Основной закон-2 - Дмитрий Николаевич Матвеев

счету можно привязать банковскую карту и снимать деньги просто через банкомат. Сейчас на счете должно быть тысяч триста пятьдесят. Если взять триста, то с учетом всех комиссий и платежей должно пройти. И, главное, транзакция проходит автоматически, она не требует подтверждения оператором банка. То есть, даже если в банковской системе, на его счете стоит маячок, следаки получат информацию о снятии денег только тогда, когда операция уже совершится. И пусть тогда организовывают поиски, высылают группы захвата и делают всё, что хотят. Он с деньгами уже будет далеко. Это тоже рискованно, но риск много меньше, чем при попытке возобновить лечение. И как раз это вполне можно провернуть на зимних каникулах.

Приняв решение, Валерик даже повеселел. Он ещё раз прошелся по отделению, проверил больных, поглядел тех, кто требовал особого присмотра – всё было в порядке. Можно даже было немного расслабиться и отдохнуть.

В комнатушке-бытовушке он налил воды в чайник, щелкнул выключателем, включил телевизор. На экране пели артисты, веселились зрители. Цифры в углу экрана указывали на то, что до Нового Года осталось всего полчаса.

В последний день года полагается подводить итоги: что сделано, что не сделано. Валера грустно усмехнулся: слишком много всего случилось за этот год, слишком многое он успел обрести и еще больше потерять. И до конечной цели всё ещё слишком далеко.

Размышления прервал ворвавшийся в комнатушку Владимир Евгеньевич Торопов, за глаза называемый Вовчиком по причине молодости и несерьезности характера. Работал он в хирургии, даже числился на хорошем счету. Но нынче ему не повезло: выпал жребий дежурить на Новый год. Был он черноволос и черноглаз, обладал живостью и непосредственностью в общении, и свободное время посвящал исключительно прекрасному полу. С Валериком он поддерживал приятельские отношения, презрев разницу в возрасте и статусе.

Вовчик вбежал в комнату, оперся обеими руками о крышку стола и выпалил:

- Вал, срочно нужна твоя помощь!

Валерик, хоть и знал шебутной и несерьезный характер Вовчика, купился. Подскочил с места:

- Что случилось?

- Еще не случилось, но скоро может, да.

- Вот трепло! – досадливо поморщился Валерик.

- Я не трепло, я король фантазии! – нимало не смущаясь провозгласил Вовчик.

Нет, сердиться на него было положительно невозможно.

- Я серьезно, нужна твоя помощь. Ты ведь знаешь Аллочку? Ну ту, рыженькую?

Валера честно постарался припомнить, и у него даже получилось. Он кивнул.

- Ну так вот. У нас с ней сердечные амуры по взаимному согласию. И нужно на часик подменить её на посту в приемном покое. Я девочке устрою романтическую полночь, угощу игристым и зернистым, а кое-кого ветвистым. Она бы просто сбежала, но чувство ответственности перед страной и больницей у неё перевешивает. Помоги, Вал, не в службу, а в дружбу. За мной будет должок.

Валерик поглядел на закипающий чайник, на приготовленное к праздничному чаепитию пирожное. Какая разница, где всё это съесть и выпить? Почему бы и не в приемном покое? И он спросил Вовчика:

- А телевизор там есть?

В приемном покое было всё: и телевизор, и чайник, и даже большая фаянсовая кружка. Так что брать с собой пришлось только пирожное. Минут за десять до боя курантов поспел кипяток, к началу речи президента чай подостыл настолько, что его можно было пить без ущерба для нёба и языка. Валера открыл пластмассовую коробочку, ложечкой отломил небольшой кусок, приготовился съесть, и тут с улицы донеслось завывание сирены: скорая. Обычно они включают сирену на перекрестках, и то лишь в том случае, если есть очевидные помехи. Сейчас же включили на подходе, значит, что-то очень серьезное, очень срочное. Это предупреждение сюда, чтобы знали, ждали и готовились.

Он подтянул к себе древний телефонный аппарат, набрал номер хирургии. В трубке звонко пикали короткие гудки. Вот сволочь! Принял, значится, меры, чтобы не беспокоили. Сотовый телефон, закономерно, тоже не отвечал. Чтоб тебе, Вовчик, сей же час икнулось десять раз подряд!

***

Новогодняя вечеринка была в разгаре. Девчонки накрасились, нарядились, туфли на каблуках нацепили, духами дорогими намазались. Да и парни расстарались: напряглись финансово и приготовили прекрасной части группы ящик недурного вина. Ну и себя не забыли. Помимо выпивки и закуски присутствовали модный музон, мощные колонки, лазерные эффекты, стробоскоп – веселье неслось неостановимо. Девчонки подняли тост-другой-третий. Иные даже малость окосели, стали глуповато улыбаться и позволять парням больше обычного. Ребята не отставали, скорее даже наоборот: не единожды остограммились, подрасслабились и отпустили тормоза.

Среди всего этого балагана Верочка Синичкина чувствовала себя белой вороной: она почти не пила, вообще не любила спиртное. Маскировалась газировкой или соком. Трезвый же человек в компании выпивших всегда ощущает себя не в своей тарелке. Спасала только музыка: под хорошие быстрые ритмы она всегда была готова поплясать. И плясала, периодически замечая на себе мутноватый, неприятный взгляд местечкового красавчика Паши Чернавина.

Рано или поздно это должно было случиться: кто-то поставил медляк, и тут же перед Верочкой нарисовался Паша. Еще не встретили Новый год, а он уже был настолько нетрезв, что даже говорить начал несколько невнятно, но на танец пригласить смог. Паша, как и любой перепивший мужик, был Вере неприятен. Будь такая возможность, она бы присела за стол, прикрываясь мнимой усталостью. Но как раз в этот момент кто-то протискивался мимо, и сбежать не вышло. Правда, была еще надежда достучаться до пьяных мозгов, но она не оправдалась. Вера придумывала предлоги, отказывалась – Паша не отступал, тянул за руку. Она не хотела, он настаивал. И случился тот самый вариант, когда проще согласиться, чем объяснять, почему не хочешь.

Какое-то время они топтались, медленно поворачиваясь, под тягучую мелодию. Рядом так же топтались еще три пары. И прижимались те парочки куда как теснее.

Потихоньку Паша тоже стал сокращать дистанцию. Девушка попыталась было сопротивляться, но парень был элементарно сильнее. И теперь к ней прижималось потное тело, остро воняющее потом и свежим перегаром. Песня, как будто, шла к финалу, и Вера, будучи не в состоянии освободиться от назойливого кавалера, двигаясь под музыку, просто ждала, когда эта пытка завершится. И тут она почувствовала, как Пашины руки стали опускаться со спины на талию и ниже, а в открытое плечо ткнулись мокрые слюнявые губы. Это было настолько противно, что терпение Веры кончилось. Она попыталась вырваться, оттолкнуть Пашу, но сил, опять же, не хватило. Тогда она, не думая о последствиях и стремясь любой ценой избавиться от мерзких прикосновений, воткнула «шпильку» каблука в