Битва за Мариуполь. Документальный роман от очевидца событий - Георгий Савицкий

говорить о поставленной в тот день перед батальоном «Спарта» боевой задаче, то она действительно была выполнена полностью, несмотря на гибель комбата. Разведчики ДНР закрепились на тех рубежах, на которых должны были закрепиться, боролись и дали возможность уже другим подразделениям зайти в жилую застройку этого микрорайона Волновахи. И в итоге общими усилиями фронт наступления был существенно расширен.

* * *

Разведчики батальона «Спарта» снова потеряли батю… Для всех бойцов это большой удар, безусловно, рана на сердце, потому что «Воха» являлся не просто командиром, который был далек от своего подразделения, из кабинета командовал… Он всегда общался и поддерживал каждого своего бойца. И все в него верили, зная, что он настоящий друг, товарищ, брат, который не просто будет приказы отдавать, а сам вместе с ними, плечом к плечу пойдет в бой. Так и получилось.

Но, несмотря на трагедию, которая произошла, бойцы «заряжены» не просто отомстить за комбата, а доделать и завершить ту миссию, которую Владимир Жога возложил на батальон, как в свое время это сделал еще легендарный первый командир подразделения «Моторола».

После гибели «Вохи» командование «Спартой» принял начштаба батальона, его отец Артем Жога. Он с момента начала войны занимал эту ответственную должность в подразделении и нашел в себе силы и мужество продолжить дело сына. И все бойцы отдали ему должное – возглавить батальон и повести его дальше способен далеко не каждый.

В солдатской среде крепло мнение, что после небольшой передышки «Спарта» вновь вернется на фронт и приступит к выполнению боевых задач на самых «жестких» участках Донбасского фронта[6].

Глава 10

Пополнение по призыву

Бои за Волноваху, а конкретно за автовокзал и прилегающую территорию, а также за улицу Центральную, длились с переменным успехом без малого четыре дня. Потери в отдельном мотострелковом батальоне командира «Артема» были ощутимые, собственно, как и в других подразделениях Народной милиции ДНР.

Погибших отправили на санитарных машинах, начмеду и комбату пришлось написать страшные, но необходимые сопроводительные документы… Бойцы проводили своих боевых товарищей минутой молчания и сухим треском ружейного салюта. После выпили по сто граммов за упокой мятежных солдатских душ…

Как в песне поется:

«Живы мы покуда, фронтовая голь,

А погибнем – райская дорога…»[7]

Раненых тоже постарались эвакуировать в нормальные госпитали, и побыстрее. На них Егор израсходовал весь свой запас трофейных термоодеял, поплотнее укутывая ребят. Дорога длинная, а шок – штука коварная… Грузовики с красными крестами медленно и осторожно рулили по ухабам, в каждом ехал стрелок-санитар, он следил за ранеными.

Выполнял эвакуацию из-под огня противника на трофейном гусеничном тягаче МТ-ЛБ водитель Игорь, он успел в своей Горловке послужить и на таком специализированном транспорте. Бронированные борта защищали лишь от автоматных пуль и осколков, но это было гораздо лучше, чем просто старый бронежилет, наброшенный на дверцу кабины или расстеленный на капоте машины.

* * *

Кстати, появился такой не совсем обычный трофей у медицинского взвода абсолютно неожиданно.

Как-то, еще перед наступлением 24 февраля, Егор посетовал, что одним уазиком-таблеткой они много не навоюют. В общем, нужен более эффективный, а главное, бронированный транспортер поля боя. Не так давно полевой медик снова вернулся между делом в разговоре к этому вопросу.

А один из мотострелков все так же, между делом, абсолютно походя, сообщил, что похожий бронированный гусеничный тягач он недавно видел возле моста через железнодорожные пути на железнодорожной станции Волноваха.

Егор сообщил об этом лейтенанту медслужбы Громову. Тот вначале выдвигаться в том направлении запретил: по улице Центральной все еще вспыхивали перестрелки.

