Сотканный мир - Клайв Баркер

3

Первый тревожный знак Кэл разглядел через дно стакана, выпивая последний глоток налитого Норманном виски. Он увидел, что двое служащих с фабрики Келлуэя, исполняющих на свадьбе роль вышибал, беседуют у дверей с крупным мужчиной в безупречно сшитом костюме. Смеясь, мужчина в то же время внимательно оглядывал зал. Это был Шэдвелл.

Пиджак застегнут на все пуговицы: чтобы пройти сюда, торговцу вполне хватило одного обаяния. На глазах Кэла он потрепал одного из парней по плечу, словно они были приятелями с детских лет, и проскользнул внутрь.

Кэл не знал, оставаться ли ему на месте, надеясь затеряться в густой толпе, или попытаться уйти, рискуя привлечь внимание преследователя. Но выбора его лишила одна из тетушек Джеральдины, которой его недавно представили.

– Скажите, – проговорила она, взяв его под руку, – вы были в Америке?

– Нет, – отрезал он, отворачиваясь от ее напудренной физиономии в поисках торговца. Тот быстро продвигался через толпу, расточая улыбки направо и налево. Его приняли, как своего: кто-то протягивал руку, еще кто-то спрашивал, что он будет пить. Он отвечал всем с любезной улыбкой, рыская глазами по сторонам.

Скоро Кэл понял, что его шансы скрыться стремительно уменьшаются. Вырвав у тетушки свою руку, он поспешил спрятаться в гуще танцующих. На дальнем конце зала что-то случилось – кого-то, кажется Элроя, притащили из сада в разорванной одежде. Это не привлекло особого внимания собравшихся, спешащих насладиться дарами Бахуса.

Кэл оглянулся через плечо. Танцы и веселый шум продолжались, но теперь все это казалось ему вымученным совершающимся просто по обязанности. Конечно, Шэдвелл знает это и сумеет этим воспользоваться.

Ему захотелось подбежать к эстраде, остановить музыку, рассказать всем, как опасна акула, которую они беспечно впустили в свою гущу. Но что они ответят? Рассмеются и тихо напомнят друг другу, что он – потомок сумасшедшего?

У него здесь не было союзников. Безопаснее просто пробраться к выходу, а потом бежать как можно быстрее и дальше.

Он начал свой путь, благодаря провидение за то, что в зале мало света. Сзади послышались крики. Оглянувшись, он увидел Элроя, бьющегося в припадке посередине толпы. Лицо его было перекошено. Кто-то громко звал доктора.

Кэл вновь повернулся к выходу, и тут акула оказалась рядом с ним.

– Кэлхоун, —тихо проговорил Шэдвелл. – Твой отец сказал мне, где ты.

Кэл не ответил, притворившись, что не слышит. Торговец не посмеет что-нибудь сделать ему среди стольких людей, а на его пиджак он может не смотреть. Да-да, главное – не смотреть на пиджак.

– Куда ты? – спросил Шэдвелл, когда Кэл повернулся к двери. – Мне надо поговорить с тобой.

Кэл не отреагировал.

– Мы можем помочь друг другу...

Кто-то окликнул Кэла, спрашивая, что случилось с Элроем. Он покачал головой и продолжал раздвигать толпу. Его план был прост: разыскать отца Джеральдины, чтобы тот велел вышибалам выставить Шэдвелла вон.

– ...скажи, где ковер, – продолжал говорить торговец, – И я не дам ее сестрам разделаться с тобой. Я не прошу. Просто сообщаю информацию.

– Я же сказал, – пробормотал Кэл, зная, что это бесполезно. – Не знаю я, где ваш ковер.

Они были уже в дюжине ярдов от вестибюля, и с каждым шагом вежливость Шэдвелла сходила на нет.

– Они высосут тебя досуха. Ее сестрицы. И я не смогу удержать их. Они мертвы, а мертвые не слушаются никаких доводов.

– Мертвы?

– Именно. Она сама их убила, еще в утробе. Задушила их же кишками.

Образ этот был тошнотворным. Еще более тошнотворной казалась мысль о прикосновении одной из сестер. Кэл попытался отогнать эти мысли, но Шэдвелл не замолкал.

– Если ты не согласишься помочь мне, ты покойник. Я и пальцем не шевельну, чтобы спасти тебя.

Кэл увидел вышибал и окликнул их. Они нехотя оторвались от своих бокалов.

– В чем дело?

– Этот тип... – начал Кэл, кивнув на Шэдвелла.

Но тот исчез. В считанные секунды он покинул Кэла и затерялся в толпе.

– Что-нибудь не так? – осведомился один из парней.

Кэл в отчаянии поглядел на него. Пытаться что-либо объяснять было бесполезно.

– Нет... Все нормально. Я просто хотел подышать воздухом.

– Перепил? – участливо спросил другой, выпуская Кэла на улицу.

Прохлада немного отрезвила его. Он глубоко вдохнул чистый воздух ночи, и тут из темноты раздался знакомый голос:

– Хочешь домой?

Джеральдина стояла невдалеке, накинув на плечи пальто.

– Я в порядке, – сообщил он ей. – Где твой отец?

– Не знаю. А зачем он тебе?

– Здесь есть кое-кто, кого не должно быть, – сказал Кэл, подходя к ней. Спьяну она казалась ему гораздо красивее; глаза ее сверкали, как темные самоцветы.

– Может, прогуляемся немного? – предложила она.

– Мне нужно поговорить с твоим отцом, – пытался настаивать он, но она уже повернулась и пошла, улыбаясь, куда-то в темноту. Он последовал за ней. Ее силуэт был виден впереди неотчетливо, но он слышал ее смех и шел за ним.

– Куда ты?

Она в ответ только рассмеялась.

Над их головами быстро неслись облака, сквозь которые просвечивали звезды, слишком тусклые, чтобы осветить что-либо внизу. Кэл, посмотрев на них, опустил глаза и увидел, что Джеральдина повернулась к нему.

Но в призрачном свете, внезапно выхватившем из темноты ее лицо, он увидел такое, от чего у него перехватило дыхание. Лицо Джеральдины оплыло, как растаявший воск, и под этим осыпавшимся фасадом оказалась другая женщина. Выщипанные брови, узкие, неулыбающиеся губы – это была Иммаколата.

Он хотел бежать, но тут в висок ему уперлось холодное дуло, и голос торговца сказал:

– Пикнешь – будет очень больно.

Он молчал.

Шэдвелл ткнул пальцем в сторону стоящего невдалеке черного «Мерседеса».

– Вперед.

Кэл повиновался, все еще не веря до конца, что это происходит на той самой улице, где он с детства знал каждую выбоину на мостовой.

Его впихнули на заднее сиденье машины, отделенное от его похитителей толстым стеклом. Все, что он мог – беспомощно смотреть, как они садятся в машину.

Он знал, что никто его не заметил. Все просто решат, что он устал и ушел домой. Он в руках врагов, помощи ждать неоткуда.

Что бы сделал на его месте Чокнутый Муни?

Ответ пришел в следующее мгновение. Он достал из кармана сигару, которую вручил ему Норманн, откинулся на сиденье и закурил.

«Молодец», – сказал поэт; пользуйся тем, что имеешь, пока есть, чем пользоваться. И получай удовольствие.

V

В лапах Мамаши

В облаке страха и сигарного дыма он скоро потерял направление, в котором они двигались. Когда они наконец остановились, единственным ориентиром был явственный запах реки. Ее близость подтверждала и липкая черная грязь од ногами – здесь она тянулась на акры и пугала его еще Детстве. Он никогда не ходил сюда один, без взрослых.