Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

Багрянородного мы знаем, с какими усилиями эти караваны проходили сквозь Днепровские пороги; но замечательно, что об их обратном плавании мы ничего не знаем. Рождается вопрос: каким образом они проходили против течения? Замечательно, что скандинавские саги, столь много рассказывающие о народах норманнов, совершенно молчат об их плавании по Днепру и его порогам. Точно так же молчат о том и западные летописцы. Адам Бременский замечает, что путь из Швеции в Византию по русской земле был мало посещаем, по причине варварских народов, и что ему предпочитали плавание по Средиземному морю. Мы знаем, что варяги или норманны приходили в Киев, но приходили в качестве гостей или наемных дружинников. Есть примеры их путешествия из Киева в Константинополь, но только с позволения киевского князя. Известно, что Владимир Святой, утвердясь в Киеве, сам отправил часть излишней варяжской дружины в Византию, и, конечно, на русских же лодках. Замечательно, что это был первый случай отправления варягов в Грецию из Руси; о более раннем не говорят никакие источники. О том, чтобы варяги могли пробиваться силой сквозь всю русскую землю, не может быть и речи. Сами руссы, по замечанию Константина Багрянородного, могли предпринимать плавание в Черное море только в то время, когда были в мире с печенегами[14].

Оба известия о великом водном пути, Константина Багрянородного и нашей летописи, относятся к той эпохе, когда Северная и Южная Русь объединились под владычеством одного княжеского рода и, следовательно, плавание судов под покровительством князей могло довольно свободно совершаться от Ладожского озера до нижнего течения Днепра. Кратчайший путь из Балтийского моря в Черное по Западной Двине стоял на втором плане вследствие того значения, которое приобрел Новгород как торговый и отчасти политический центр.

Итак, повторяем, великий водный или греческий путь сделался довольно торною дорогой собственно со времени русских князей и в связи с их господством, а не прежде их водворения вдоль всей этой полосы. Почти то же мы должны сказать о связях между русью и варягами-норманнами. (Под этим именем разумеем обитателей Скандинавии, Датских островов и южного Балтийского поморья.) Многие факты из X и XI вв. убеждают нас, что связи эти действительно существовали. Мы видим наемные варяжские дружины в войсках русских князей и даже варяжский гарнизон в Новгороде. Видим иногда, брачные и вообще родственные отношения игоревцев с норманнскими конунгами. При дворе русских князей встречаются норманнские принцы и знатные люди; варяжские купцы или гости были нередки, особенно в Новгороде; в случаях нужды русские князья посылают нанимать варягов, а иногда сами ищут убежища у их конунгов. Одним словом, мы видим иногда довольно деятельные сношения. Но что же из этого? Следует ли отсюда, будто руссы пришли из Скандинавии? Нисколько. Подобные связи и сношения мы находим и с другими народами, как то: с греками, поляками, немцами, половцами и т. д. Замечательно, что скандинавские саги в общих чертах по поводу отношения норманнов и руси сходятся с нашими летописями, за исключением басни о призвании варягов, которая самим скандинавам была неизвестна, так же как и другим средневековым источникам. Новые скандинавские историки тем не менее повторяют эту басню, но повторяют ее с нашего же голоса. Скандинавские саги не только не подтверждают басни о призвании или о завоевании руси норманнами; напротив, они еще яснее, чем наши летописи, характеризуют ту роль, которую играли на Руси норманны в качестве наемных дружин: хорошее вознаграждение – вот что более всего тянуло к нам этих северных кондотьеров, и они торгуются с нашими князьями не хуже всяких других наемников. По всему видно, что великокняжеский киевский двор привлекал их своим богатством и блеском, каких им не приходилось видеть у себя на родине. Не из бедной, полудикой Скандинавии проникали тогда в Россию семена цивилизации, а разве наоборот, из Руси в Скандинавию. Южнорусские славяне со времен глубокой древности находились в сношениях с греческими припонтийскими колониями и от них, конечно, получили начатки своей гражданственности. В этом отношении они не были менее счастливы, чем германцы, жившие на границах римского мира. Цветущее состояние русской гражданственности, открывающееся перед нами в XI и XII вв., не могло получить начало только со второй половины IX в., то есть со времени мнимого призвания варягов. Нет, такому цветущему состоянию предшествовал бесспорно долгий период постепенного развития[15]. Только убедившись в этой истине, мы оценим все значение варварского татарского ига в России: прошло четыре века со времени нашего освобождения, а наша гражданственность все еще значительно позади, тогда как в XII в. она немногим чем уступала немецкой и была едва ли не выше польской.

В русских летописях и в скандинавских сагах нашлось несколько сходных преданий. Например, о смерти Олега от своего коня, о взятии Коростеня Ольгой при помощи воробьев и голубей и пр. И вот еще доказательство скандинавского происхождения! Интересно при этом незамеченное норманистами обстоятельство, что русские саги, по-видимому, древнее исландских! Исландский рассказ о том, как Гаральд Смелый взял в Сицилии один город с помощью птиц, относит событие к половине XI в., а русская сага об Ольге и Коростене говорит о половине X в. Кто же у кого заимствовал предание? Вопрос еще более усложняется, если обратить внимание на восточные сказания, по которым войско Чингисхана таким же способом взяло один неприятельский город. Сходные мифические мотивы можно встречать и постоянно встречаются не только у родственных народов, но также у народов весьма отдаленных друг от друга. Между тем у нас есть целые ученые трактаты, толкующие о заимствовании русскими песен, сказок и пр. то с востока, то с запада. Остается только предположить, что и весь русский народ откуда-нибудь заимствован! Народ, который своею многочисленностью и своеобразным характером издавна поражал иноземцев. В половине XII в. Матвей, епископ Краковский, выражается таким образом: «Русь – это как бы особый мир; этот русский народ своим бесчисленным множеством подобен звездам небесным» (см. Белевского – Monumenta. II. 115 и 16 с.).

V

Новгородский оттенок легенды о призвании князей

Откуда взялась легенда о призвании князей, и о призвании именно из Скандинавии?

Известно, что средневековые летописи любили приписывать своим народам какое-нибудь отдаленное происхождение, и притом льстящее народному самолюбию. Например, франки выводили себя от Энеевых троян, бургунды от римлян и т. п. Но самым обычным приемом было выводить народы из Скандинавии. Так, Иорнанд производил готов из Скандинавии и назвал эту страну vagina gentium. Павел Диакон производит оттуда же лангобардов. Видукинд сообщает мнение, которое оттуда же выводит и саксов. К готским народам некоторые летописцы