Верный друг - Петр Карякин

Только на флангах взводов дежурили сторожевые посты.

Шёл мокрый снег. Он ложился толстым слоем на шинели, таял, попадая за воротник, и бежал по спине ледяными струйками. Из-за падающего снега нельзя было различить высокого дерева, стоящего в десяти метрах от окопов. Кругом тихо.

Посты сменились несколько раз. И несколько раз лейтенант сам проверял часовых.

— Ночка мне не нравится, — говорил он, — будьте начеку. Могут подойти незаметно.

Пришла очередь и молодому солдату Вершинину заступать на пост. Он проверил автомат, прицепил к ремню две гранаты и пошёл на дежурство. Дозор был с ним. Прошло около часа. Небо стало проясняться, но снег валил по-прежнему.

«Скоро смена, — подумал Вершинин, поёживаясь от холода. — Эх, покурить бы, дымком согреться», — мелькнула у него мысль, и он привалился спиной к мокрой стенке окопа. Но на посту курить не положено, и солдат отогнал эту мысль. Чтобы не задремать, стал прохаживаться по окопу. Дозор ходил за ним по пятам.

Вдруг он навострил уши. Зарычал.

— Ты что? — спросил Вершинин, прислушиваясь. Ни малейшего звука. Только тихо падает снег. Он хотел уже поругать собаку, но та вдруг вскочила на бруствер и, заливаясь пронзительным лаем, исчезла в летящем снегу. И сразу белую пелену разрезали языки огня. Лай прекратился.

— Тревога! — громко закричал Вершинин и, отстегнув с пояса гранаты, швырнул их одну за другой. Потом дал длинную очередь из автомата. Хотя вся рота крепко спала, но чуткое ухо солдат услышало тревогу. Все мигом вскочили и открыли огонь по врагам.

Бой длился недолго, но Огурцов успел расстрелять две пулемётные ленты. Фашисты под прикрытием снега и темноты хотели подкрасться незамеченными, но, получив дружный отпор, откатились, бросив на склоне своих раненых. Скоро рассвело. Вершинин заволновался, не видя около себя собаки.

— Ребята! Дозора нет! Пошли на поиски.

Несколько человек вылезли за ним из окопов. Но искать долго не пришлось. Дозор лежал, простреленный пулями. Он ещё был жив. Когда фашисты срезали его из автоматов, то он отполз в ямку. Здесь его и нашли. Вершинин поднял его на руки и отнёс в окоп.

Их окружили солдаты. Пришёл лейтенант.

— Подстрелили собаку! — тихо проговорил он. — Помогла она в тёмную ночь. — Лейтенант склонился и погладил Дозора по голове.

А Дозор лежал на коленях у Вершинина. Он не скулил, а только смотрел на людей понимающими, грустными глазами, как бы прощаясь с ними.

— Дозорушка, милый, — говорил Вершинин, склоняясь к собаке. — Что я теперь скажу Яшину?

Дозор пошевелил хвостом и тяжело вздохнул в последний раз.

Рассказ пограничника

Ночью границу перешёл враг. Мой товарищ, ефрейтор Вторушин, на рассвете обходя свой участок, заметил на поседевшей от росы траве тёмную полосу. Полоса уходила в глубь нашей территории и пропадала в низкорослом кустарнике. Вторушин сигнализировал на заставу.

Я на заставе был проводником служебной собаки Сильвы.

Капитан Тесленко приказал мне:

— Младший сержант Баширев, задержать нарушителя и доставить на заставу.

Я ответил, как положено по уставу, проверил оружие и, прихватив Сильву на поводок, вышел к месту нарушения.

Сильва обнюхала всё ещё тёмную полосу в траве и взяла след. Она очень умная собака. Понимает меня с полуслова. И даже когда я ничего не говорю, а только подаю знак рукой, знает, что ей делать. С Сильвой на заставу мы прибыли почти одновременно: я — из колхоза, а она — из Ленинграда. Её вырастили пионеры одной школы, а затем передали в клуб служебного собаководства, откуда она и попала на границу.

Так с ней миновали мы кустарник, который растянулся почти на полкилометра. Вышли к небольшому болоту. Здесь след терялся. Нарушитель путал, стараясь скрыть свои следы от собак, поэтому и побрёл по воде. Но мне знакома повадка врага: сообразив, что он выйдет где-нибудь в стороне, я взял вправо. И вот мы уже на противоположном берегу. Тщательно осмотрел кочки, траву, но ничего подозрительного не заметил. Сильва тоже не нашла следа. Пришлось свернуть по краю болота влево. В поисках потеряли около часа. Солнце, выглянув из-за леса, пригревало. Роса испарилась, и обсохшая трава везде была одинакова.

Теперь след не заметишь, вся надежда на собаку. Однако она тоже ничего не находила.

— Сильва, ищи, ищи, — показал я на землю.

Сильва поняла меня и, махнув хвостом, стала обнюхивать траву. Не знаю, сколько прошло времени, но только мне казалось, что оно бежит очень уж быстро, а мы топчемся на одном месте безо всякого результата. Нарушитель-то ведь не ждёт. Так обогнули почти всё болото. До того места, где мы впервые вошли в воду, осталось метров триста. И вот, когда уже казалось, что наши поиски ни к чему не приведут, я заметил недалеко от берега на кочке маленький кустик. Кустик самый обыкновенный, только одна веточка у него надломлена и примята к траве, а неподалёку след, уже наполненный водой. Через несколько метров след вывел на берег.

Нарушитель, пройдя немного по воде, вернулся обратно. Он решил, что пограничники кинутся на противоположный берег и потеряют след, и в этом, к сожалению, не ошибся, сумев выиграть время. Видно, опытный диверсант. Но уйти ему всё-таки не удалось.

Сильва снова взяла след. Моё волнение, должно быть, передалось и ей. Она шла быстро — торопить не приходилось. Повернув туда, откуда мы пришли, след уходил немного в сторону от болота. И вот мы снова обогнули болото, только значительно дальше от берега. Прошли километра три. Почти бегом пересекли открытое поле и углубились в лес. Я еле успевал за собакой, держась за натянутый поводок.

В лесу, ещё попетляв немало, нарушитель пошёл напрямик.

Сильва рвалась всё сильнее. Я понял, что враг близко, и стал постепенно подбирать поводок, уменьшая бег собаки. Наган держу наготове. Вдруг — выстрел, чувствую, как с головы слетела фуражка.

«Вот он», — мелькнула мысль.

Быстро падаю за дерево. Но тут меня будто палкой ударили по плечу. Правая рука повисла, как плеть. Всё-таки я успел отстегнуть поводок и перехватить наган в левую руку. Сильва кинулась вперёд. Я даже не успел скомандовать. Но собака сама знала, что делать. Щёлкнули ещё два выстрела. Это нарушитель пытался попасть в собаку.

«Не убил ли?» — думаю.

Осторожно выглядываю из-за дерева, выставив вперёд руку с наганом. Вижу, ноги торчат из-за куста, согнутые в коленях.

Я мигом туда. Подбегаю, а Сильва рвёт его.

Кричу:

Фу! — что значит — назад, — оставь его живого!

А он горло руками загораживает и только ногами брыкает. Сильва, хотя и разъярилась, но меня, конечно, послушалась. Отпустила. Подобрал я с земли пистолет, прижал врага к земле коленом, обыскал. Оружия больше нет.