Покой нам только снится - Дмитрий Валерьевич Иванов

хреновое, нас обещали посадить на ближайший рейсовый автобус, но когда он будет? А на улице ноябрь месяц и минус пятнадцать.

— Э, малой, подвезти? — скрипнув тормозами, около нас остановилась старенькая белая «Волга».

За рулём сидел усатый мужик кавказской наружности, а рядом с ним, на переднем сиденье, скорее всего, его жена, а может и сестра. Очень похожи, даже усы у тётки есть.

— Не надо их брать, салон в крови будет. Поехали! — в приказном тоне заявила усатая.

А я думал, у них женщины мужьям не возражают!

— Не обижайся, брат, машина старая, а кожа новая на заднем сиденье, — признал правоту жены водила.

— Стой! Сто рублей плачу! — я не желал больше мерзнуть. — Только деньги дома. Но вот часы могу оставить в залог. И едем сначала в травмпункт, потом в центр и потом в Николаевку.

Водила, алчно оглядев дорогущие золотые швейцарские часы, коротко кивнул нам на заднее сиденье. Сто рублей! Да мне не жалко.

— Толя, у меня есть сто рублей, только это все мои деньги. Давайте, пополам разделим расходы? — предложила моя пострадавшая знакомая.

— Не переживайте, деньги у меня есть, а вы меня сведите со своим знакомым, и мы будем в расчете, — отказываюсь я.

Ближайший травмпункт оказался недалеко от завода телевизоров, и там нам повезло — народу было мало, время массовых переломов и обморожений ещё не настало.

— Шить не надо, перевязали, раны обработали, всё хорошо, — почти по слогам отчитался доктор, пахнув алкоголем на меня и Антонину Фёдоровну.

Но это его дела. Далее высаживаю москвичку около гостиницы, и мы едем в Николаевку, где обещан расчёт.

— Сосед, ты чего в крови? — на улице стоит неприметная серая семерка, и в ней сидит Вано.

— Автобус перевернулся, представляешь! Из аэропорта ехал, — жалуюсь на судьбу-матушку.

— Ты часы оставь, а потом иди за деньгами, — подал голос водила.

— Толь, давай я дам, — предложил Вано. — Сколько?

— Сотку, — с облегчением информирую я, так как отдавать свои часики кому попало не хочу. Нет, я его может и найду потом, но попробуй, докажи, что он брал что-то. Вано точно свидетелем не пойдёт. А мой «Бланпен» стоит около тридцати тысяч долларов, я узнавал специально, когда был в Дании. Купил каталог.

— Это кто там так охренел? Петруша, подай его сюда.

На свет вылез ещё мой один старый знакомый — громадный Петруша, как я понял, телохранитель Вано.

Машина случайного таксиста, рыкнув мотором, стала быстро набирать скорость, удаляясь от нас! Не захотели знакомиться мои спасители с Петрушей. Неудобняк! Впрочем, номер их машины я знаю, через гайцов найду быстро и отдам, что обещал.

— Не надо было их пугать, я сам пообещал столько. Холодно ждать было, да и женщина, с которой я ехал, сильно поранилась, — огорченно высказал я Вано.

— Богато живёшь! — признал вор, — Заходи, выпьем за твоё спасение!

Я и зашёл, предварительно занеся в промерзший дом свои вещи. Воду я слил из труб, так что, неприятностей не случилось. Кроме разбитой вазы. Хоть и заматывал хрусталь вещами, но она разбилась. Зачем я их вообще в Москве покупал? Будто в Красноярске не нашёл бы, — запоздало сожалею я.

Кроме Вано, в доме я увидел Махно и Мишу — якут он или бурят, тоже авторитетный в воровском мере, но сильно пожиже, чем Вано. Посидели, выпили, ни о чём серьёзном не говорили. Я много пить не стал, ведь утром за руль. Завел свое точило с трудом. Никаких вебаст ещё нет, а снятые аккумуляторы и в доме промерзли. Сначала заехал к Зое отдать подарок — выжившую в аварии салатницу, не сказав, что к ней могла быть ещё и ваза. Зойка и этому была рада. Более того, радостно поведала о том, что рядом, в Студгородке, открылся ещё один видеосалон, и она смогла удачно договориться об обмене кассетами. Не заходя в универ, еду на работу. Открыв дверь своего кабинета, неожиданно застаю там уборщицу, моющую пол. А если у меня шифровка какая на столе лежит, а ей на вахте ключ дали? Безобразие.

Мой непосредственный начальник, Михаил Сергеевич, оказался на больничном, а Шенина я застал собирающимся в Москву, и общались мы буквально три минуты. Меня поздравили с отбором на чемпионат СССР по боксу и посочувствовали по поводу аварии. И день свободен! От нечего делать иду на комиссию. И тут облом! Сегодняшнее заседание было коротким — часа полтора, и все приняты.

