбнулся:

— Должны же вы посмотреть, чему меня учили на уроках обаяния.

— Обаяния? — фыркнула она, стряхивая столбик пепла на голову Тедди Рузвельта. — Спорю на доллар, вы это слово без ошибки не напишете.

Дэн скрипнул зубами. Один — ноль в пользу Стюарт.

— Расскажите мне, что случилось сегодня вечером на стройке, — тихо попросил он, чувствуя, как внутри закипает гнев. Гнев — это хорошо, гнев можно направить в цель, как острие меча. Сейчас гнев — то, что ему нужно.

Он достал из верхнего правого ящика стола диктофон и нажал кнопку записи.

— Это для протокола, — пояснил он с недоброй улыбкой, издевательски-учтиво кивнув ей. — Показания Элизабет Стюарт по поводу убийства Джералда Джарвиса.

Диктофон стоял на столе между ними. Элизабет посмотрела на него с подозрением. Забытая сигарета тлела в пепельнице, и дым поднимался вверх извилистыми серыми ленточками.

— Я долго работала с бухгалтерскими отчетами в архиве, — без всяких предисловий начала она. — Они в жутком беспорядке. Видимо, старый Ларссон не подводил баланс с доисторических времен. Ушла где-то без четверти восемь; это я могу точно сказать, потому что перед выходом взглянула на часы на стене. Я живу за городом, около мили к западу.

— Ферма Дрю.

Элизабет рассеянно пожала плечами.

— Да, кажется, так.

Дом ей продавал не Дрю, никто с такой фамилией уже верных пятьдесят лет здесь не жил, но имя пристало к месту, заставляя всех последующих хозяев дома чувствовать себя самозванцами.

Она оценивающе посмотрела на шерифа и решила, что лучше рассказать все в точности как было. С Элстромом можно хитрить, но этот совершенно из другого теста.

— Я увидела за деревьями прямо у северной стороны шоссе двух оленей и притормозила, чтобы сфотографировать их, но, к несчастью, слишком резко свернула на обочину, и машина сползла в кювет.

Она остановилась, ожидая язвительных комментариев, но Янсен молчал, и Элизабет была благодарна ему за тактичность.

— Выбора у меня не было, и я пошла дальше пешком.

— Почему вы свернули к «Тихой заводи»? Ферма Хауэра ближе к шоссе.

— Мне показалось, что там никого нет. Кроме того, если мне приходится выбирать, как доехать до дома — в «Линкольне» или на телеге, думайте обо мне что хотите, но я буду ловить машину.

— Вы были знакомы с Джарвисом? Элизабет взяла сигарету, затянулась и выдохнула облако дыма.

— Да, была, — сказала она так, что сразу стало ясно: знакомство было не из приятных.

— Он к вам приставал?

У нее сердито блеснули глаза.

— Не ваше дело, — отрезала она, быстрым движением стряхнув пепел.

Дэн нехорошо улыбнулся, поставил локти на стол.

— Выбирайте выражения, Лиз. Еще раз: он к вам приставал?

— Да, — раздраженно ответила она. — Пару раз было. Но это ничего не значит.

— Может, и значит.

— Только если я убила его, а я его не убивала. Он пожал плечами. Элизабет прищурилась, загасила сигарету.

— Как вы отреагировали на его знаки внимания?

— Посоветовала ему есть грязь и выть на луну.

— Так длинно?

— Нет, намного короче, — огрызнулась она. — У меня в этом больше опыта, чем вы думаете.

— Опыта? — Дэн откинулся на спинку кресла и приподнял бровь. — Спорю на доллар, вы такого слова и в словаре найти не сможете.

Элизабет нахмурилась:

— Ну у вас и манеры, шериф. Как вас вообще выбрали? Вы что, обрабатывали избирателей водометами и резиновыми дубинками?

— Нет, я очаровал их своей внешностью и золотым характером, — осклабился он.

— Золотым? — Элизабет хохотнула. — Скажите лучше, медным.

— Вы строго судите мужчин. А каким вам показался Джарвис — золотым?

— Джарвис показался мне хуже собачьей задницы, — отрезала Элизабет. — И мне наплевать, что у него денег как грязи. Мне он был неинтересен, о чем я ему ясно сказала.

— Итак, вы пришли на стройплощадку с намерением попросить его подвезти вас домой. Джарвис предложил вам кое-что еще…

— Единственное, что мог предложить мне Джарвис, — экскурсию в морг. Он был мертв, когда я пришла на с тройку, — настойчиво повторила Элизабет, пытаясь изменить сложившееся у шерифа ошибочное мнение о ее разгульной личной жизни — ее раздутой стараниями прессы личной жизни, которой в действительности не существовало вовсе. — Я огляделась, поискала его, покричала, причем чуть не сорвала голос, и вдруг увидела, что он сидит в «Линкольне». Тогда я страшно разозлилась, потому что решила, что этот гад все время тихо сидел там и смотрел на мою задницу; я открыла переднюю дверь, чтобы высказать ему, что я о нем думаю.

Она замолчала, вспомнив о падающем к ее ногам теле, и вздрогнула как от удара. Джарвис вывалился из машины, мягко стукнувшись затылком ей об ноги. Его черные глаза

С недоумением смотрели прямо ей в лицо. Его кровь забрызгала ей руки, брюки, блузку — все было в круглых красных крапинках. В горле у Элизабет снова встал ком, и она, давясь, пыталась проглотить его. Ее бросало то в жар, то в холод, сильно кружилась голова, и от слабости мутило.

Трясущейся рукой она отвела с лица волосы, собрав их у затылка, и наклонилась вперед, чтобы поскорее прошла тошнота.

— О господи, — пробормотала она, будто действительно взывала к богу о помощи.

Дэн молча наблюдал, как она борется с грозящими захлестнуть ее эмоциями. Вся ее бравада исчезла, и это сильно осложняло дело. Он не привык допрашивать плачущих женщин. Он вообще не привык допрашивать женщин. Развалясь в кресле, он пытался убедить себя, что она та еще штучка, расчетливая хищница, ведьма, чей путь усыпан разбитыми сердцами обманутых мужчин. К тому же очень может быть, что она имеет отношение к убийству Джарвиса. Он говорил себе все это, но сам себе не верил. Слишком натурально она дрожала, и смешанный с омерзением ужас в глазах был слишком внезапным, чтобы оказаться актерской игрой. Хоть Элизабет Стюарт и изменяла мужу, вряд ли она настолько хорошая актриса.