История Льва - Микита Франко

оборону собственной физической целостности, наперед угадывая удары Вальтера и отражая их своей битой. Выглядело так, будто они дерутся на шпагах, и Грифель даже заскучал:

- Блин, это чё за фехтование?

Ясно было, что Вальтер тоже боится ударить, боится не рассчитать силу, и будто бы даже поддаётся. Глупо получалось: драка, в которой никто никого не хочет бить, но она всё равно происходит.

Это продолжалось до тех пор, пока не раздался громогласный вопль:

- А ну разошлись, хулиганы! Я сейчас полицию вызову!

И Лёва, и Вальтер синхронно опустили биты и оглянулись на звук. Миленькая картина: пожилая женщина в цветастом платочке и Яков, мнущийся рядом. Видимо, позвал на помощь.

- Тётенька, мы ничего такого… - залепетал Вальтер, но та и слушать не хотела.

- Ага, знаю я ваше «ничего такого»! Совсем уже ни стыда, ни совести! Разошлись быстро!

Делать было нечего: пришлось расходиться – бабка в платке не сводила с них взгляда. Яков, тревожно глянув на Лёву, отошёл от своей защитницы и направился к нему. Грифель в долгу не остался: пройдя мимо Якова, он с силой толкнул его в спину – так, что тот полетел лицом в асфальт.

- А ну не трогать хорошего мальчика! – снова заголосила тётка, но что уже – было поздно, уже потрогали.

Очки Якова отлетели в сторону и Вальтер, идя следом за Грифелем, наступил на них – как будто бы случайно. Стёкла, конечно, хрустнули.

- Придурки, я ничего без них не вижу! – жалобно сказал Яков и беспомощно зашарил рукой по асфальту.

Лёва, пихнув биту Шеве (тот вроде ничего, при появлении тётки сразу оклемался и поспешил смыться), подошёл к Якову. Нашёл очки и вернул их ему на нос, помог подняться на ноги. Яков разодрал ладони и рассёк бровь – по лицу устрашающе ползла полоска крови. Правая линза на очках пошла мелкими трещинами, но вторая осталась целой. Из-за этого Яков стоял, зажмурив правый глаз, и смотрел на Лёву только левым.

- Тебе помочь дойти до дома?

Яков покачал головой: не надо, мол.

- Ты ж не видишь нормально. И у тебя кровь.

- Да ладно… - Яков растерянно оглядел грязные поцарапанные ладони.

- Есть у бабушки спирт или типа того?

- Если честно, не знаю.

Недолго думая, Лёва предложил:

- Пошли ко мне.

- К тебе? – удивился Власовский.

- Ну, не совсем ко мне. В подвал.

Он удивился ещё больше:

- Чего? В какой подвал?

- Ну, у нас есть подвал. Только наш.

- У вашей шайки что ли?

Лёве не понравилось, что он приобщил его к «шайке», но кивнул.

- Предлагаешь мне пойти в подвал к вашей шайке? – усмехнулся Яков.

- Их там не будет. Ключи есть только у меня.

Это было, конечно, не совсем правдой, но Кама в тот день был за городом – помогал бабуле по хозяйству в деревне. Лёва это хорошо запомнил, потому что удивился тогда: у такого, как Кама, есть бабуля. И он ей помогает. Звучит слишком нормально!

- И зачем? – резонно спросил Яков.

Потупившись, Лёва ответил:

- Просто… я подумал… мы могли бы общаться.

- Мы могли бы общаться?

- Ну да… Ты умный, я умный…

- Ты умный? – Власовский, будто издеваясь, повторял все его последние фразы.

Лёва раздражился:

- Блин, не хочешь, не иди! Я не собираюсь в друзья напрашиваться.

Он развернулся, чтобы уйти, но делал это, как взрослые с маленьким ребёнком: мол, ты оставайся, а я – домой. И Яков повёл себя, как ребёнок – засеменил следом.

- Ладно, пойдём, раз приглашаешь.

Лёва опасался, что вся банда недоскинхедов может подтянуться к флигелю и поджидать его там, поэтому торопил Власовского. Тот спотыкался на ровном месте, хотя и глядел под ноги зажмуренным глазом, Лёва шипел на него: «Сними ты их уже», имея в виду очки, а Яков шипел в ответ: «Без них я вообще не дойду».

У флигеля не оказалось никого, Лёва дрожащими пальцами вставил ключ в амбарный замок и открыл дверь. Пропустил Якова вперед, сам зашёл следом и закрыл дверь на щеколду.

Власовский оглядывался, как будто попал в настоящую квартиру, и даже вежливо покивал:

- Миленько тут у вас.

Миленько, конечно. Бетонные стены с плакатами полуголых девушек, музыкальных групп и персонажей мультиков, да хаотично расставленная поломанная мебель. Даже света нет. Летом хватало дневного освещения из окон (это всё-таки был не совсем подвал, а цокольный этаж), а вечером пользовались двумя большими походными фонарями.

Лёва чувствовал себя так, как будто принимает важного гостя на своей территории, и, суетясь, он сказал Якову:

- Вот, кресло, - он указал на кресло-качалку Камы. Кроме него, никто не имел права им пользоваться. – Садись.

Яков сел и тут же качнулся назад. Рядом с креслом стояла тумбочка – тоже собственность Камы. Лёва полез в неё, вытащил коньяк, в глаза бросилась упаковка с презервативами, лежащая возле магнитофона. Он закрыл обратно отходящую от петель дверцу и бросился на поиски ваты.

- Где-то была, - говорил он, шаря рукой на полке с клеем. – Не может не быть, потому что Пакля колется.

- Хорошие у тебя друзья, - хмыкнул Яков.

- Нашёл!

Смочив ватку коньяком, Лёва приблизился к пострадавшему.

- Я помогу.

Власовский не возражал. Лёва прижал ватку к рассеченной брови и Яков поморщился.

- Больно?

- Терпимо.

Лёва провёл ваткой ниже, по дорожке крови – от глаза до подбородка. Местами кровь запеклась и приходилось прикладывать усилия, чтобы её оттереть.

Лев приблизился почти вплотную к креслу: сначала поставил левую ногу между ног Якова, затем упёрся коленом в сидение. Кресло качнулось под его весом.

- Что ты делаешь? – уточнил Власовский.

- Помогаю, - охрипшим голосом ответил Лёва.

- Так… близко.

- Тебе не нравится? – уточнил Лёва, откладывая ватку. – Мне отойти?

- Не отходи.

Лёва аккуратно снял очки с Якова и положил их на тумбочку, снова склонился над парнем (кресло качнулось назад). Власовский следил за каждым движением, как тревожный пациент за руками стоматолога: Лёва водил пальцами по щеке Якова, и тот смотрел вбок, а когда рука шла ниже, к губам, взгляд тоже опускался вниз.

Лёва одернул руку.

- Ты что, боишься меня?

Власовский растерялся:

- Нет, просто… Странная ситуация.

- Я могу прекратить.

- Нет, продолжай, пожалуйста.

Лёве польстили нотки мольбы в его тоне и он, не