Пятьдесят на пятьдесят - Кавана Стив

Потом вытерлась и стянула волосы резинкой. Перед тем, как вчера вечером завершить свои труды, она сделала кое-какие покупки. Продукты и предметы первой необходимости – в первую очередь кое-какие инструменты для предстоящей работы. У входной двери все еще стояли три сумки с покупками из магазина медицинских принадлежностей и хозяйственного. Она слишком устала, чтобы разобрать их сразу по возвращении.

Одевшись, она высушила волосы феном и остаток дня провела на диване, хрустя картофельными чипсами и пересматривая старые фильмы – «Касабланку», «39 ступеней» и, наконец, «Окно во двор». На кровати ее дожидался заранее заготовленный наряд – черные леггинсы из лайкры и облегающий спортивный топ. Выключив телевизор, она переоделась, влезла в кроссовки и заправила волосы под черную бейсболку «Найк». Прежде чем выйти из квартиры, размяла ноги, спину, руки и плечи.

На улице она пустилась легкой рысцой, чтобы разогреть мышцы, войти в ритм и настроить дыхание. После смерти матери их с сестрой поместили в разные школы-интернаты. Обе располагались в Вирджинии, в сотне миль друг от друга. Ни одна из сестер не приезжала домой на выходные. Именно в школе-интернате она прониклась любовью к бегу. Через год после смерти матери ей исполнилось тринадцать. Ее тогдашний учитель физкультуры был чемпионом по бегу по пересеченной местности и заразил этим увлечением и свою ученицу. Ей нравилось оказаться субботним утром на природе – смотреть, как солнце встает над бескрайними пшеничными полями, ощущать, как легкие готовы разорваться на куски. И когда вокруг совсем никого – только ее мысли и планы. Несколько лет бег помогал ей держать свои темные устремления в узде. И вот теперь, став молодой женщиной, она больше не чувствовала необходимости сдерживать этих демонов. В четырнадцать лет она всерьез подумывала о том, чтобы задушить девочку из своего класса, Мелани Блумингтон. Ее тошнило даже просто от одного этого имени. У Мелани были длинные тонкие косички, заплетенные в невероятно сложные узлы на голове, а кожа розовая и безупречная, как и результаты ее школьных тестов – абсолютно все в Мелани Блумингтон представляло собой образец совершенства.

Тогда она подумала, что было бы забавно задушить Мелани в туалетной кабинке. Завести ее туда, схватить за школьный галстук и тянуть, перекручивать и дергать, пока идеальное розовое личико Мелани не станет сначала красным, потом фиолетовым, а затем синим и окончательно мертвым. И тогда можно будет дотронуться до лица Мелани, до ее глаз, ее губ. Но в школе этого делать было нельзя. Это вызвало бы панику. Привлекло бы слишком много внимания. И все же устоять было трудно.

Однажды воскресным утром она оказалась в небольшом лесу на краю обширной школьной территории и остановилась, чтобы рассмотреть какой-то цветок с ярко-желтыми бархатистыми лепестками, но едва только потянулась к нему, как услышала какой-то шум. Шорох, блеяние… И, осторожно переступив через толстый ствол упавшего дерева, на поляне впереди увидела маленького олененка. Тот застрял в остатках ветхих столбов и проволочной сетки, которые, судя по всему, обозначали какую-то старую границу, прежде чем лес разросся и поглотил ее. Олененок был уже при смерти. Неподалеку на большом камне сидел большой кровожадный ворон – как видно, учуял запах крови столь же отчетливо, что и она. Он ждал, когда олененок умрет – что, судя по виду животного, не должно было занять много времени. Тремя своими тонкими ногами тот запутался в ржавой колючей проволоке и в ходе попыток вырваться на свободу едва не оторвал одну из них.

Запах крови теперь стал сильнее. Она шагнула к существу, которое не запаниковало, увидев, как кто-то приближается к нему, медленно и украдкой, что-то тихо шепча. Либо олененок надеялся на спасение, либо у него больше не было сил сопротивляться. Она достала из рюкзака перочинный нож, который купила в местном магазинчике на свои карманные деньги, – с перламутровой рукояткой и маленьким острым лезвием. Олененок забился, увидев отблеск солнечного света на лезвии, но она успокоила его.

Было бы милосердно убить этого олененка. Она знала это.

