Бессмертный эшелон - Сергей Иванович Зверев

– Вот, держите, это чай горячий. Согреетесь.

Девушка протянула руку в толстой варежке, перехватила кружку и хлебнула щедрую порцию горячего напитка.

– Ух! Сладкий какой!

– Да, я два куска рафинаду кинул!

– Хорошо, спасибо! Я сладкий обожаю! – От тепла ее губы сразу же обрели природные краски.

Одной рукой с зажатым в ней флагом девушка продолжала выписывать знаки для едущего транспорта, а второй держала кружку. От смущения оба молча топтались на крошечном кружке асфальта. Наконец девушка, краснея, представилась:

– Меня Тося зовут, – и снова одарила Руслана такой улыбкой, что у него заслепило глаза.

– А мы танкисты, то есть я танкист.

– Да я вижу, – девушка не выдержала и тихонько рассмеялась. – А зовут тебя как?

– Ефрейтор Омаев, – поспешно выпалил парень и тут же смутился – совсем одичал, даже имя свое не может просто сказать. – То есть я Руслан.

– Понятно, спасибо за чай, Руслан! – Снова раздался короткий, словно звон колокольчика, смешок.

Тося протянула ему пустую кружку и вдруг изловчилась, приподнялась на цыпочках и чмокнула горячими губами заросшую колючей щетиной щеку. От ее поцелуя молодой чеченец ошарашенно застыл, потом кивнул и пошел прямо под колеса грузовика, не замечая его громких гудков. На ходу он все оборачивался и оборачивался, каждый раз встречаясь с Тосей взглядами. И она дарила ему теплую солнечную улыбку.

Как только танкист перешел дорогу, к Руслану кинулся верный товарищ Колька Бочкин. С завистью он спросил:

– Она тебя прямо в губы поцеловала?!

– В щеку, – восхищенно выдохнул Омаев и коснулся пальцем черной щетины, щека под которой еще пылала от ощущения девичьих губ.

– Вот везет тебе! Командиром танка сделали, девушка поцеловала… Я тоже хочу! – Бочкин даже засопел от зависти.

– Ага, – ошалело кивал Руслан.

Бочкин толкнул его в бок:

– Там обед стынет, идем быстрее, командир!

Руслан снова кивнул и зашагал за товарищем к танкистам, что окружили полевую кухню, держа в руках котелки. От переполняющей его радости он ничего не понимал, шел будто во сне, останавливаясь каждые два шага, чтобы снова и снова посмотреть на черную фигурку в середине клубка из техники.

Забравшись на броню, Колька не выдержал и вывалил остальным членам экипажа распирающую его новость:

– А Руслан с регулировщицей целовался на дороге!

От такого сообщения и обиженного вида Кольки, которому женского внимания не досталось, Логунов расхохотался во все горло и звонко стукнул ложкой по котелку:

– Ну Руська, ну пострел! Не успели на короткую встать, а он девчонку себе отхватил!

Вслед за ним рассмеялся и Бабенко, заулыбался Соколов, а Омаев от смущения залился краской.

Карл с удивлением смотрел на них. Русские совсем не похожи на зверей, они обычные люди и невероятно добрые. Они даже поделились с ним обедом, дали ложку и котелок с горячей кашей, посадили рядом с собой. Их офицер запросто обедает с подчиненными, смеется вместе с ними. Они выглядят как дружная семья, а не стая отчаянных варваров, как им про них рассказывали во время совещаний. Как же их мирный разговор не похож на жесткую атмосферу в его гарнизоне, где офицеры презирают солдат, а рядовые молча ненавидят высшие чины. Там офицер никогда не разделит трапезу с низшим по званию, не поделится своим усиленным пайком и не подарит вот такую ласковую улыбку. Это они звери, они грубые и жестокие убийцы, которые творят бесчинства на чужой территории, уничтожая русский народ, такой открытый и душевный. От ужасного открытия на глазах у Карла вскипели слезы, он низко наклонился над котелком с кашей и начал аккуратно есть, чтобы никто не заметил его слабости.

Но внимательный Бочкин зашептал на ухо Василию Ивановичу:

– Чего он ревет-то, фриц? Пожрать дали, брезент дали, чего сопли пускать?

Василий Иванович хмыкнул и пожал плечами:

– Может, каша не нравится, он привык на офицерских харчах, а тут еда простая. Ну ничего, в лагере мечтать будет о солдатской каше.

Дорвельц вдруг поднял красные глаза и проговорил, искажая звуки:

– Шпасипа за апет.

– Ого, – развеселился Колька. – По-нашему заговорил! Так скоро красным танкистом станет, совсем в человека превратится.

– Ты болтай поменьше, – остановил парня Логунов. – Ложкой маши чаще, я в другой танк ухожу на марш-бросок, ты с командиром остаешься за башнера.

– Есть! – Довольный новым назначением Колька с усердием принялся за обед. Наконец и ему повезло, доверили целый танк. Так что он с Омаевым опять на равных.

* * *

До заката танки успели пройти больше половины запланированного пути. Солнце окатило всех малиновым светом и исчезло за горизонтом, погрузив поля и лес вокруг во тьму. На бронированных корпусах машин зажглись фары, высвечивая лучом света дорогу впереди. Командирский танк перешел из середины в головную часть колонны, чтобы Соколов мог следить по карте за узкой грунтовкой, которая почти исчезла под слоем снега. Ветер крутил поземку, все сильнее заметая узкую линию дороги. Приходилось идти практически на ощупь, чтобы не затеряться и не увести танки прямиком к линии фронта. Бочкин, суровый и молчаливый от груза новой ответственности, не отрывал глаза от прибора наблюдения. Следом за темнотой наступило время для боевых действий: воздух разорвал вой самолетов, уханье ПВО, которая прицельным огнем старалась развернуть штурмовики обратно, не пуская их в небо над Ленинградом.

– Совсем рядом гудят, могут сюда уйти. Может, светомаскировку объявим, товарищ командир? – Бочкин изо всех сил подражал Логунову, стараясь так же обстоятельно рассуждать.

– Не получится, – с досадой сказал Соколов, стоявший в люке, и наклонился, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки пути. – Луна за облаками, видимость почти нулевая, ориентиров в поле нет, чтобы по командам ехать. Я даже в панораму не вижу дорогу, все под снегом. Без фар никак. Лучше уж тогда на максимальной скорости двигаться.

В ночной тьме, чтобы танк мог двигаться, командир проговаривает по связи расстояние, градусы поворотов, направление, видимые ориентиры – река, холм, поваленная береза. Но при нулевой видимости с единственным ориентиром – черными пятнами грунтовой дороги – вести вслепую колонну танков опасно, велика вероятность оставить часть машин в ямках и канавах, которые невидимы сейчас под снегом.

Поэтому лучшей тактикой будет выстроиться в линию, не выключая фары, на максимально возможной скорости как можно быстрее пройти опасный участок, что раскинулся впереди. Вдоль поля, куда завела их дорога, темнела кромка лесного массива, разделяющая территории противников. Опасный участок, когда Т-34 окажутся зажатыми в узкой снежной колее без возможности для маневра на открытом для прицельного огня пространстве.

В головной машине Бабенко приоткрыл лючок водителя, чтобы следить за петляющей дорогой, он плавно двигал рычаги, направляя тяжеловесную