Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

христианским миром и халифатом развивались медленнее и носили эпизодический характер. Самым известным эпизодом было посольство Карла Великого в Харун-аль-Рашид в 797 году. Речь шла о желании императора основать монастырь и хоспис в Иерусалиме. Доказательств этих контактов в арабских источниках нет, но кажется, что ответ был благоприятным, что разрешение было дано и что халиф послал несколько подарков, включая знаменитого слона, который произвел большое впечатление на императорском дворе. Монастырь и хоспис, несомненно, процветали, и когда в 867 году Бернард Монах (Bernardus Sapiens) посетил Иерусалим, он смог остаться «в общежитии самого славного императора Карла»[27].

В 802 году император отправил еще одно посольство, и делегация из Багдада, принесшая подарки, возвратила благосклонность в 806 году, но эта имперская дипломатия не проложила путь для постоянных контактов. В 906 году маркграф Берта из Тосканы направила миссию халифу аль-Муктафи в Багдаде с подарками, в которые входили рабы мужчин и женщин из славянских земель и мечи. Понятно, что между религиозной пропастью были коммерческие контакты, но оценить масштабы их сложно. С тех пор, как Анри Пиренн утверждал, что приход мусульман вызвал почти полный разрыв торговых связей через Средиземное море, вопрос о торговле или ее отсутствии стал предметом более общих споров о происхождении средневековой западной экономики. Мы можем, однако, сделать некоторые обобщения с некоторой уверенностью.

По сравнению с коммерческими связями, которые должны были вырасти с XI столетия, контакты в раннем средневековье были очень спорадическими. Между христианскими и мусульманскими державами не сохранилось никаких коммерческих договоров, а также нет никаких постоянных торговых колоний. Похоже, что это не было результатом какого-либо отвращения среди мусульман к ведению торговли с христианами, а более просто потому, что христианский мир произвел очень мало того, чего хотели мусульмане.

Бедный Запад едва ли был рынком для тонкого текстиля и специй, которые были товаром для торговли на большие расстояния. Только спрос на североевропейских рабов был последовательным и плавучим, и они были приобретены насилием и захватом так же, как коммерческими отношениями. После низкой точки около 700 года спрос на товары (произведенные в мусульманском мире или транспортируемые через него) восстановился. Шелк был желанным предметом роскоши, и некоторые изделия из него сохранились до наших дней в церковных сокровищницах[28].

Папы в конце VIII и начале IX веков были особенно щедрыми дарителями шелка в качестве наград и дипломатических подарков. В то время как некоторые из этих шелков были, без сомнения, византийского происхождения, другие, конечно, пришли из мусульманских стран. На произведении, сохранившемся в Хюе в Бельгии, имеется согдийская надпись о том, что оно было изготовлено недалеко от Бухары в VIII или IX веках. Специи, такие как перец и корица, высоко ценились не только для придания вкуса пище, но и в качестве ингредиентов в лекарствах и зельях, а некоторые рецепты этих зелий сами были мусульманского происхождения[29].

Благовония были очень важны в ритуалах как Каролингской, так и Византийской церквей, и очевидно, что их употребляли в больших количествах[30]. Однако настоящий ладан исходит из очень ограниченного географического района на юге Аравии и Африканского Рога. Его могли привезти только в Средиземное море, а затем в христианские земли мусульманские купцы, однако этот процесс практически не виден в исторических записях. Использование благовоний в таком большом масштабе должно было подразумевать непрерывные и гармоничные отношения на границах христианского мира, но кто их провел и где, это отнюдь не ясно.

Этот обширный импорт, похоже, не привел к кризису торгового баланса. Присутствие очень значительного числа мусульманских дирхамов и динаров в Западной Европе и почти полное отсутствие христианских монет на Ближнем Востоке позволяют предположить, что Европа, возможно, на самом деле имела избыток. Христианский мир, конечно, экспортировал пушнину и древесину в исламский мир, но наиболее важные и наиболее опасные взаимодействия были связаны с работорговлей. С середины VIII столетия в странах исламского мира был явно неисчерпаемый спрос на европейских рабов.

Торговля, возможно, получила толчок от сокращения населения, вызванного последним спазмом чумы раннего средневековья, которая поразила Ближний Восток после 747 года, но работорговля продолжала развиваться после того, как демографическая чрезвычайная ситуация изменилась. С первых дней мусульманского завоевания византийские военнопленные были важным источником рабов в мусульманском мире.

По крайней мере, некоторые из них были освобождены и стали вольноотпущенниками, а некоторые стали играть важную роль в политике и управлении.

Они были важными сторонниками семьи Омейядов, и именно мавали, сами бывшие рабы или сыновья бывших рабов, сформировали основную опору первого из правителей Омейядов в Кордове Абд аль-Рахман I в 756 году, когда он впервые вошел в аль-Андалус. Византийские рабыни высоко ценились в гаремах аббасидских халифов IX и начала X веков. По крайней мере, один из них, аль-Мутадид (892–902), говорил по-гречески так же, как и по-арабски, поскольку это был буквально его родной язык.

С конца VIII века рабов покупали издалека. Рабы из Западной и Северной Европы стоили дорого в Византии и еще выше в странах ислама. Христианские и мусульманские купцы могли бы получать огромную прибыль, покупая рабов на северных берегах Средиземного моря и продавая на юге. Основным торговым центром была Венеция, куда мусульманские купцы приходили закупать рабов из Восточной Европы, но была также более неформальная торговля в других итальянских портах, таких как Неаполь, и просто на лиманах, куда людей, захваченных в ходе местных набегов, привозили на продажу.

Когда в 867 году Бернард Монах (Bernardus Sapiens) из Шампани и два его товарища отправились в паломничество в Святую Землю, они отправились в Бари, тогда находившийся в руках мусульман, чтобы найти корабль, который отвезет их в Александрию. Они получили гарантии безопасности от арабского эмира Саудана и были отправлены в Таранто, чтобы сесть на корабль.

Здесь они нашли 9000 несчастных пленников-христиан, недавно захваченных во время мусульманских набегов на Венафро и Монте-Кассино, которые находились на борту шести кораблей, готовых отправиться на невольничьи рынки Туниса и Египта.

Удивительно, но Бернард и его спутники были взяты в качестве платных пассажиров и, защищенные документами, которые Содан предоставил им, отправились в прямую поездку в Александрию в течение месяца, по-видимому на том же судне что и их жалкие единоверцы. Когда они покинули судно, моряки потребовали по два золотых с каждого из них в качестве платы за проезд, и они продолжили свое паломничество без всяких забот[31].

Больше ничего не слышно о судьбе заключенных. Рабы, которых видел Бернард, были итальянскими горожанами и сельскими жителями, но многие из рабов,