Ленинский броневик - Николай Григорьев

И положил в карман обрывок бланка с адресом.

* * *

Летний сад. Лебяжий пруд.

Занятые друг другом, царственные птицы не обращали внимания на зрителей.

Держась бок о бок, то величаво переплывали бассейн, оставляя на воде серебристый след, то вдруг погружали в воду длинные шеи, чтобы на глубине отщипнуть бурые ленточки водорослей; в этом случае снаружи оставались только густо оперенные хвосты да сквозь прозрачную воду виднелись работающие как весла черные перепончатые лапы.

Дуняша не отрываясь смотрела на птиц. А Домокуров любовался не лебедями, а своей спутницей. Заглядывал в глаза и говорил шутливо:

- Какого они у тебя цвета - не понять...

Девушка смеялась:

- А я, Сережа, вся - загадка!..

Между тем птицы поднялись на построенную для них маленькую лебяжью пристань и, оставляя мокрые следы на прокаленных солнцем досках, прошлепали на травку.

Стали охорашиваться. Каждое перышко, где бы оно ни находилось - на крыле, под крылом, на брюшке или на кончике хвоста, - было вычищено, а затем расправлено клювом.

- У нас на Каме близ Оханска тоже бывают лебеди - только перелетные... - задумчиво сказала девушка.

Прогуливаясь по аллеям сада, остановились перед старой итальянской скульптурой.

Здесь, под тесно стоявшими вековыми деревьями, царили зеленые сумерки, и на мраморе была непросохшая с утра роса.

Дуняша задумчиво подняла руку и прикоснулась пальцем к крупной, спелой капле. Капля лопнула и пролилась с постамента длинной-длинной слезой. Она отдернула руку и нахмурилась в каком-то суеверном страхе.

Но Сергей не заметил маленького происшествия с каплей. Он любил эту скульптуру. Мрамор изображал античную сцену: римский воин и его военная добыча.

Воин, выиграв битву, поспешает восвояси, унося на плече сабинянку. Пленница в отчаянии, но ей не под силу сопротивляться, и она лишь простирает с мольбой руки к небу...

- Какая экспрессия! - сказал Сергей. - Правда, хорошо? - И добавил вкрадчиво: - Я бы не прочь занять место этого воина, - конечно, если трофеем была бы не сабинянка...

Но девушка намек не приняла. Созерцала статую.

А мрамор вдруг ожил. В глубине его как бы запульсировала горячая кровь. Руки и лицо сабинянки стали приобретать прозрачность...

- Ах! - отступила Дуняша, но тут же рассмеялась: - Вот баловник! - И погрозила солнечному лучу.

Некоторая провинциальная наивность в Дуняше забавляла Домокурова, но и нравилась ему.

* * *

Обширная приемная, переделанная, как видно, из сарая. Домокуров переступил порог, но все стулья были уже заняты - оставалось прислониться к стене.

Появление его многих здесь заинтересовало.

Вкрадчивый голос:

- Извините за любопытство, гражданин, вы от какой организации уполномоченный?

Перед Домокуровым старичок. У старичка ясные добрые, но почему-то неприятные глаза. Встретившись взглядом с незнакомцем, он переменил тон.

- Не извольте затрудняться отвечать! У каждого делового человека своя коммерция. - Старичок даже ладонью заслонился: мол, глух и нем - вот как здесь заведено! - А местечко свободное сейчас устроим. Милости просим в наше общество.

Уполномоченные чинно сидели вдоль стен. У каждого на коленях портфель кожаный, клеенчатый или брезентовый.

Внезапно разговоры в приемной оборвались. Пролетел предостерегающий шепот, все поглядели на входную дверь - и появился Чугунов. Грузно шагая и пыхтя от усилий, но стараясь держаться молодецки, Чугунов, не обращая внимания на приветствия, проследовал в кабинет.

От секретарского стола поднялась солидная дама. Здесь ее почтительно называли по имени-отчеству: Аделаида Аркадьевна. С папкой бумаг она отправилась к начальству.

Теперь все лица вслед за нею повернулись к двери, настеганной клеенкой. Несколько мгновений - Аделаида Аркадьевна вышла из кабинета. Улыбнулась Сергею:

- Товарищ Домокуров. Пройдите.

Сергей встал, смущенный, не трогаясь с места, развел руками.

Уполномоченные зашумели, требуя соблюдения очереди.

Аделаида Аркадьевна выдержала строгую паузу. Потом сказала:

- Федос Матвеевич сегодня вообще мог бы отменить прием. У него заседание в исполкоме... Прошу, товарищ Домокуров, не задерживайте...

Сергей оказался в кабинете управляющего. Ступил на ковровую дорожку.

Федос Матвеевич устремился навстречу гостю.

