Газета Завтра 875 (34 2010) - Газета Завтра Газета

      ПЫРИН РОДОМ из деревни Бабиновой, что вверх по Нейве. Почему-то решил свозить туда, хотя поселения давно нет. Без труда нашел место, где стоял родной дом. Подворье заросло крапивой. Постоял молча с минуту и, вздохнув, обронил:

     — Чего бы тут не жить? Плодородные земли, лес, река. Построили бы в свое время дорогу, и народ не разбежался бы. Отец, Александр Терентьевич, и мать, Лидия Васильевна, всю жизнь проработали в колхозе. На старости пришлось перебраться в Невьянское. Живут в своем доме, выращивают картофель, овощи. Конечно, жалеют, что уехали со старого места. Смотрите, какое приволье! Нас у родителей было пятеро. Не считали себя обделенными судьбой. Бегали в школу за восемь километров — и ничего!

     — Таких деревень по России десятки тысяч, — заметил я, — Миллионы гектаров пашни в запустении.

     — То-то и оно, что крестьяне оказались лишними в государстве, — подхватил Иван Александрович.

     — В магазинах все импортное. Поддерживаем заокеанских фермеров, а сами бедствуем. Крестьяне не могут сбыть выращенные по приемлемым ценам. Попробуй-ка сунься с "живым" молоком в супермаркет! Не возьмут. Сподручнее торговать порошковым. Больше навара. Смотрите, что получается. Год назад прибыль хозяйства составляла восемнадцать миллионов. Нынче только одиннадцать. А молока надоили на триста тонн больше! При том, что стоимость горючего, запчастей электроэнергии резко скакнула вверх. Вот и попробуй выжить...

     Поразился, как Пырин удерживает в голове все колхозные поля. Вел "Уазик" и перечислял:

     — Наделы в основном мелкоконтурные. Самое большое поле — сто шестьдесят гектаров. В Кузнецовском логу — девяносто пять, Клину — девяносто, Овчинникове — сто пятнадцать, Григорьеве — восемьдесят, на Бабиновой горе — семьдесят, в Ситиных ямах — двадцать восемь, в Ключах — девяносто, Красной молотилке — сорок пять... Много "пятачков" в два-три гектара, но не бросаем, чем-то засеваем... Сначала скосили рожь на корм скоту, потом козлятник, клевер. "Зеленый конвейер" действует без остановок. По старинке выгоняем стадо на выпаса. На таежном разнотравье молочко куда вкуснее!

     Кабина машины раскалилась, нечем было дышать. Подъехали к лугу, где сновали два трактора "Беларусь": один сгребал сено, другой закатывал в рулоны. Пырин шагнул к валку и вытащил из травы срезанную молодую березку. Отбросил деревце в сторону. Пояснил:

     — Попадет в пресс-подборщик, может произойти поломка. А у нас их всего два. Купить новый пока нет возможности...

     — Сколько ж за день выработка у косарей? — спросил я.

     — До ста тюков, если трудиться от зари и до зари.

     Оба механизатора с медными от загара лицами, глаза — с искринкой. Тот, что помоложе, оказался племянником директора. Светловолосый, улыбчивый. Крепко пожал руку:

     — Иван Сергеевич Пырин. Закончил Алапаевский индустриальный техникум. По специальности автомеханик. В колхозе шестой год.

     — Не женат?

     — Пока не нашел невесту. Живу вместе с мамой и сестрами.

     — Какого года рождения?

     — Двадцать пять лет.

     — По лицу — вроде не пьёшь, работящий... Чего с невестой-то загвоздка?

     Он смутился, опустил взгляд:

     — Девчонки после школы норовят в город умотать. Куда тут пристроиться? Разве дояркой на ферму. Не каждая согласится.

     — Значит, скучаешь?

     — Некогда. На подворье три коровы, два теленка, поросята, куры.

     — На машину не заработал?

     — Ну да! Попробуй при нынешнем раскладе. Зарплата всего десять тысяч рублей. Зимой и того меньше...

     Другой механизатор, Евгений Стафеев, средних лет. Живет в соседней деревеньке Елань. Смеется:

     — Пока служил в Морфлоте в Архангельске, присмотрел дивчину и привез на Урал. Сыну уже восемнадцать лет. Учится в техникуме. На жизнь не жалуюсь, но хочется куда-то вырваться и посмотреть, как другие живут. Мы ведь тут ничего, кроме работы, не видим. Дадут отпуск — надо сена накосить, дров напилить. В суете месяц и пролетит. Тоже держу корову, трех бычков, птицу. Все лишняя копейка! У нас с детства "прививка" к крестьянскому труду, а молодым ныне ничего не нужно. Коров у частников все меньше и меньше. Пасем по очереди. Раньше брался за кнут раз в месяц, теперь — через две недели. Хорошо, что колхоз дает зерно. Размелем — и в пойло скотине. Привыкли жить неторопливо...

