Сын повелителя сирот - Адам Джонсон

Капитан схватил бинокль и стал изучать местность, а затем позвонил в колокол. К нему сразу же примчались помощники, стуча новыми ботинками.

– Давайте-ка, парни, – сказал капитан, – станем героями Революции.

Капитан сам готовил сети, пока Чон До помогал машинисту мастерить садок из двух ведер для дождевой воды и балластного насоса. Но войти в место подъема вод оказалось сложнее, чем они думали. То, что на первый взгляд представлялось туманом, превратилось в облачную гряду глубиной в несколько километров. Волны били со всех сторон, рыбакам с трудом удавалось держать равновесие, мимо проносились обрывки тумана, образуя прогалины.

Первый улов увенчался успехом. Когда подняли сети, во вспененной воде показались креветки, которых перекинули в садок. Длинные антенны у них разворачивались и скручивались. Капитан приказал снова забросить сеть. Птицы исчезли, и лоцман повел корабль сквозь туман, чтобы отыскать их.

С воды невозможно было угадать, в каком направлении они полетели, но помощники подготовили сети, и корабль полетел по волнам. Вдруг послышались шлепки.

– Тунец нашел их, – крикнул капитан, и первый помощник снова закинул сети. Лоцман крутанул штурвал и повел корабль по кругу, тяжелые сети чуть не опрокинули его. Две волны подхватили «Чонма», скинув за борт непривязанные ботинки, но улов удалось удержать, и когда машинист вытянул добычу с помощью лебедки, силки блестели и искрились, словно они выловили громадную люстру. И тут креветки в трюме стали светиться, будто сочувствуя своим собратьям, попавшим в сети.

Все бросились к садку, чтобы выгрузить улов, который мог соскользнуть в любом направлении, оказавшись на палубе. Машинист работал на лебедке, но в последний момент капитан велел ему остановиться, сеть сильно раскачивалась. Взобравшись на фальшборт, капитан стал всматриваться в густой туман. Остальные тоже замерли, высматривая сами не зная что, обеспокоенные безмолвием, а корабль вставал на дыбы, сети с уловом качались из стороны в сторону. Капитан приказал машинисту подать сигнал, и все прислушались, ожидая ответного гудка из сумрака.

– Спустись вниз, – приказал капитан Чон До, – и доложи, что ты слышишь.

Но было слишком поздно. Через мгновенье туман рассеялся, и показался несгибаемый нос американского сторожевого корабля. «Чонма» бросало из стороны в сторону, в то время как американский корабль едва двигался. На его палубе выстроились люди с биноклями. К «Чонма» направили шлюпку и бросили концы. Вот и появились те, кому пятнадцатый размер обуви как раз впору.

Первые несколько минут американцы вели себя крайне деловито, четко следуя процедуре, – выстроились на борту и вскинули свои черные винтовки. Они прошли через рубку и камбуз и спустились в трюм. С палубы было слышно, как они передвигаются по кораблю, выкрикивая «чисто-чисто-чисто».

С ними был южнокорейский морской офицер, который остался наверху, пока американцы осматривали корабль. Звали его Пак. На нем были чистенькая белая форма, черно-белая каска со светло-голубыми полосками, обрамленными серебром. Он потребовал судовой манифест, документ о регистрации судна и капитанскую лицензию. Ничего из этого у них не было. Пак поинтересовался, где их флаг и почему они не ответили на оклик?

Креветки раскачивались в сети. Капитан велел первому помощнику вывалить их в садок.

– Нет, – сказал Пак. Он показал на Чон До. – Пусть этот сделает.

Чон До взглянул на капитана. Тот кивнул. Чон До подошел к сети и постарался зафиксировать ее на месте. Хотя он много раз видел, как это делается, сам никогда не выгружал улов. Он старался рассчитать, когда сеть, раскачиваясь из стороны в сторону, окажется над садком, надеясь, что весь улов сразу вывалится туда, но когда он дернул за трос, креветки соскользнули прямо в бочку и, опрокинув ее, вывалились на палубу, в слив и, наконец, на его ботинки.

– Не похож ты на рыбака, – сказал Пак. – Посмотри на свою кожу, на руки. Сними рубашку, – потребовал он.

– Я тут приказы отдаю, – возмутился капитан.

– Снимай рубашку, шпион, или я велю американцам стянуть ее с тебя.

Не успел Чон До расстегнуть и пару пуговиц, как Пак уже заметил, что на груди у него нет татуировки.

– Я не женат, – сказал Чон До.

– Ты не женат, – повторил Пак.

– Он сказал, что не женат, – подтвердил капитан.

