Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма - Лика Семенова

бы ее это не возмущало… Уму непостижимо. Даже мачеха до такого бы не опустилась. Эта женщина — настоящий демон. Бессердечное чудовище! Теперь оставалось лишь молиться, чтобы мой спаситель оказался жив. Я обязательно должна узнать о его судьбе. И отблагодарить, если это еще возможно.

Лекаря я видела впервые, но он меня мало интересовал. Очередной замковый прихлебатель, которой выворачивается наизнанку перед своими господами. Постный сеньор средних лет в форменном черном платье с огромным белым воротником и завитом парике. Он внимательно осмотрел меня, задал несколько вопросов о самочувствии. Наконец, занялся рукой. Осторожно пощупал, долго рассматривал, подсвечивая себе свечой.

— Позвольте узнать, сеньора, сильно ли беспокоит рана?

Я покачала головой:

— Нет, почти не болит.

Губы лекаря изогнулись скорбной дугой. Он скептически покачал головой:

— Это укус ледяного змея — ни с чем не спутать. Обычно он смертелен. Вам очень повезло, донья Лорена. Яд не разошелся по телу. Его вовремя извлекли.

Я насторожилась:

— Извлекли?

Лекарь кивнул:

— Да, сеньора. Мне неловко это говорить, но… кто-то высосал яд.

Я промолчала. Лишь стиснула зубы. А эта проклятая ведьма… Да, я была наивной… надеялась хоть как-то притереться к этой мегере по-хорошему, малой кровью. Чуда ждать бесполезно. Это не женщина — настоящее чудовище.

Она явилась сразу, как проклятие. Судя по всему, едва получив отчет от лекаря. Узнала, что я не при смерти. Заплыла в комнату, смерила меня оценивающим взглядом. Бросила Пилар:

— Выйди вон, милая.

Я кивнула, чтобы служанка выполнила просьбу. Поприветствовала:

— Матушка…

Та поджала губы:

— Как ты себя чувствуешь, моя дорогая?

— Благодарю. Хорошо.

Мегера усмехнулась:

— Хорошо, значит? Видно, заживает, как на собаке.

Она решительно наступала на меня, и ее янтарные глаза загорелись, как у кошки. Признаться, такого я, все же, не ожидала… Она приблизилась и наотмашь ударила меня по щеке:

— Мерзавка! Ты чуть не угробила моего сына!

Я не схватилась за щеку. К счастью, больная рука помешала инстинктивно среагировать. Я лишь задрала голову:

— Вы несправедливы, матушка.

Та даже покраснела:

— Смеешь огрызаться?!

Она замахнулась, чтобы снова ударить меня, но я вцепилась в мясистое запястье здоровой рукой и стиснула пальцы со всей силы:

— Довольно, матушка.

Глава 9

Мне даже показалось, что ведьму вот-вот хватит удар. Она вспыхнула, как раскаленная кочерга, и покрылась испариной. Яростно дернулась:

— Да как ты смеешь! Мерзавка!

Но я крепко держала ее за руку. Сама удивилась собственной силе. Больше не ударит. Никогда. Я больше не позволю.

При всей праведной ярости, ее лицо отчетливо выдавало замешательство. Да… она не ожидала такой наглости, и попросту растерялась. Здесь никто не смел ей слова поперек сказать, это я уже поняла. Тогда, на ступенях, она восседала в своих умопомрачительных мехах, как настоящая королева. А то и вовсе как местное божество! И все остальные казались на ее фоне такими незначительными, такими мелкими… Даже сыновья. Мой поступок просто никак не вписывался в ее картину мира. Что ж…ей придется с этим смириться, потому что под ее дудку плясать я больше не буду. Это бесполезно и даже разрушительно. Хуже уже и так быть не может. Надо было дать отпор сразу, как она тогда явилась оскорблять меня. Но я все еще на что-то надеялась… Вот же глупости…

Наконец, сопротивление свекрови ослабло. Она даже в лице изменилась, осунулась. Выплюнула совершенно ровно и бесцветно:

— Отпусти.

Я помедлила мгновение и разжала пальцы. Она отстранилась на пару шагов, потерла запястье, совсем как колодочник, тем же жестом. Ошпарила меня взглядом:

— Бесноватая девка!

Я пропустила это оскорбление мимо ушей:

— Мне искренне жаль, если я причинила вам боль матушка. Но мне тоже было больно. И я не могла позволить вам опуститься еще ниже. Вы не кухарка. Вам не к лицу.

Та инстинктивно снова занесла руку, но опомнилась. И это отразилось какой-то ломкой на ее все еще красном лице. Странным бессилием. Казалось, еще немного, и из ушей свекрови пойдет пар. Как из кипящего чайника. Мне даже стало жаль ее. Нервы… Сердце… Впрочем, откуда здесь сердце?

Ведьма вскинула голову, сверкнула глазами. Даже улыбнулась.

— Юродствуешь? Дурная кровь беснуется? — закивала. — А если бы с моим сыном что-то случилось? С моим маленьким Лало? Тоже хватило бы наглости смеяться над горем матери?

В ее глазах тут же скопились слезы, задрожали, угрожая вот-вот сорваться с ресниц, голос треснул. Она картинно заламывала руки. Да она либо сумасшедшая, либо отменная лицедейка! О… я могу представить, как все эти жесты и слезы действуют на ее сыновей. Вообще на мужчин! Мачеха тоже любила всплакнуть. И, что интересно, отец постоянно поддавался, хоть и знал, что все напускное. Но куда мачехе до таких вот высот? Куда жалкой амбарной крысе до исполинского огнедышащего монстра?

Я с трудом устояла на месте, не попятилась. Хотя хотелось отойти от нее подальше. А еще лучше — выйти прочь и хлопнуть дверью. И никогда больше не видеть ее, никогда не говорить. Но ведьма все это сочтет за капитуляцию. Я больше не могу себе этого позволить — война объявлена яснее некуда…

Я сглотнула.

— С Лало все в порядке, матушка. К чему слезы? Единственный, кто пострадал в этой ситуации — это я. Неужели это вас огорчает?

Мегера скривила губы, и слезы разом высохли:

— Чему здесь огорчаться? Всего лишь жалкая царапина. Ничего стоящего, чтобы поднимать столько шума. Ничего с тобой не сделалось.

— Это правда, что вы приказали избить и прогнать человека, который привез меня к воротам? Человека, который спас меня?

Она молчала. Лицо закаменело. Краснота, наконец, сошла.

— Разумеется, нет. Кто сочинил такую глупость? Твоя полоумная служанка?

— Так этого не было?

Свекровь посмотрела на меня со снисходительным презрением:

— Наверное, тебе все же стоит вернуться в постель. Ты, впрямь, нездорова. Я велю лекарю зайти еще раз. Проверить, не ударилась ли ты головой.

Я даже подалась вперед:

— Ведь это ложь. Скажите правду!

Разумеется, Пилар я доверяла гораздо больше.

Ведьма картинно прижала пальцы к вискам:

— У меня от тебя разболелась голова.

— Неужели, будь ваш сын здесь, он одобрил бы это?

Мегера медленно развернулась, и у меня по спине пробежало морозцем. Она приторно улыбнулась:

— Разумеется, моя дорогая. Я никогда не позволю себе ничего, что не одобрил бы мой сын. Он здесь господин. И рано или поздно вернется, когда