Поскучав на работе, ближе к вечеру еду в гостиницу. Антонина Федотовна жила не одна, а с соседкой, женщиной её возраста. Приглашаю московскую чиновницу в ресторан. Телефона в номере нет, но мне дали позвонить с гостиничного. Корочки крайкома помогли. Я уже ими козыряю вовсю.

— Толь, вот, поговори с Алексеем Михайловичем, — после пары минут телефонного щебетания мне дают трубку.

— День добрый, — вежливо здороваюсь я.

— Только быстро, парень, времени мало, — не очень-то любезно отвечает мне переводчик, совсем не гнусавым голосом.

— У меня есть просьба… — начал я.

— Короче, я могу уделить тебе пару минут, — прерывает Михалёв.

— Шея, — раздражённо говорю я.

— Что? — не поняли на том конце провода.

— «Принес звуковой сценарий. Называется „Шея“. Народная трагедия в шести частях», — цитирую «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова.

— А-ха-ха, — ржёт Михалёв. — Уел.

Глава 12

Как я и думал, через него, а вернее, через его знакомых можно найти почти любой вышедший на мировые экраны фильм. Единственный минус в том, что касеты надо покупать, и цена по сравнению с прокатом высока. За прокат плачу от пятнадцати до тридцати рублей, а покупать выйдет в десять раз дороже. Но с другой стороны — перепродать их потом можно, а для себя копию снять. Надо только двухкассетник, как у Светки, купить.

Не знаю, что помогло — моя шутка или уважение к Антонине Федоровне, но мне ещё и скидку сделали. Правда выяснилось, что минимальная партия заказа — 10 штук, и предоплата — сто процентов, но брать можно разные фильмы. Всё это я узнал уже через переговорный пункт вечером этого же дня и заказал сразу десять кассет на две тысячи рублей. Привезут через четыре дня поездом. Надо будет встречать.

Вечером подбиваю финансы с учётом денег от видеосалона и трат на покупку видеомагнитофона и видеоплейера. Осталось чуть больше полутора тысяч рублей. Но это не страшно — денежки постоянно капают, и интерес к салону не спадает. Решаю, что двухкассетник подождёт. У Александры уже всё готово с документами и с помещением, и с пятнадцатого декабря мы открываем новый салон. Телевизор у них с мужем имеется, а видеоплейер и кассеты — моя головная боль. Место тоже я нашёл, через знакомого в ДОСААФ, — полуподвальное помещение с отдельным входом со столами и стульями. Столы, конечно, разобрали.

Кроме Сашки, которую одарил подарком, навестил с утра и Ирину. Та дома сидит, гриппует. Даже не поцеловала! Но обрадовалась и мне и подаркам. Тем временем в КГУ вынужден догонять остальных. Сдаю лабы, курсовые. Вроде руки помнят, но есть предметы, с которыми особенно тяжело.

— Хочу услышать Штыбу! — поднимает глаза глава кафедры общественных наук в КГУ.

Это моё проклятье, нечто вроде школьной химии. Да, несмотря на перестройку и мою работу в крайкоме КПСС у меня проблемы со сдачей истории КПСС, которую мы проходим на первом курсе. В будущем мне от этой кафедры ничего интересного узнать не удастся, на втором курсе будет политэкономия, на третьем и четвертом — марксистско-ленинская философия, ну и как венец на пятом — научный коммунизм. От каждого названия веет тоской и нафталином. Я толком и не понял, одна у нас кафедра или несколько? На лекциях-то по исткапу всего пару раз был и только один раз (и то случайно!) посетил семинар.

Меня в компании ещё десятка моих сокурсников вызвали сначала в деканат, а затем на разбор полётов на эту самую кафедру. Сидим в учебном кабинете, потеем. Топят очень хорошо в университете, ну и некоторые, возможно, мандражируют. Пугают нас, что могут отчислить, не дожидаясь сессии. Только что доцент, глава кафедры, отчихвостил какую-то девицу. Может и за дело, но девушек у нас на факультете мало, и мы все относимся к ним трепетно.

— Ну что вы молчите, какие у вас причины для прогулов? — повторно задаёт вопрос хмурый опрятный дядя лет за пятьдесят в безупречном деловом костюме.

— Выполнял поручение крайкома КПСС, ездил на сборы бывших военнослужащих, потом…

— Потом поедешь на сборы будущих военнослужащих, — удачно, как показалось ему, пошутил заведующий кафедрой. — Мне причина не кажется уважительной, буду подавать на отчисление. Мало ли кто куда захотел