Алиби для бультерьера - Наталья Александрова

— Да что вы говорите! — Леня всячески подчеркивал неподдельный интерес к рассказу.

— Да, и не только перешептываться! — Анна Семеновна округлила глаза. — Когда они думали, что я на них не смотрю, женщина что-то передала этому подозрительному типу!

— Как же вы это заметили? — поинтересовался Леня.

— Я видела их отражения в витрине! Кстати, вот в этой самой! Между прочим, в этой витрине представлены оригинальные рукописи статей Ивана Ивановича Панаева для журнала «Современник», того самого, который они издавали вместе с Николаем Алексеевичем…

— Некрасовым? — уточнил Маркиз.

— А каким же еще?

Анна Семеновна явно намеревалась продолжить прерванную экскурсию, Маркиза же больше интересовал рассказ о двух подозрительных посетителях музея.

— А тот мужчина… он был высокий худой блондин? — прервал Маркиз экскурсовода.

— Какой мужчина? Иван Иванович? Напротив, Иван Иванович был крупный, представительный мужчина…

— Нет, тот посетитель, который перешептывался с дамой в леопардовом пальто!

— Ах вы о нем… — Анна Семеновна незаметно поморщилась. — Нет, он был такой… плотный, невысокий, рыжеватый… с длинными руками и короткой шеей… знаете, самый настоящий уголовник! Встретишь такого в темном переулке — бросишься наутек… Так что меня очень удивило, когда он нашел общий язык с той женщиной! Честно говоря, я ее совершенно не понимаю! Но мы с вами отклонились от темы нашей экскурсии. В то время, когда Иван Иванович Панаев жил и работал в этой квартире, им было написано несколько чрезвычайно важных статей для журнала «Современник», довольно много очерков, замечательный рассказ о жизни провинции…

Анна Семеновна говорила громко, убедительно, но Маркиз ее совершенно не слушал.

Кто бы ни был этот мужчина, с которым покойная Маргарита встретилась в музее, он явно не тянул ни на ее любовника, ни на мужа. От Анатолия Маркиз знал, как выглядит Василий Романович Окунь — лысоватый шатен лет сорока пяти, с явственно намечающимся брюшком. Домработница Александра описала внешность любовника Маргариты Сергея Евсюкова — высокий худощавый блондин. И по времени неувязка. Сюда, в музей, Маргарита пришла без пяти шесть. А с любовником договорилась встретиться в пять. Концы с концами не сходились…

От полного бессилия Леня решил съездить в фирму Окуня и попробовать разузнать кое-что на месте. Хоть увидит этого любовника, а может, удастся с ним и словечком перекинуться.

Леня подумал еще немного и решил, что для посещения фирмы ему совершенно необходима боевая подруга и помощница Лола. Предчувствуя уже неприятный разговор, Леня с замиранием сердца набрал номер телефона. Лола ответила не сразу, голос ее был ленивый и сонный. Однако она тут же проснулась от возмущения, когда компаньон предложил ей малость поработать.

— Что я слышу? — завопила Лола. — Ты собираешься расследовать эту подозрительную историю с твоим сомнительным приятелем?

— Уже начал, — невозмутимо сообщил Леня, — так что поторопись.

— А как же наш договор — никогда не работать даром? Твой циркач гол как сокол, он ничего не заплатит.

— Какая ты меркантильная, Лола, — с укором сказал Маркиз. — Нельзя все время думать только о деньгах, от этого портится цвет лица. Но если ты уж так против, то сиди дома, я найду кого-то другого, там работа несложная…

Лола фыркнула, однако, против обыкновения, не стала спорить и согласилась приехать, очевидно, дома невыносимо скучала.

В приемной компании «Бестинвест» было тихо и безлюдно. Клиенты не осаждали компанию, не обрывали ее телефоны, не выстраивались в очередь перед дверью. Очень символично было то, что справа от входа в огромном, ярко освещенном террариуме дремала большая задумчивая черепаха с морщинистой старушечьей шеей. Напротив нее, за высокой синей стойкой в стиле хай-тек, секретарша Людочка, предпочитавшая название «офис-менеджер», делала разом два ответственных дела: покрывала бирюзовым лаком ногти на левой руке и разговаривала по телефону, прижимая трубку плечом к уху.

— Я его ваще больше не хочу видеть, — говорила Людочка, недовольно разглядывая ноготь на указательном пальце. — После того, что он мне сказал в субботу, он для меня больше не существует. Как человек и как мужчина. Что сказал? И не спрашивай! Нет, я тебе это не могу повторить! Нет, и не уговаривай!