А вот чуть погодя Егор с тем бойцом, с Игорем и Мишей-волонтером все же пробились к железнодорожной станции. Вышеозначенный тягач МТ-ЛБ все еще там стоял, уткнувшись скошенным носом в угол двухэтажного жилого дома. Дом оказался выгоревшим дотла, а вот надежная «мотолыга» цела, невредима и завелась с пол-оборота! Игорь, как оказалось, успел поездить за восемь лет войны в Донбассе и на таком вот «аппарате». Бронированный гусеничный тягач быстро пригнали в часть, закрасили украинские эмблемы и нанесли поверх них белые буквы «Z» где только можно и тактические знаки родного мотострелкового батальона. Так с недавних пор, к огромной радости Егора и остальных его сослуживцев, трофейный МТ-ЛБ стал служить бронированным медицинским транспортером поля боя. Пусть броня довольно тонкая, но она все же была, и поэтому теперь появилась возможность не ползать самим под пулями, на себе вытаскивая раненых, а подгонять гусеничную машину поближе. Да и случайный обстрел, что совсем не редкость на передовой, надежной «мотолыге» был совсем не страшен. Разумеется, если это не крупнокалиберный ДШКМ или «Утес» на прямой наводке.

* * *

Еще толком не закончились бои за Волноваху – на улицах и в отдельных зданиях при «зачистке» то и дело вспыхивали перестрелки с бандеровскими недобитками, а к ним в мотострелковый батальон уже направили подкрепление. В один из пасмурных дней начала марта «Урал» тылового снабжения выбросил из затянутого тентом кузова два десятка солдат. Одеты они были в бушлаты старой камуфляжной расцветки середины 90-х годов, однако довольно добротные, такие же брюки и ботинки-берцы. На головах почти у всех красовались старые советские каски-«шестиклепки» послевоенного образца. За что резервистов, кстати, сразу же и прозвали «железные головы», а уж если совсем с иронией, то «жестяные бошки». Лишь у немногих были бронежилеты: старые советские или вообще трофейные. Но зато автоматы – только что со складов, хотя тоже еще из советских мобилизационных запасов. На поясе – стандартные брезентовые подсумки на четыре магазина и штык-ножи в ножнах. У некоторых вдобавок на автоматах стояли и подствольные гранатометы.

Правда, были и такие резервисты, которым автоматов, видимо, не хватило. Они щеголяли с СКС – самозарядными карабинами Симонова. А на ремнях у них находились стандартные подсумки на десять патронов. В общем-то, и карабины были неплохим оружием, требовалось только привыкнуть к особенностям стрельбы из них.

Собственно, призванных по мобилизации резервистов и не рассчитывали сначала использовать «в первом эшелоне». Но война круто поменяла изначальные планы, и пришлось, что называется, «латать дыры» тем личным составом, который имелся в наличии.

По мнению не только Егора, но и многих «служивых», то есть тех, кто уже имел боевой опыт, главной проблемой была не общая необученность или же отсутствие нормальной экипировки, а неумение действовать сообща в составе подразделения. Что поделать, боевая слаженность вырабатывается в течение недель, а то и месяцев службы.

– Ну как служба? Где до этого был? – поинтересовался старший сержант Скворцов у одного из резервистов.

– Нормально, до этого – подразделение охраны, следили за порядком, предотвращали случаи мародерства.

– А снаряжение, оружие не подводит?

– Снаряжение, хоть и советское, но добротное. Автомат не подводит. А как «Калашников» может подвести? – с явным недоумением ответил мобилизованный солдат. – Бронежилет только непривычно таскать, тяжеловат…

– Ну это дело поправимое, есть у нас на такой случай трофеи… – улыбнулся старший сержант, командир расчета тяжелого «Утеса». Было видно, что ответы резервиста ему пришлись по душе.

Сам Александр родом из города Снежное на востоке ДНР, почти у самой границы с Россией. По специальности – слесарь теплосети, пошел в армию по мобилизации и до этого не служил. Но чисто практическая сметка и довольно спокойное отношение к военной действительности помогли ему сравнительно быстро адаптироваться на передовой.

Внимание Егора привлекли два солдата. Оба, как оказалось, призывники из Донецка, но отношение к войне у них очень разное.

– Для меня война – это жутко. Поражает неустроенностью, всеобщей неразберихой, не очень хорошей организацией. В любом случае война – это не то место, где я мечтал бы оказаться! – делится своими мыслями один из них, нервно поправляя ремень автомата.

Он, как выяснил Егор, студент университета, учится на психолога. Но, по мнению полевого медика, ему самому психолог не помешал бы…

А вот второй солдат являл собой полную противоположность, на своего боевого товарища смотрел несколько снисходительно, хотя вслух ничего не высказывал. К военным действиям он отнесся также с философским спокойствием.

Привлекал внимание и его внешний вид: потертый черный бронежилет с разгрузочной системой, по виду явный трофей. В карманах в быстром доступе – пачки патронов.