Разрушитель судеб - Виктория Авеярд

– Домакриан из Айоны? – настойчиво продолжал Кастрин. – Он наш друг.

У Корэйн перехватило дыхание, в ушах застучала кровь. Резко повернувшись к Древним спиной, она вскочила на лошадь.

– Он был и моим другом тоже, – прошептала она.

* * *

Каждая миля, которую Корэйн оставляла позади, каждый прошедший день становились еще одним кирпичиком в стене, окружавшей ее сердце. Она сосредоточилась на ритмичном шаге своей лошади: считать удары копыт было легче, чем вспоминать Соратников и участь, которая их постигла. Но они все равно преследовали ее, снова и снова являясь во снах.

Каслвуд оказался настоящим лабиринтом, состоящим из корней, кустов и ветвей древних деревьев. На первый взгляд все вокруг казалось одинаковым. Повсюду были лишь зимняя серость и зелень сосен, а под ногами стелился бурый ковер из иголок и упавших листьев. Однако Древние знали такие пути, какие не смог бы отыскать ни один из смертных, и уверенно вели коней по туннелям из перевитых веток. Корэйн оставалось лишь следовать за ними. Она чувствовала себя потерянной и не могла отделаться от ощущения, что лесные дебри проглатывают ее заживо. Она потеряла счет дням, пока плелась в хвосте процессии, словно сокрушенный горем призрак.

– Корэйн ан-Амарат. – Голос Кастрина пробился сквозь пелену воспоминаний, окружившую сознание Корэйн.

Остановив лошадь, она обернулась и обнаружила, что бессмертные успели спешиться.

Они смотрели на нее желтыми глазами, словно чего-то ждали. Их взгляды походили на солнечные лучи, мерцающие между деревьями. Кастрин склонился и изящно вытянул руку, являя собой образец придворного джентльмена.

– Мы прибыли, – сообщил он.

Корэйн озадаченно нахмурилась. Лес вокруг оставался неизменным: все те же камни, корни и скованные льдом речушки. Над обнаженными дубами возвышались сосны. Тополя шелестели ветками, с которых еще не облетела золотистая листва. Птицы пели немного громче, а вода билась о камни чуть-чуть мелодичнее, но в остальном все было по-прежнему.

– Я не… – начала она, оглядываясь по сторонам.

В этот момент угол ее зрения изменился, и перед ней расцвел Сирандель.

Два дерева позади Кастрина на самом деле были колоннами, обтесанными столь искусно, что на вид камень не отличался от древесной коры. У них даже имелись корни, уходящие прямо в землю. Оставшиеся листья на гладких ветках оказались стеклянными фигурами невероятно филигранной работы. Красные, золотые и багровые, они отбрасывали на землю мерцающие тени. Искусственные деревья изгибались, образуя арку.

«Точнее, ворота».

– Отсюда пойдем пешком, – пояснил Кастрин, взяв своего коня под уздцы. – Теперь дорогу найти легко, даже для вас.

Корэйн хотелось огрызнуться, но он был прав. В одиночку она бы не добралась до Сиранделя даже за тысячу лет.

Выскользнув из седла, она почувствовала под ногами не лесную почву, а твердый камень. Они стояли на тайной тропе, замаскированной так же, как и колонны ворот. На корнях искусственных деревьев, росших по обе стороны от входа, были вырезаны фигурки лисичек. Казалось, они охраняли ворота, словно пара стражников. Корэйн ощущала на себе взгляд их каменных глаз. Подозревала, что вход в Сирандель стерегут настоящие стражи – искусно спрятавшиеся среди деревьев Древние.

– Поселения Древних похожи на города? – спросила она, из-под прищуренных век рассматривая лес. Ей не удалось заметить ни одного охранника, но каменных деревьев становилось все больше и больше. Их стеклянные листья мерцали так же, как глаза Кастрина.

Кастрин пожал плечами. Его конь следовал за ним сам – видимо, привык безоговорочно подчиняться хозяину, да и путь в Сирандель знал наизусть.

– Когда как, – ответил он. – Некоторые поселения мало чем отличаются от форпостов, другие напоминают деревни или замки. Гишан – это могучая крепость на утесе, жемчужина Снежной короны. Тиракрион – остров. А вот Айона, старейшее из наших поселений, представляет собой настоящий город. Многие из нас, попав в этот мир из Веретена, оказались именно там. Конечно же, теперь в Айоне его нет – оно давным-давно переместилось.

– Переместилось?

– Веретена могут не только открываться или закрываться, миледи. Они меняют положение, – ответил Кастрин. – Но на это уходят столетия. Пройдут многие годы, прежде чем пылающее Веретено Джидаштерна появится в каком-то ином месте.

Глаза Корэйн округлились. Она представила, как золотая нить Веретена пронзает мир то там, то здесь, извергая из себя пламя.

– Я не знала, – произнесла она и закусила губу. – Значит, вы, рожденные в Глориане, попали сюда через Веретено Айоны?

По лицу Кастрина пробежала тень. Корэйн поняла, что в этот раз болезненные вопросы задавала она, в то время как бессмертный пытался уйти от ответов.

– Я пришел в этот мир ребенком, много столетий тому назад, – сухо сказал он. – Нас изгнали из королевства, которое стерлось из моей памяти. Сначала на Перепутье, а потом, да, на земли, впоследствии ставшие Айоной.

«Изгнали». Корэйн мысленно отложила слова Кастрина, словно драгоценные камни, которые ей предстояло перебрать, когда появится время.

– На Перепутье? – переспросила она, изо всех сил изображая невинное любопытство.

– Когда-то мы называли его дверью, которая открывает путь ко всем дверям. – Глаза Кастрина затуманились, и Корэйн пожалела, что не может видеть его воспоминания. – Это мир за пределами всех миров. Там есть Веретена, которые ведут во все существующие земли. Его врата всегда в движении, всегда перемещаются.

От скрытого смысла, стоявшего за этими словами, к горлу Корэйн подступил комок.

– Но ведь Перепутье утрачено так же, как Глориан.

– Верно, – коротко ответил Кастрин. – На данный момент все так.

От Корэйн не укрылось, что взгляд желтых глаз Древнего задержался сперва на ее лице, а затем и на Веретенном клинке. По ее спине пробежался холодок, но она ничем не выдала чувств. Она носила свою старую личность, как маску, прикрываясь образом восторженной и любопытной девушки, словно щитом.

«Когда-то в Айоне находилось Веретено – дверь, открывающая путь ко всем дверям. Путь, по которому Древние могли вернуться домой. Но его больше нет».

Внезапно раздавшийся свист разрубил мысли Корэйн пополам, и она перевела взгляд на Кастрина. Он свистнул еще раз – звук получился тихим и пугающим. Вздрогнув, Корэйн поняла, что Древний идеально воспроизвел крик совы. Из-за деревьев донеслось ответное уханье.

Не прошло и мгновения, как вокруг Корэйн собралось вдвое больше бессмертных. Покинувшие укрытия стражники были облачены в мягкие на вид кожаные одежды пурпурного цвета, украшенные тисненым изображением лисы – символа Сиранделя. У половины из них были такие же рыжие волосы и желтые глаза, как у Кастрина. Остальные отличались друг от друга подобно людям, наводняющим улицы любого портового города. У кого-то была бронзовая кожа, а у кого-то – бледная, словно луна; некоторые были брюнетами, другие – блондинами, а у одного из них волосы и вовсе оказались серыми, как серебро.

Кастрин