Неожиданно дверь офиса распахнулась и в приемную ввалился мужчина лет тридцати пяти — сорока в расстегнутой меховой куртке и сдвинутой на затылок кожаной кепке. Лицо у мужчины было приятное, но какое-то незапоминающееся. За ним спешила молодая девица с волосами, выкрашенными в цвета занзибарского флага. Собственно, секретарша Людочка не знала, какой флаг у Занзибара и есть ли у него флаг, но эти красно-сине-зеленые волосы почему-то вызвали у нее именно такую ассоциацию.

Занзибарская девица семенила за мужчиной в кепке, держа перед собой раскрытый блокнот, и что-то в него записывала.

— Здесь нужно стену ломать! Запиши, Свистюкова! — проговорил незнакомец, остановившись рядом с Людочкиным рабочим местом и постучав согнутым пальцем по стене. — Для этих работ подключим Парамонова! Он прошлый раз справился!

— Хорошо, Леонид Петрович! — прощебетала трехцветная девица и застрочила в своем блокноте.

— Я прошу прощения, а вы по какому вопросу? — подала голос удивленная Людочка. Тут же она добавила в трубку: — Это я не тебе, это у меня посетитель какой-то странный.

— А здесь нужно новую стену делать! — Не обращая на нее внимания, незнакомец в кепке вышел на середину приемной и остановился напротив террариума.

Людочка откашлялась, набрала полную грудь воздуха и повторила как можно громче:

— Гражданин, вы по какому вопросу? Вы договаривались о встрече? Вы созванивались?

Мужчина в кепке удивленно уставился на черепаху. Должно быть, он решил, что это она с ним заговорила. Черепаха ответила ему проникновенным философским взглядом и на всякий случай втянула голову под панцирь.

— Или нет, здесь лучше перегородку из стеклоблоков, — произнес мужчина задумчиво. — Запиши, Свистюкова, — стеклоблоков штук четыреста… или даже пятьсот.

— Хорошо, Леонид Петрович! — отозвалась занзибарская особа и снова что-то записала.

— Гражданин, вы меня слышите? — Людочка приподнялась на своем рабочем месте, перегнулась через стойку и постаралась жестами привлечь к себе внимание.

— А потолок сделаем двухуровневый! — Мужчина запрокинул голову, так что чуть не уронил кепку, и уставился в потолок. — Или нет, двухуровневый — это старо, это вчерашний день… двухуровневый сейчас никто не делает… надо сделать потолок со сложным переменным сечением. С эффектом северного сияния. Ничего, привлечем Парамонова, он справится.

— Хорошо, Леонид Петрович. Северное сияние, — прощебетала девица с блокнотом.

— Ну что же это такое, — в голосе Людочки уже зазвучали слезы, — вы меня что, не замечаете?

— А? — Мужчина неожиданно повернулся на сто восемьдесят градусов и уставился в Людочкину сторону, как будто наконец заметил ее.

— Вы по какому вопросу? — в третий раз повторила несчастная секретарша.

— Нет, все-таки ту стену ломать не надо, — мужчина смотрел сквозь Людочку, как будто она была прозрачна, как стеклоблок, — мы ее декоративно обработаем, и будет славно… ну если не хватит яркого пятна — шкуру повесим…

— Какую шкуру? — всхлипнула Людочка.

— Экзотического животного, — охотно ответил удивительный незнакомец, — зебры или, может быть, жирафы… хотя зебры, наверное, лучше… А вы кто такая?

— Я здесь работаю. — Людочка вытерла глаза кружевным платочком. — А вот вы что здесь делаете?

— А почему вы плакали? — поинтересовался мужчина. — Вам жалко зебру? Ну не обязательно зебру. Можно выхухоль. Это будет даже патриотичнее.

— Все-таки вы к кому и по какому вопросу? — снова принялась за старое Людочка.

— А что, Андрей Васильевич вас не предупредил?

— Нет, — Людочка замотала головой, — не предупредил. А кто такой Андрей Васильевич?

— Как? Вы не знаете Андрея Васильевича? — Мужчина оглянулся на свою разноволосую спутницу и удивленно проговорил: — Ты слышала, Свистюкова, она не знает, кто такой Андрей Васильевич!

Свистюкова уставилась на Людочку, приоткрыв рот, как будто та была редким животным вроде выхухоли или удивительным явлением природы. На какое-то мгновение в приемной наступила тишина, и любопытная черепаха снова высунула голову из панциря, чтобы посмотреть, что происходит.

— Как же так, — Леонид Петрович посмотрел на свои часы, — нам сказали, что к одиннадцати помещение освободят, а сейчас уже четверть двенадцатого!

— Вы что, приобретаете это помещение? — догадалась наконец Людочка, и ее лицо жалобно вытянулось. — А как же мы? Как же я? Что с нами будет? Василий Романович нас не предупредил! Он должен был предупредить заранее…