- Сергей Иванович, голубчик... - радовался он, заключая Домокурова в объятия. - Пришел-таки, ну, спасибо, спасибо, уважил друга и наставника. А каким молодцом выглядишь! По-прежнему, видать, футбол, волейбол, плаванье-нырянье в Неве, а? Одобряю, одобряю... А я, брат, расплылся. Сердце - и никакой от докторов помощи, ни черта не смыслят они в своей медицине!

Глубину кабинета занимал письменный стол. Это было нечто массивное и величественное - как саркофаг. Перед саркофагом наподобие сторожевых львов кресла. Видать, Чугунов высмотрел в комиссионке - туда сбрасывали мебель из прежних буржуазных квартир.

- Садись, дорогой, рассказывай. Сколько лет, сколько зим...

Домокуров оперся о львиные лапы - подлокотники у кресла, но не садился.

- Федос Матвеевич, о себе я, позвольте, уж в другой раз. В приемной полно людей, и я хотел бы прямо к делу.

Чугунов поморщился:

- А ты о моих ребятах не страдай. Посидят, раз у начальника гость...

Он запустил руку в саркофаг и поднял за горлышко, держа между пальцами, как заколотых курят, две бутылки минеральной воды.

Разлил по стаканам. Свой жадно выпил и принялся хвастать:

- Самолично, брат, кую кадры... Уполномоченный у меня - зверь на работе. Ты не гляди, что с виду они так себе, табунок - вроде как церковные певчие... Нат Пинкертон на деле, Конан Дойли! Скажи я уполномоченному, мол, в центре земного шара лом завалялся, слазит и туда, из преисподней наш товар достанет! Чертей за нос обведет!

Домокуров тут же смекнул свое:

- Федос Матвеевич! Вот бы их пустить...

- Это куда еще?

- Да на поиски броневика.

Чугунов кисло усмехнулся. Помолчал.

- А ты, я вижу, все еще не образумился? Неужто надеешься, как говорится, сказку сделать былью?

- Да, Федос Матвеевич, надеюсь. - И, выпив свой стакан минеральной воды, добавил: -Надеюсь также, что вы мне в этом поможете.

- Ладно, просьбы потом, - усмехнулся Чугунов. - А уж коли пришел...

Он встал, сдвинул на сторону портьеру на стене - и взорам открылась массивная золоченая рама... А в ней зигзаг на бумажном листе: график хозяйственной деятельности чугуновской конторы.

- ...Коль скоро, говорю, пришел, то принимай доклад Федоса на данном этапе. Критикуй, ругай - от тебя, сам знаешь, все снесу!

А на лице - улыбка удовлетворения. И в самом деле - успехи в сборе металлического лома налицо.

Окреп голос управляющего.

- Металл, Сергей Иванович, для страны - главное дело! А его, сам знаешь, не только в рудниках добывают. Залежей на поверхности не меньше, если хорошо поискать. Сколько бы, ты думал, Чугунов со своими уполномоченными огребает лома? А скоро на миллионы счет пойдет! Без нас, утильщиков, и металлургии СССР делать нечего. Ни однешенькой пятилетки не вытянуть без наших трудовых рук!

Чугунов сбросил пиджак, засучил рукава белоснежной рубашки. Подбоченился.

- Вылезай-ка, Сергей Иванович, милый друг, из твоих древних веков, становись ко мне на металл, и мы целиком и полностью поймем и оценим друг друга. За одну твою честность и прямоту заместителем своим поставлю. А? Это тебе не в учителишках ходить - должность высокая, номенклатурная!.. Не хочешь? А ты подумай сперва, подумай...

Он резко задернул портьеру и блистательная диаграмма потонула в волнах тяжелого репса.

- Значит, с просьбой ко мне? - И Чугунов вновь сел за стол. - Ну что ж, излагай свою просьбу.

- Федос Матвеевич, дайте мне допуск. На склады металлолома. На все, какие есть в Ленинграде и в области.

Чугунов усмехнулся:

- Броневик надеешься раскопать?

- Да, сперва пошарим, не попал ли он случайно в лом. А на будущее, с вашего разрешения, расставим всюду комсомольские посты.

Теперь Чугунов спросил:

- Ты, Сергей Иванович, член партии?

- Да.

Но под взглядом Чугунова Домокуров почувствовал, что нелишне подтвердить это документом. Полез в карман за партбилетом.

Чугунов:

- Можешь не предъявлять. Но поскольку ты член партии, имею право открыть тебе один секрет. Вооружение Красной Армии все время обновляется.

- Знаю, - вставил Домокуров. - Сам видел. Служил.

- В таком разе мне нет нужды тебе объяснять, что броневики, хорошо послужившие нам в дни Октябрьского переворота и в гражданскую, по нынешнему времени к делу непригодны. Короче сказать, нет больше этих броневиков, сняты с вооружения. Все подчистую. Побывали, как лом, на наших складах - и адью, ушли в мартен...

Домокуров медленно повернулся и, почувствовав странную слабость в ногах, побрел к выходу.

А Чугунов вслед ему:

- Задание по металлолому выполнено и перевыполнено. Говорю тебе, не хвалясь...