Звонок с неизвестного номера - Анна и Сергей Литвиновы

дом пуст», – сочувственно подумала Садовникова.

Встретили их идеальная чистота и букет свежих астр на столе.

– Соседка к нашему приезду постаралась, – объяснил Денис.

Домик оказался компактным, и пахло здесь совсем не так, как в Москве, а сыростью, старой древесиной, морем. Атрибуты прошлого вроде советских ковров на полу перемежались современными светильниками, в кухне мирно соседствовали древний тостер и навороченная микроволновая печь, в устаревшей «стенке» красовался телевизор последней модели.

– Как у Валерочки, – улыбнулась Татьяна. – Он тоже горой стоит за свой хлам. Хотя и от новинок современности не отказывается.

Денис остановился у кресла, взял с него плед. Пробормотал:

– Отцовский.

Таня боязливо спросила:

– А… где он умер?

– На кухне, – помрачнел тот.

Со двора донесся воинственный клич:

– Арчи! Камон! В атаку!

– С кем они там воюют? – улыбнулась Татьяна.

– Древесные лягушки. Богомолы. Бражники. Ежи на участок приходят.

– А змей нет?

– Удавы. Питоны. Кобры.

Правильно он делает, что посмеивается над ней. Спокойно ответила:

– Я поняла. Митя справится, – попросила: – А покажи свою комнату? Где ты вырос?

– Только не пугайся, – предупредил. – Папа сохранил весь ее колорит. Кроме свалки носков в углу.

Типичное мальчишечье логово. На этажерке заботливо разложены ножички – от перочинного до почти настоящей финки, модель парусника, автомобильчик, собранный из советского стального конструктора. Как у самой Тани когда-то, на стенке красовался плакат с Цоем, а на полках «макулатурные» Дюма с Дрюоном, кубик Рубика и глобус.

– Будто в детство вернулась, – прошептала она. – Как хорошо, что вы не стали ничего переделывать.

– Папа всегда говорил: здесь ты снова пацан. Под моей защитой, – сказал печально Денис. – Но теперь я остался один.

А она в страхе подумала: ведь и Валерочка, наверно, уйдет раньше нее. И ей тоже придется, как Денису сейчас, заходить в его пустой дом. Богатов прав. Легче в такой ситуации не страдать, а занять себя делом. Искать виновника.

Прошлись по дому. Все аккуратно, ладно, но без особого уюта. Таня заметила:

– Женской руки не чувствуется.

Он кивнул:

– Согласен. Наталья явно здесь не жила. Да папа про нее и не упоминал даже.

– А почему?

– Не знаю. Может, стеснялся, что она существенно младше. Но скорее всего не было у них ничего серьезного. Просто дружили. Общались.

– Да ладно, – не удержалась Татьяна. – Мужчины обычно этим гордятся – даже если с юницами только общаются. Твоей Насте сколько? Двадцать пять?

– Тань, ну не добивай. И так тяжело.

Совсем не хотела ссориться, но не удержалась:

– Твой отец хотя бы свободный человек, сам себе хозяин. А мы-то с Митькой тебя семьей своей считали.

Денис опустил голову.

Таня ледяным тоном добавила:

– Даже не надейся все склеить. Я приехала сюда только ради Мити. Завтра пойдем с ним на море. А ты – ищи Наталью. Веди следствие. Что угодно делай.

– Спасибо, что ты здесь, – сказал тихо Богатов. И позвал: – Пойдем покажу тебе участок. И посмотрим, как там наш индеец.

Вышли во двор. Ночь совсем другая, чем в Москве, – черно-бархатная, теплая. Сверчки пиликают. Лай Арчи слышался где-то совсем в отдалении.

– Они, что ли, не на территории? – встрепенулась Татьяна.

– На гору, видать полезли, – отозвался Денис. – Видишь, лестница? Тридцать четыре ступеньки, а наверху дуб, если забраться, с него море видно. Это мы прирезали. В аренду у лесничества взяли. Но наверху там забор. Никуда не денутся.

