Чары воительницы - Сара Маккерриган

Колин начинал понимать, почему король Давид послал рыцарей Камелиарда принять на себя управление замком. Он сомневался, что три соперничающие сестры смогут прекратить взаимные придирки настолько, чтобы договориться, каким образом опускать решетку ворот.

— Потому что я сама собираюсь выйти за него. — Хелена фыркнула. — Это должна была быть моя жертва.

— Жертва. — Колин покачал головой. — Там, откуда мы пришли, Пейган Камелиард считается наградой.

— Для наивной крестьянской дочери — может быть.

Колин вздернул уголок губ и прищурился, немилосердно подстрекая Хелену.

— О нет, — сказал он, кивая. — Теперь я понимаю. Ты втайне влюбилась в воинственного капитана, и хочешь его для себя.

То, как она оскорблено передернулась, было так забавно.

— Ты сошел с ума. Зачем мне по своей воле выходить за… за…

— За норманна?

Хелена снова содрогнулась.

— Скажите мне, миледи, почему вы так ненавидите норманнов?

Она самодовольно ухмыльнулась:

— Мы пробудем здесь недостаточно долго, чтобы успеть перечислить все причины.

— Жестокая ты девица, — сказал Колин, прищелкнув языком. — Ну, хорошо, назови мне только три вещи, которые ты ненавидишь в норманнах.

Хелена вздохнула.

— Норманны слабые. Они избалованные. — Ее глаза злорадно сощурились. — И они жалкие трусы.

Хелена ожидала, что ее слова уж точно пробьют благодушное настроение норманна. Может быть, хоть теперь она увидит, как его спокойствие рухнет.

Хелена ошибалась.

Колин усмехнулся:

— Да неужели? И со сколькими норманнами ты знакома?

Ее брови сошлись на переносице.

— Ваша репутация идет впереди вас.

— Значит, на самом деле ты никогда не встречала норманнов. — Его глаза искрились весельем. — До меня.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты ведь знаешь, что норманны завоевали саксонцев?

Хелена стала еще мрачнее.

— И что ваш король Давид призывает норманнов сражаться за шотландцев?

Она буквально кипела от гнева.

— Ах да, — продолжал Колин, — мы довольно известны своими…

— Надушенными собаками, — выпалила Хелена.

— Что?

После потрясенного молчания смех просто выплескивался из него, и, хотя смеялся Колин над ней, сумрачный коттедж стал казаться ему светлее.

— Я все знаю о норманнах, — раздраженно проворчала Хелена.

Она слышала рассказы шотландских путешественников, которые говорили, что норманны настолько нежные, что не могут вырастить нормальной бороды, что они едят только сладости и цукаты и что они обрызгивают духами все, от подушек до животных. В это было нетрудно поверить, учитывая благодушные манеры Колина, хотя Хелена заметила, что темная щетина, покрывшая этим утром подбородок Колина, противоречит, по крайней мере, одной из сплетен.

Когда плутовской смех немного поутих, Колин мягко улыбнулся ей:

— Ах, миледи, вы очень мало знаете о норманнах и ничего не знаете обо мне.

Его улыбка обезоруживала. Хелена гордо вскинула подбородок.

— Я знаю, что ты заносчивый и тщеславный и, ах да, бабник, — сказала она, напоминая ему его хвастовство.

Он поморщился:

— Я, правда, не бабник. И мне очень нужно развеять этот миф для вас, моя милая. — Колин нахмурился. — Сейчас, однако, боюсь, у меня есть более насущная необходимость.

Хелена с воинственным видом скрестила руки на груди. Она не собирается снова поддаваться на эти его уловки!

— Да неужели?

— Насущная необходимость, — многозначительно повторил он, поднимая свои густые брови.

Хелена выжидательно смотрела на него.

— Проклятие, девчонка, — пробормотал Колин. — Мне надо пописать.

Руки Хелены безвольно упали, и она почувствовала, как румянец заливает щеки. Ну конечно. Вот еще одна вещь, которую она не предусмотрела, когда становилась похитительницей. Она-то ожидала, что просто привяжет его и сможет забыть о нем до прибытия Дейрдре. Ей не приходило в голову, что она будет ответственна за его человеческие нужды. И что же ей теперь делать?

Как будто прочитав ее мысли, Колин сказал:

— Ты могла бы принести мне горшок, но поскольку ты связала мне руки, мне может понадобиться… — он подмигнул ей, — помощь.

К еще большему раздражению Хелены, ее румянец стал еще жарче. Не то чтобы она никогда в жизни не видела голого мужчину. Господи, да она практически жила в арсенале, где мужчины находились в различной степени наготы. Но мысль об этом незнакомце, этом норманне…

— Может быть, — пригрозила она, — я просто разрешу тебе пописать в штаны.

Колин выгнул бровь:

— Думаю, ты могла бы. Но я с содроганием думаю о том, какое наказание наложит на тебя Пейган, если ты так жестоко обойдешься с его любимым рыцарем.

— Это не ему решать. Он уже не будет управляющим.

— Хм. Это ты так говоришь.

Хелена недовольно скривила губы. Вот еще одна вещь, которую она не предусмотрела в захвате заложника, — ей приходится выслушивать его мнение.

— Дейрдре обязательно придет. И брак аннулируют.

— Мне все равно нужно пописать, — сухо произнес Колин.

Хелена сердито воззрилась на него, как будто он намеренно спланировал это неудобство. Но она знала, что это не так, и вынуждена была что-то предпринять.

Она вытащила кинжал.

— Видишь вон ту дырочку от сучка в сундуке?

Озадаченный Колин осторожно ответил:

— Ага.

Молниеносным движением запястья Хелена отправила кинжал в полет, и он вонзился в самый центр отверстия. После этого она взглянула на него, чтобы оценить реакцию.

Колин тихонько присвистнул:

— Впечатляюще.

Хелена прошла к сундуку забрать оружие.

— Я могу пригвоздить кролика с пяти ярдов, — предупредила она его. — Ты будешь не так далеко и все время у меня на виду.

Она разрезала веревки на запястьях Колина и позволила ему самому развязать ноги, стоя над ним с занесенным кинжалом. Потом она заставила его медленно выйти из коттеджа к островку кустарника.

Хелена встала в двух ярдах сзади, пока Колин отвернулся, чтобы развязать штаны и спустить их достаточно, чтобы облегчиться. Ее заставил покраснеть не громкий звук струи, бьющей по земле. И не тот факт, что норманн писал на шотландскую землю. Щеки Хелены горели из-за маленькой полоски бедра, которую Колин обнажил, делая это крепкой, мускулистой рукой, такого же смуглого цвета, как все остальное его тело, и из-за того, что она мельком увидела его член в гнезде черных кудряшек, когда он снова завязывал штаны. И что действительно лишало Хелену присутствия духа, так это тот факт, что от этого запретного зрелища у нее учащенно забилось сердце.