Белый треугольник - Валентин Григорьевич Манкин

соседний столик. Сидел там парень, на которого просто нельзя было не обратить внимания, — высокий, черноволосый, с прямым большим носом. Немного было среди нас, яхтсменов, в те времена вот таких — под два метра ростом. Любовался им исподтишка. И вдруг этот парень, чуть не ставший моим кумиром, лихо опрокидывает в рот .стакан. Водка?

Оскорбленным почувствовал себя, свое еще не остывшее любование им. Водка и соревнования! Да мы даже никогда не говорили о том, что яхтсмен не имеет права пить. Это само собой подразумевалось. В одно мгновение черноволосый красавец стал моим личным врагом. Так, во всяком случае, решил я для себя.

Так познакомился с Жорой Гершойгом, спортсменом из Одессы и моим конкурентом на том первенстве. Ну, просто классически книжным одесситом.

...Закончилась очередная гонка. Вытащил “Финн” на берег, убрал парус. Зашел в судейскую подписать протокол о том, что правил не нарушал. Ежедневная формальность. И ушел отдыхать.

И вдруг узнаю: судьи приняли на меня протест, будто бы я навалил на знак. Но во время гонки никто не протестовал. Я явно никому не мешал. И только что со спокойной совестью подписал протокол. Если .протест будет подтвержден, меня снимут с соревнований... Все судьи сидели .на одном катере, значит, все трое будут говорить о дне ,и то же.

Лихорадочно вспоминаю гонку, как подошел к лиэку, как обогнул. Нет, не нарушал правил. Почти одновременно со мной поворачивали Жора и Виктор Лиходиевский.

Виктор подошел ко мне:

— Чего ты волнуешься? Чисто знак прошел.

Отлегло от сердца.

Виктора вызвали на судейскую в качестве свидетеля. “Не знаю. Не видел”, — ответил на вопрос, нарушал ли я правила. Вот тебя и “не волнуйся”.

Оставался Жора. Того, как всегда, на месте не было. Пришел поздно, но все-таки судьи его вызвали. И, как ни покажется это странным, стали уговаривать его оказать, что он, как и Виктор, ничего не видел. В таком случае Мамкина снимут, а он, Жора, укрепит свои позиции в борьбе за победу.

Бесшабашный одессит Жора так стукнул кулаком по судейскому столу, что тот чуть не свалился со всех четырех ног. И прочел на повышенных тонах лекцию о том, что не привык обманывать и что победы признает лишь те, что добыты в честной борьбе.

Из Запорожья я уезжал с золотой медалью чемпиона республики. На вокзале со мной прощался мой новый друг, получивший серебряную медаль. Парусный спорт Жора оставил давно, но дружба наша продолжается.

Вернулся домой. Осенью снова в погоню за лекциями, экзаменами. В институте почти никто не знал о том, что я занимался спортом, что стал чемпионом Украины. Кроме близких друзей, помогавших мне догонять курс.

В дневнике, подводя итоги сезона, наметил на следующий: стать мастером спорта.

Так закончился первый сезон на “Финне”. Первые проигрыши и первая победа. Потери и приобретения. Что-то узнал, чем-то обогатился в тактике, технике, в знании людей. Но как много оставалось непознанного!

И все-таки то лето еще раз показало, что одного паруса мало. Обязательно нужно заниматься еще каким-то видом спорта. Парус требует много силы, находчивости, быстроты реакции, но сам по себе достаточной подготовки не дает. Откренивая яхту, пресс как следует не разовьешь, а без него какой уж открен! Вися на трапеции, сильным не станешь, а без силы попробуй удержись!

Весной 1957 года, посоветовавшись с Машовцом, я стал заниматься академической греблей. По соседству с нашей водной станцией помещалось хозяйство “Локомотива”. Там я брал одиночку и катался. Гребля мне доставляла удовольствие. Уходил подальше от Матвеевского залива, туда, где меньше людей. Размеренные взмахи весел, казалось, успокаивали нервы. Под всплеск воды легко думалось. Сам не заметил, как постепенно увлекся греблей. Прошло два месяца, и вдруг меня совершенно неожиданно посылают на первенство страны в Москву — больше некого было выставить в одиночке.

Мне повезло. В этих единственных в моей жизни гребных соревнованиях я не просто увидел знаменитых мастеров. Стартовал вместе с ними! В предварительном заезде — с В. Ивановым, в утешительность — с А. Беркутовым. Чемпионом я, естественно, не стал, но с тех пор гребля стала моим любимым видом общефизической подготовки. И перед Килем, в Риге, где шли последние олимпийские тренировки, я часто брал одиночку и уходил по реке. Гребцом я не стал, но гребля прочно вошла в мою жизнь. Она дала мне то, чего не мог дать только парус.

Да, парус требует многого. И не тогда лишь, когда лодка на воде. Больше сил, больше энергии забирает парусный спорт не тренировками, не гонками непосредственно, а подготовкой к ним.

Каким должен быть парус? Какой должна быть лодка? Мачты? На эти вопросы ответ ищешь всю жизнь.

Каким должен быть парус? В разных условиях разным. Но всегда без углов, гладким и плавным. А мой парус под лучом солнца выглядел как забор. Притащил его домой и стал утюгом выправлять недостатки. А потом распорол и давай перекраивать. Возился на кухне, поздно вечером. Зашла Нина Андреевна. Смотрела, смотрела на мои мучения, принесла швейную машинку и взялась помогать. Рука у нее была, как говорят, легкая. И мне стало легче. У Нины Андреевны и брал первые уроки швейного дела. Загляните в контейнеры яхтсменов: почти в каждом увидите швейные машинки. Без этого нам нельзя.

Долго возился с тем парусом. Но зато когда он был готов, как приятно мне было услышать от Чумакова: “Ты этот парус береги. Потеряешь его форму, в другой раз не найдешь”.

Да, парус вышел на славу!

Какой должна быть лодка?

Помню, на первых крупных соревнованиях меня поразила лодка неоднократной чемпионки страны Марины Козинцевой, неправдоподобно сверкающая чистотой. И запомнил слова Марины: главное в лодке то, чего не видно. Слышал об этом и от Чумакова. Аккуратность — это проще всего, как и поверхностная чистота. А вот забраться в середину, туда, куда никто не заглядывает, и навести там глянец потруднее. И я часами вычищал лодку, драил и шкурил, чтобы она была легкой, гладкой, сухой.

В Таллине заладил дождь. Деревянная яхта сразу увеличилась в весе. Значит, потеряла в скорости. Что делать? Как высушить, если дождь не прекращается, а сухого эллинга нет? Соль,