      ИЗБЫ В ЕЛАНИ разбросаны. Петляем по деревне, выглядывая жилые дворы. Много домов с заколоченными окнами. У высоких ворот замечаем машину. Стучим в дверь. На стук откликнулся пожилой мужчина, по виду горожанин:

     — Проходите. Как раз поспели к чаю.

     — Да мы на минутку, — объясняет Пырин. — Слыхал, у вас на неделе сразу три дома сгорело. Отчего пожар?

     — Кто знает... В такую сушь трава, словно порох. Бросил кто-то окурок — и пошло полыхать.

     За чаем разговорились. Хозяин — Игорь Леонидович Свешников — бывший офицер. Имеет квартиру в Екатеринбурге. Восемь лет назад врачи обнаружили у него опухоль, посоветовали уехать в деревню, где экология получше. Так и сделал. Купили с женой по дешёвке дом в Елани, распахали огород. Он — охотник, рыбак. В этом отношении тут раздолье. Рядом поселились еще три городские семьи. Есть к кому сходить в гости. Но случилось непредвиденное: прошлой зимой среди ночи Свешниковы погорели.

     — Чудом спаслись, — рассказывал Игорь Леонидович. — То ли проводка, то ли поджог... Успели взять только самые нужные вещи. Что делать? Посудили-порядили — и решили купить вот этот пустовавший дом. Неохота было никуда уезжать. Чувствуем себя здесь хорошо. За продуктами ездим в село Кировское, что в восьми километрах. Всю деревню снабжаем. Так и живём...

     Эта встреча всколыхнула душу. Вспомнилось собственное детство в таежном поселке Калья. Помнится, гордился тем, что у нас свой дом, огород, корова, теленок, птица. Радовались, когда родители брали на сенокос. Тучи комарья, мошки... На это не обращали внимания. Знали: надо заготовить не меньше трех тонн сена, чтобы зимовка у животных была сытной. Ну и, конечно, выручала картошка. Как ни крути, но Россия нынче держится за счет личных подворий, которые дают половину всего производимого молока и мяса, девяносто процентов овощей. У частников — 5 миллионов коров, тогда как в коллективных хозяйствах — всего 3,5 миллиона.

     Кстати, Пырин тоже держит на подворье корову. А как иначе? Трое дочерей: Татьяна — педагог, Мария — журналист, Наталья — архитектор. Подрастает внучок Ваня. Домашнее парное молоко — это же чудо!

     Заехали на ферму в деревне Ключи. Скотный двор хоть и старенький, но прибранный, чистый. Упитанные коровы. Молокопровод, холодильник. Доярки ухаживают за животными, словно за своими. Потому и надои высокие.

     Вера Борисовна Васильева, проработавшая на ферме одиннадцать лет, заметила:

     — Деревне немножко надо помочь, и жизнь преобразится. Самое узкое место ныне — это животноводство. Хорошо, что вернулись к дотации на молоко — три рубля за литр, — но деньги ждем целый месяц. В магазине-то сразу расплачиваются. Получается, вроде в долг даем... Или вот такая проблема: в селе семьдесят малышей, и только треть ходят в детсад. Нет мест. Смешно: кругом тайга, ну выделите делянку и дайте лес на постройку! Нет, все медлят с этим...

     Через Невьянскую слободу в старину проходил зимник от Верхотурья до Тобольска. Ямщики гнали тройки через села Меркушино, Бубчиково, Измоденово, Шипицыно, Тычкино, Мугай, Анисимово, Плюхино... В Ключах переводили дух, подкреплялись на постоялом дворе и снова отправлялись в путь, минуя деревни — Ницинскую, Брешно, Бердюгино... Там вскоре Ирбит, где в январе проходила знаменитая ярмарка. Жизнь била ключом. Сибирь давала полновесные урожаи зерна, пол-Европы снабжала коровьим маслом. Об этом не стоило бы забывать.

      ПОБЫВАВ В ХОЗЯЙСТВЕ у Ивана Александровича Пырина, понял простую истину: крестьянам не надо только мешать, они сами сообразят, как возродить деревни. Уверен: даже в этот засушливый год в СХПК "Пламя" будут и с зерном, и с молоком, и с мясом. На такие коллективы и следует делать ставку в развитии сельского хозяйства.

     ...А в Екатеринбурге, как и по всей России, кипят страсти с переделом земель. Сие считается очень выгодным вложением средств. Прикупают пашню сотнями тысяч гектаров. Спроса за использование ее по прямому назначению нет. Вот и пользуются этим разного рода проходимцы. Когда остановимся?