Но вместо этого дрожащими от возбуждения пальцами, прерывисто дыша, погладила животное. Ощутив под рукой его шерсть, учуяв его запах, услышав его сердцебиение – неровное и быстрое.

Олененок умирал медленно.

После этого она умылась в ручье и побежала обратно в школьное общежитие, зная, что эта принесенная ею жертва спасла Мелани Блумингтон. На данный момент ее аппетит был утолен. Ее желание удовлетворено.

Бег сдерживал эти желания, и это позволяло ей чувствовать себя почти нормальной. Раньше она думала, что на ней лежит какое-то проклятие. Что все эти мысли и чувства были некой болезнью. И лишь окончив школу, осознала, что это ее стремление причинять боль другим и испытывать от этого радость не было каким-то уродством, проклятием или болезнью – это был дар. Через шесть недель после окончания школы она встретилась с Мелани Блумингтон, чтобы выпить кофейку и пройтись по магазинам на Манхэттене. Олененок стал уже далеким воспоминанием, а ее аппетит разыгрался по новой. Мелани была в восторге от предстоящего лета. Она уже неделю как выполняла задуманный план – целый месяц путешествовать по Соединенным Штатам с рюкзаком за плечами, пытаясь «найти себя» перед тем, как в сентябре поступить в колледж. На следующий день после встречи с Мелани она отправилась на свою первую длительную пробежку по Манхэттену и лишь улыбнулась, пробегая мимо закусочной, в которой они с Мелани накануне сидели за чашечкой кофе.

Сейчас, спустя годы, ей по-прежнему нравилось бегать в городе. Это было просто еще одно из ее многочисленных развлечений. Бегать в Нью-Йорке было почти так же классно, как и за городом. Это была такая же череда долин, только из стали, стекла и бетона. И все они были ее охотничьей территорией.

Ускорив бег, вскоре она оказалась на Второй авеню, миновав соковый бар, в котором обычно покупала особые фруктовые смузи для своего отца, а когда пересекла очередную улицу прямо перед Трамп-Тауэр, увидела возле здания какие-то ограждения и вооруженную охрану.

Политика такого масштаба ее не интересовала. Ее отец неоднократно встречался с Трампом, и тот ему не очень-то нравился, хотя он знал, как его использовать. Жизнь – это просто игра для сильных мира сего, а также тех, кто готов делать то, на что не способен никто другой. Этому она научилась у своего отца.

Еще немного бега, и она оказалась в Центральном парке. Свернув на тротуар, огибающий парк с востока, глянула на часы.

22:28.

Она снова увеличила темп, найдя в себе новые силы. Ее ноги начали двигаться все быстрее и быстрее, и вскоре она уже мчалась, как спринтер. Это было необходимо, чтобы гарантированно не разминуться с целью. Этот бег не был чем-то очистительным – был просто работой, совмещенной с удовольствием. Она вновь припомнила свою первую пробежку по Манхэттену – на следующий день после встречи с Мелани, которую ждало лето, посвященное самопознанию. Бедняжка Мелани так и не нашла себя в то лето…

Тело Мелани тоже так и не было найдено.

В десять сорок она замедлила бег, приближаясь ко входу в музей «Метрополитен». Из дверей его толпой валила публика в коктейльных платьях и смокингах. Она присела на ступеньки и перевела дыхание.

Прошло несколько минут, прежде чем она наконец увидела его.

Мужчину среднего роста. С седыми волосами, расчесанными на косой пробор. Под кашемировым пальто с накинутым поверх шарфом – смокинг. Он разговаривал с двумя пожилыми дамами, а потом, подав обеим руку, сопроводил их вниз по ступенькам. Звали его Хэл Коэн. В течение пятнадцати лет он был политическим стратегом ее отца, бессменным руководителем его предвыборных кампаний, главным сборщиком средств и сообщником.

Спустившись на улицу, дамы поблагодарили Хэла.

Она резко встала. Достаточно резко, чтобы привлечь его взгляд.

Когда Хэл увидел ее, улыбка исчезла у него с лица. Однако он быстро вернул ее на место и помахал на прощание дамам, направлявшимся к пешеходному переходу, после чего немного постоял, засунув руки в карманы пальто. Его дыхание клубилось в вечернем воздухе, пока Хэл размышлял, что делать дальше.