Газета Завтра 875 (34 2010) - Газета Завтра Газета

      ИСПОЛНИЛОСЬ СТО ЛЕТ со дня начала реформ Петра Аркадьевича Столыпина. Главной его целью было посадить крестьянина на землю. В 1913 году объем намолоченного зерна в России превышал 86 миллионов тонн. Подчеркну: в амбарном весе. То есть зернышко к зернышку. О каких рекордных урожаях толкуем? Качественного зерна, годного для хлебопечения, всего 15-20 процентов. Это говорит о неблагополучном положении дел в зерновой отрасли. А что соберем этой осенью? Неизвестно. В Центральном Черноземье крестьяне с горечью рассказывали мне, что ежегодно новые хозяева приглашают на жатву турок вместе с комбайнами. Неужели это выгоднее? Сомневаюсь.

     В Свердловской области засуха затронула часть районов. В предгорьях травостой неплохой. Поинтересовался у заместителя министра сельского хозяйства и продовольствия Михаила Копытова:

     — Обращались за помощью соседи?

     — Звонили из Башкирии, Челябинской области, — сказал Михаил Иванович. — Дали адреса, где можно накосить сена, но пока никто не приезжал...

     — Сами-то сколько кормов заготовили?

     — Треть от потребности. Обычно выручал второй укос. Нынче трава вряд ли успеет отрасти. Особенно подсушило Красноуфимский, Артинский, Ачитский, Нижне-Сергинский, Сысертский районы, на восточном склоне Уральского хребта положение получше. Надеемся припасти в среднем на корову не менее двадцати-двадцати пяти центнеров сена и сенажа.

     — А с зерном что?

     — Под пшеницей, ячменем, рожью — четыреста шестьдесят тысяч гектаров. В прошлом году намолотили около семисот тысяч тонн. Потребность — вдвое больше. Птицефабрики уже сейчас пополняют запасы, пока цены на зерно не подскочили. То же самое и свиноводы. Однозначно: зимовка будет сложной...

     Заглянул в статистический справочник. За 2009 год поголовье крупного рогатого скота на Среднем Урале сократилось с 284,3 тысячи до 268,2. Минус шестнадцать тысяч. В том числе — семь тысяч коров. Их осталось всего 118 тысяч. Для сравнения: век назад здесь было 750 тысяч КРС. Коров — 384 тысячи. Вот какой разрыв!

     ...По обе стороны Режевского тракта сосновые боры. Обычно в межень лета на обочинах много торговцев дарами природы: черникой, малиной, смородиной, грибами. Нынче с лесной снедью туго, а значит, нет и приработка у селян.

     Прослышав про нехватку кормов в Татарии, Башкирии, Челябинской области, местные фермеры торопятся обкосить все ложбинки, берега речек. На сене можно неплохо заработать. То тут, то там — стожки, копешки, рулоны.

      ОТ ЕКАТЕРИНБУРГА до села Невьянского двести верст. Ехали с Пыриным и толковали о крестьянском житье-бытье.

     — В городе охотно молочко пьют, но не ведают, каким трудом оно даётся, — сетовал Иван Александрович. — Зимой морозы так пробрали силосные траншеи, что верхний слой пришлось разрезать бензопилами. Немало кормов пропало. Коровам было зябко. Перепады температур сказывались на надоях. Теперь сушь одолела. Каково в раскаленной кабине трактористу трястись с утра до позднего вечера! Но народ понимает: упустишь время в страду — зимой придется тяжко. Потому не ропщут, работают на совесть...

     Разговор прервал телефонный звонок. Лицо директора помрачнело. Речь шла о нехватке горючего. Закончив говорить с нефтебазой, Пырин сокрушенно мотнул головой:

     — Ну вот опять чехарда на заправках. Вроде бы сделали добрый жест — снизили на десять процентов цены на бензин и дизтопливо на период уборочной. А что вышло на деле? Установили месячные лимиты: не успел выбрать — заявки аннулируют. Требуется масса согласований. Дня не хватит, чтобы разгрести все проблемы. Затеяли нынче строительство нового скотного двора на двести коров. Стройматериалы, оборудование — все дорого. Вот и думаю: "Вытянем ли?" Слышал, в Тюменской области возвращают хозяйствам до восьмидесяти процентов затрат. У нас про это — молчок. Казалось бы, одно государство... Вообще, в лице крестьянина видят не сельхозтоваропроизводителя, а исключительно налогоплательщика: доят и доят без конца. Такой пример. Полвека берем воду из родника. Вдруг нагрянул Роспотребнадзор: срочно сделать проект санитарно-защитной зоны. Стоит документация триста шестьдесят тысяч рублей. Пришлось заплатить. А что изменилось? Да ничего. Как брали воду, так и берем... Или вот экологи чего придумали — заставили составлять паспорта на отходы производства. А их десятки видов: от старых аккумуляторов и фильтров — до обыкновенных валенок и ветоши. За каждый паспорт выложи двенадцать тысяч! Опять набегает кругленькая сумма. Да еще смотайся в Екатеринбург с томами бумаг, чтобы их утвердить. Весной приехал инспектор Ростехнадзора проводить техосмотр. У грузовика ширина бортов оказалась на пять сантиметров больше — раздались от перевозки тяжелых грузов. Что вы думаете? Выписали штраф на две тысячи рублей...