– Арчи, – раздался из темноты призыв Мити, – за мной!

– Эй, Мить! – выкрикнул Денис. – Там кактусы растут! Не врежься!

– Я уже весь обкололся! – с восторгом доложил мальчик.

Арчи, слышали они, с шумом продирался сквозь заросли, Митя, похоже, не отставал.

– А еще там у соседа ульи! – порадовал Богатов. – Сейчас пчел разбудите, загрызут!

– Ой! – вдруг раздался Митин вскрик.

– Что? – перепугалась Таня.

– Я упал! Арчи, стой!

– Пойдем посмотрим, – предложила Садовникова.

– Теть-Тань! – завопил вдруг. – Тут что-то дохлое!!!

Она оттолкнула Дениса, первой бросилась вверх по лестнице. А пес надсадно и тоненько завыл.

У Садовниковой в жизни случалось немало опасных ситуаций. Но сейчас – успела отметить, пока бежала, – сердце забилось сильнее, чем когда на саму пистолет направляли. До чего уязвим становится человек, если за кого-то в ответе!

Но с Митей ничего страшного не случилось. Поднялся с земли, отряхивал землю с коленок. Арчи сидел рядом, продолжал надсадно подвывать. Свет фонаря с телефона Дениса высветил оскаленную морду дохлой кошки.

– Фу, гадость какая, – не удержалась Татьяна. И прикрикнула на Арчи: – Тихо!

Пес послушно умолк.

На вершине горы – заросли колючих кустов, ветки, доски, горы гниющих листьев.

– Отец сюда мусор стаскивал, – объяснил Денис.

– А что с кошкой случилось? – Митя боязливо покосился на мертвое животное.

Богатов присмотрелся:

– Она много лет тут бегала, я ее помню. От старости, видно, сдохла. Коты всегда выбирают укромное местечко, чтоб умереть.

Протянул Мите телефон с включенным фонариком, велел:

– Принеси снизу лопату. Похороним ее.

– Прямо здесь?

– Ну или пакет найди какой-нибудь. Оттащим на помойку.

– Давай лучше в земле. Как положено, – серьезно ответил мальчик.

Таня его одного не отпустила. Вместе сходили за лопатой, Денис быстро выкопал могилу, Митя отыскал в свалке мусора на горе пару булыжников, соорудил надгробие. У Садовниковой настроение испортилось окончательно. Осознала, что ночевать предстоит в доме, где совсем недавно умер человек, а тут еще кошка эта! Поневоле вспомнились свободные отпуска в приятных местах – Париж, Венеция, Карибы…

«Ладно, – утешила себя. – Море здесь тоже есть. А от грустного я максимально дистанцируюсь».

* * *

Танина мама категорически не одобряла, как дочка выстроила свою жизнь. Чужой ребенок на попечении. Непонятный мужчина Денис – авантюрист, человек без профессии и определенных занятий. Да еще посмел загулять с профурсеткой, Танюшка переживала. А как понадобилась ему – приполз, уболтал, утащил ее девочку непонятно куда.

Валерий Петрович успокаивал бывшую супругу:

– Тане давно было пора взять ответственность за кого-то, кроме себя. И научиться прощать – тоже.

К Денису Валерий Петрович питал непонятную для себя слабость. Юля права, неподходящая он партия для Танюшки. Но Ходасевич считал: многое можно простить человеку, который бросил все силы (и огромные деньги), чтоб попытаться спасти когда-то любимую женщину и бывшую «боевую подругу»[3]. Да и нынешний его порыв – купить отцу дом, о котором тот мечтал всю жизнь, – вызывал глубокое уважение. Падчерица тоже зарабатывает неплохо, но в голову не приходило хотя бы спросить: хорошо ли ему живется в однокомнатной квартирке на первом этаже?

Никогда бы, конечно, не позволил себе взять у девушки материальную помощь. Но Богатову – благородному и щедрому – благоволил.

Когда Таня с ним советовалась, прощать ли Дениса,