Хвостатый эффект - Ragnaros

руку. Тем не менее это имело на него деморализующее действие, когда он словно обезумевший кричал, смотря на свой обрубок конечности. Упав на колени, он стал лёгкой мишенью для второго удара, что отсек ему голову, которая покатилась по комнате словно мяч. Фонтан крови забрызгал всё вокруг включая обезумевшую от ярости Лилиан.

Оставшаяся в живых старуха, не ожидая такого от 14-летней девочки, взвизгнула, пытаясь хоть как-то спастись, но меблировка не дала ей и малейшего шанса.

— Нет. Нет! НЕТ! Прошу! Мы можем поговорить! Давай договоримся! — она попыталась как-то защититься своей сумочкой, но та просто была отброшена свободной рукой, в то время как лезвие глубоко вонзилось ей в горло, из которого хлынула кровь, заливая руки.

Когда труп старухи упал на пол, Лилиан словно отходя от транса с нарастающим ужасом на лице перевернула свои руки, залитые кровью. Затем, переведя взгляд на трупы, она вскрикнула и отшатнулась от них тяжело дыша и не веря своим глазам. Простая, но такая страшная мысль пришла ей в голову. Она только что хладнокровно убила троих людей, зарезала, словно это были животные. Или не ей? Или это был кто-то другой?

— Нет… Я не такая, — прошептала она себе под нос, в то время как из её глаз полились слёзы, — я не такая! Я НЕ ТАКАЯ! — в конце концов прокричала она, отшатываясь к чистой стене и сползая на пол.

Подняв глаза, она увидела саму себя, она стояла прямо перед ней. Она держала в руках активированный резотрон с которого капала кровь, она же была на лице и стекала из ухмыляющегося рта. В глазах застыла жажда убийства, жажда мести, жажда крови.

— Они поплатятся, — проговорила грубым голосом стоявшая перед ней копия, — они все поплатятся! Давай! Вставай! Мы отомстим! Мы выпьем всю их кровь!

— Нет! — девушка схватилась за голову, — уйди. Ты не я. Я знаю кто я! Я Алисия! АЛИСИЯ! — сердце в груди стучало всё быстрее, разум наполнил ужас, в ушах зазвенело. Сны не были снами. Это была она. Не кошмары, не сны, воспоминания. Прошлое, её жизнь до трущоб.

Что-то тёплое поднималось откуда-то из глубины сознания. Она услышала детский смех, кто-то смеялся прямо внутри неё. Она слышала плач, и отчаяние окутало её словно коконом, кто-то рыдал прямо внутри неё. Она увидела себя, она стояла позади окровавленной, той, что назвала себя Лилиан. Маленькая. Потерявшаяся. Беспомощная. Испуганная. Она сама. Алисия.

— Ты слышишь?! Я Алисия Хакетт! Я не ты!!! — прокричала она в пространство, но сама услышала лишь писк.

Фигура перед ней рассмеялась диким, безумным хохотом. От этого Алисию охватил дикий, невыносимый страх смерти. Страх одиночества. Страх потери.

Перед глазами продолжали мелькать какие-то картинки. Нет, воспоминания.

Тепло и уютно. Там было весело. Там было хорошо. Но потом было плохо, очень плохо. Взрыв, люди в белом, такие же, как и те, что сейчас валялись на полу.

Туннели. Вновь крики. Вокруг грязь, опасность и смерть всего от пары ошибок. А потом… Потом она забыла всё это. Она забыла, кем является. Но нет. Это неправильно, она помнит.

Яркая вспышка и она видит счастливые лица, она смеётся вместе с ними, поедая лакомство, что-то воздушное и сладкое. Она знает, что это она. На неё с любовью и счастьем смотрят мама и папа, такие родные, любимые.

Фигура перед ней вновь что-то говорит, убеждает.

Снова яркая вспышка. Её пытаются изнасиловать, маленькую, невинную. Ей всего восемь. Она вырывается и впервые пускает в ход зубы и когти. Крик боли и освобождение. Летящие вслед проклятья.

Опять вспышка и она опять на улице. Её попытались зажать шестёрки местного дилера по прозвищу Зик и подсадить на иглу. Она отбивается от них инструметроном, перегрузка выкручена на максимум. Те, по кому она попала, корчатся в судорогах. А кто-то, схватившись за лицо или руки, кричит от боли, истекая кровью. Она чувствует, как из рта капает их кровь, даже не пытаясь выплюнуть её. Она хищно скалится, наслаждаясь ужасом на лице оставшихся противников.

Опять вспышка. Она пытается поймать чей-то хвост, она смеётся, когда тот легко ускользает от неё вызывая азарт и веселье. Наконец ей удаётся поймать его, она прижимает хвост к себе, он не вырывается. Такой тёплый, пушистый и родной. Сверху кто-то гладит её между ушек. Приятно. Кто-то говорит ей ласковые слова.

Сквозь пелену вспышек и образов доносятся голоса. Она слышит сама себя, она просит о помощи, просит защитить. Она не хочет быть такой, она хочет сладость. Но всё тонет в крови и тёмных образах врагов.

Кто-то схватил её, она это чувствовала. Лилиан идёт за ней, хочет забрать.

Страх с новой силой затопил всё вокруг. Алисия рванула вперёд, пытаясь ударить чёрные силуэты перед собой. Прорваться, убежать. Однако эти силуэты были куда сильнее, и она взвыла от ужаса, когда поняла, что её скрутили. Руки оказались блокированы. Не видя целей, девушка попыталась извернуться, вырваться, чтобы впиться зубами в пленителей.

Что-то кольнуло ей в шею, и через несколько секунд перед ней появилось нечто белое. Чей-то силуэт, он звал её. Медленно протягивая руки к её голове. Туман медленно рассеивался, звуки снова возвращались в обычное русло.

— Алисия, доченька, прошу тебя, успокойся, всё хорошо, мы здесь, мы рядом, всё закончилось, — ласкал её слух столь знакомый женский голос. Не веря в то, что она видит, девушка несколько раз моргнула, пытаясь прогнать морок. Но нет, перед ней была она! Такие же, как у самой Лилиан чёрные ушки в волнении прижаты к голове. Её пронзительный, тёплый взгляд зелёных глаз был направлен прямо на неё, а руки аккуратно тянулись к ней, пока, наконец, не коснулись её щёк. Черты лица приняли точность. То самое лицо, то самое тепло от рук. Ей хотелось потереться об эти руки, чтобы они погладили. Успокоили.

— Мама, — захлёбывающимся голосом пробормотала девушка не в силах сдержать слёзы. Её сопротивление ослабло, прекращаясь. Она не пыталась больше вырваться, проваливаясь в слёзы.

— Всё в порядке, отпустите её, — Лидия на секунду перевела взгляд за спину подростка, и двое солдат, что удерживали её, исчезли, а сама девушка буквально упала в объятья матери захлёбываясь в слезах. Она пыталась ей что-то сказать, но не могла выговорить и слова. Обнимая её, она с трудом смогла разглядеть появившегося в поле зрения мужчину. Разумеется, даже сквозь слёзы она узнала его, даже появившаяся бородка и заживающий шрам на лице не могли избавить его от пронзительных, тёплых голубых глаз.

Руки сами потянулись к нему, после чего отец, опустившись