     Меж тем и на Урале потихоньку скупают у крестьян земельные паи. Например, бывший колхоз "Деево" оказался под "крышей" владельцев Екатеринбургского завода медицинского оборудования. В "Арамашево" одно время хозяйничала фирма "Стиль-Профи". Построили теплицу для выращивания роз, но дело не пошло. Продали с долгами в семнадцать миллионов рублей. Одному из банков. Скот пустили под нож. Поля засорены овсюгом. Три года назад у арамашевцев покупали пай в шесть гектаров за девяносто тысяч рублей, нынче в колхозе имени Ленина отдают втрое дешевле — лишь бы выручить хоть какие-то деньги. Как дальше думают жить? Огромные пространства — в зарослях кипрея, донника, таволги, пырея...

      ОСТАНОВИЛИСЬ в старинном селе Коптелово. Здесь Кушвинский молокозавод построил приемный пункт, куда приносят излишки молока частники. В некоторых дворах по две-три коровы. Рядом, в кирпичном доме бывшего купца Торопова, краеведческий музей. Чего только ни натащили: телеги, сани, сохи, плуги, веялки, крупорушки, бадьи, самовары, ткацкие станы, косы, серпы, утюги, граммофоны...

     Заведующий музеем, краевед Леонид Федорович Русаков, охотно согласился показать коллекцию крестьянской утвари, но прежде повел к избушке, от которой берет начало родник с исключительно чистой водой, — стекающей в деревянный желоб. Подставил ладони, попробовал водицы. До чего же вкусна!

     Село основали в XVII веке казаки. Следом пришли крестьяне. Занялись хлебопашеством. Строились тогда основательно. Сохранилось подворье некой бабы Кати. Избе — аж триста лет! Сейчас сюда водят экскурсии. Заглянул внутрь. Низкая притолока, широкие палати, русская печь с лежанкой, скамейки вдоль стен, детская зыбка на жердочке... Городские ребята с интересом слушают экскурсовода Галину Кирилловну Кокшарову. Она — потомок местных вогуличей, живших на Урале еще до прихода Ермака. Увлеченно рассказывала о крестьянском быте. Помимо пшеницы, ржи, овса, ячменя, гороха, раньше тут сеяли еще и коноплю, хмель, лён. Собирали дикий мёд, драли лыко, ткали мочальные рогожи и попоны, плели веревки. В бабушкиных сундуках отыскались расшитые свадебные полотенца, сарафаны, платки. Примечательно, что в старину использовали при шитье всего два цвета: черный и красный. Как олицетворение жизни и смерти... Все было продумано до мелочей. Скажем, телеги делали только одного размера, на шляпке каждого кованого гвоздя кузнец ставил свое клеймо. Были искусные бондари, шорники, сундучники, шерстобиты, скорняки...

     Русаков подвел к метровой иконе, висевшей на стене. На черных выщербленных плахах едва проступал лик Богородицы с младенцем.

     — Нашли полвека назад у берега реки Реж, — тяжко вздохнул Леонид Федорович. — Это "Знамение" Невьянской школы иконописи. Откуда приплыла? Неведомо. Вероятней всего — из какой-то верхней деревни. К сожалению, в Коптелове церковь Вознесения Господня в полуразрушенном состоянии. При Хрущеве пробовали ее взорвать, но стены выдержали. На восстановление Храма нужны немалые средства. Вот где место иконе...

     Невьянской слободе почти четыре века. По царскому указу здешние земли были отведены крестьянам для хлебопашества еще в 1619 году. Места живописнейшие! В полуверсте от села реки Нейва и Реж сливаются, дальше течет Ница. Крутые берега, заросли краснотала, песчаные отмели. Много рыбы: чебак, окунь, налим, щука, карась, судак, нельма...

      ПЫРИН РОДОМ из деревни Бабиновой, что вверх по Нейве. Почему-то решил свозить туда, хотя поселения давно нет. Без труда нашел место, где стоял родной дом. Подворье заросло крапивой. Постоял молча с минуту и, вздохнув, обронил:

     — Чего бы тут не жить? Плодородные земли, лес, река. Построили бы в свое время дорогу, и народ не разбежался бы. Отец, Александр Терентьевич, и мать, Лидия Васильевна, всю жизнь проработали в колхозе. На старости пришлось перебраться в Невьянское. Живут в своем доме, выращивают картофель, овощи. Конечно, жалеют, что уехали со старого места. Смотрите, какое приволье! Нас у родителей было пятеро. Не считали себя обделенными судьбой. Бегали в школу за восемь километров — и ничего!