– Северокорейцы ни за что не отпустили бы тебя в море, будь ты не женат. Кого они тогда бросят в тюрьму, если ты сбежишь?

– Слушайте, – вмешался лоцман, – мы рыбаки и направляемся обратно в порт. Вот и все.

Пак обернулся ко второму помощнику.

– Как его зовут? – спросил он, показывая на Чон До.

Второй помощник ничего не ответил и вопросительно взглянул на капитана.

– Не смотри на него, – приказал Пак и подошел ближе. – Какую должность он занимает?

– Должность?

– На корабле, – пояснил Пак. – Хорошо, а у тебя какая должность?

– Второй помощник.

– О’кей, второй помощник, – сказал Пак и снова показал на Чон До. – А этот безымянный парень. Какая должность у него?

– Третий помощник, – ответил тот.

– Ну, да, третий помощник, – разразился хохотом Пак. – Чудесно, лучше не придумаешь. Напишу-ка я шпионский роман и назову его «Третий помощник». Эх вы, шпионы вшивые, меня тошнит от вас. Вы шпионите за свободными народами, за демократиями, которые пытаетесь разрушить.

Несколько американцев поднялись на палубу. Они испачкались сажей, пока протискивались через узкие, обугленные проходы. Прочесав корабль вдоль и поперек и не найдя ничего подозрительного, они закинули винтовки за спину и расслабились. Удивительно, какими молодыми они были! Этот огромный военный корабль находился в руках детей! Только сейчас они заметили ботинки. Один из моряков поднял ботинок.

– Черт возьми, – удивился он. – Это же новые «Эир Джорданс», такие даже в Окинаве не достать.

– Это улика, – заметил Пак. – Они тут все шпионы, пираты и бандиты, мы всех их арестуем.

Матрос с ботинком в руках посмотрел на рыбаков с восхищением.

– Курить, курить? – спрашивал он, предлагая каждому сигарету. Только Чон До принял подарок – «Марлборо», с роскошным ароматом. Его зажигалку украшала улыбающаяся крылатая ракета, у которой вместо крыла была согнутая рука с огромным бицепсом.

– Да, приятель, – сказал матрос, – в Северной Корее одно жулье.

Два матроса качали головой, глядя на бедственное положение корабля, особенно на ржавые болты на спасательных леерах.

– Шпионы? – переспросил один из них. – У них даже радара нет. Они пользуются гребаным компасом. В рубке нет ни одной карты. Да они сдохнут на этой посудине.

– Ты не представляешь, как они хитры, эти северные корейцы, – возразил Пак. – Все их общество основано на лжи. Подождите, мы прочешем каждый миллиметр этого судна, и вы увидите, что я прав.

Он нагнулся вперед и открыл люк, ведущий в трюм. Оттуда на него глянули тысячи мелких макрелей, замороженных живьем, с разинутыми ртами.

Чон До внезапно понял, что если они доберутся до его оборудования, то наверняка вытащат все на свет Божий и умрут со смеху. И он больше никогда не услышит эротических историй доктора Рандеву, не узнает, освободят ли русских заключенных, для него навсегда останется тайной – добрались ли до дома те девушки, а с него уже хватит неразгаданных тайн.

Из рубки вышел матрос, нахлобучив на голову флаг КНДР.

– Твою мать, – набросился на него второй матрос. – Где ты это раскопал? Ты самый никчемный, жалкий матрос во всем флоте, дай-ка это мне.

Из трюма поднялся еще один человек, держа планшет с бумагой и ручкой. На его именном жетоне значилось «лейтенант Джервис».

– У вас есть спасательные жилеты? – спросил он команду.

Джервис попытался изобразить жилет, но команда «Чонма» покачала головой. Лейтенант сделал отметку в своем списке.

– А ракетница? – спросил он, показывая, как будто стреляет в воздух.

– Нет, – ответил капитан. – Никакого оружия на моем корабле нет.

Джервис повернулся к Паку.

– Ты собираешься переводить или нет? – спросил он.

– Я офицер разведки, – ответил он.

– А ты не можешь, черт побери, перевести хоть раз?

– Вы что, не слышали меня? Они шпионы!

– Шпионы? – переспросил Джервис. – У них полкорабля обгорело. И даже сортира нет на этой штуковине. Спроси-ка, есть ли у них огнетушитель.

Глаза Чон До блеснули.

– Смотрите! – вскрикнул Пак. – Вот этот прекрасно вас понял. Вероятно, они тут все говорят по-английски.

Джервис изобразил огнетушитель, помогая себе голосом, он явно старался.

Машинист сложил руки, словно для молитвы.

Хотя у него была рация, Джервис крикнул на сторожевик:

– Нам нужен огнетушитель!