Ради любви и чести (ЛП) - Хедланд Джоди

– Вы очаровали меня, – призналась я. – Очевидно, что вы очень любите

каждую вещь, как отец любит каждого своего ребенка. – Ну, по крайней

мере, добрый отец, которого не отталкивает собственное дитя, как моего.

Он улыбнулся моей аналогии:

– Да, это мои дети.

Мы стояли бок о бок, глядя на шедевр в конце коридора. Это была

картина в сусальном золоте, изображающая Архангела Михаила, убивающего дракона, и она была так же великолепна, как и другие, которые я

уже видела. Если бы в этот момент пришлось выбирать, какую из картин

купить, мне пришлось бы туго. Все они являлись верхом художественного

искусства.

Сэр Беннет благоговейно стряхнул с рамы пылинку, и чувство вины

вновь нахлынуло на меня. Если не брать во внимание то, что мне будет очень

трудно выбрать что-то, как я смогу забрать их у человека, который так

бережно относится к ним? Я еще никого не встречала, кто так бы хорошо

разбирался в искусстве и был увлечен им, исключая себя. И у меня снова

возникло ощущение, что расставание с любой из этих работ будет для него

подобно вырезанию куска от его сердца.

– Хотя я отношусь к моим картинам как к своим детям, – сказал он, – я

с нетерпением жду того дня, когда у меня будет настоящее и способное

дышать потомство.

Я улыбнулась, представив, как маленькие красивые мальчики, похожие

на него, бегают вокруг его ног.

– Эта немного сложнее, но я уверена, что вы справитесь.

– А вы? Сколько детей вы планируете?

Его вопрос застал меня врасплох. Честно говоря, я никогда не

собиралась заводить детей, так как никогда не планировала выходить замуж.

Но я, конечно же, не могла сказать этого и разрушить ту доверительность, возникшую между нами:

– Пока еще я не думала об этом. В конце концов, это немного выходит

за рамки моего контроля.

Он долго молчал. Краем глаза я видела, что он продолжал смотреть

прямо перед собой. И я сделала так же.

– Вы когда-нибудь были влюблены? – Спросил он.

Беннет сказал это небрежно, как будто говорил о погоде, но моя кровь

от этого вопроса забурлила быстрее. Как ответить ему, не выставив себя

жалкой, невзрачной девушкой, которая никогда не привлекала мужчин? Тем

более я даже никогда не пыталась?

– Конечно, я была влюблена, – сказала я, стараясь придать своему

голосу бодрости. – Давно. Моя последняя любовь – милый маленький

Стефан.

– Стефан? – Удивленно спросил сэр Беннет, повысив голос, что можно

было трактовать как ноту тревоги.

Может, он ревнует? Нет, это невозможно. Только самодовольная

глупышка могла подумать, что такой человек, как Беннет, может ревновать

меня. Тем не менее, я не могла удержаться, чтобы не поддразнить его:

– Да, Стефан невероятно красив, мил, весел и чувствителен.

– Я не знал, что у вас есть кто-то, я не слышал об этом.

– О, да. Он замечательный…

– Понятно.

– Для птицы.

Сэр Беннет вскинул голову:

– Для птицы? Вы хотите сказать, что Стефан – птица?

Я рассмеялась:

– Да, он мой единственный и неповторимый.

Сэр Беннет хихикнул дрожащим, почти облегченным смехом.

– Только не говорите, что я заставила вас волноваться, сэр. – Сказала я

и тут же наклонила голову, не уверенная, что хочу слышать его ответ.

– Я все еще волнуюсь, – сказал он. – Не знаю, как я смогу соперничать

с птицей за ваше внимание.

При этих словах мое сердце бешено заколотилось. Неужели он

пытается завоевать мое расположение?

– У вас есть все основания для беспокойства, – поддразнила я в ответ. –

Он настоящий рыцарь.

– Я тоже могу быть рыцарем.

– И он совершенно очарователен.

– Я воплощение очарования.

Мой пульс бешено заколотился. Разговор принял определенно

интересный оборот, и я не знала, как продолжать эту болтовню.

– Когда будете принимать трудное решение, выбирая между нами, помните: я уж точно не такой волосатый.

Я рассмеялась:

– Спасибо за предупреждение. Буду иметь в виду.

Мы помолчали. Я еще не вполне понимала, что означают все эти наши

перепалки, но определенно мне нравились новые чувства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я провел с вами приятную ночь, миледи, – наконец заговорил он.

Низкие тона тихого, едва слышного голоса заставили мой желудок

перевернуться.

– Вы слишком добры, сэр. Я не уверена, что любой другой человек, живой или мертвый, посчитал бы приятной необходимостью отвечать на

сотни вопросов об искусстве.

– Тогда хорошо, что я не такой, как все – живой или мертвый. – И

снова в его голосе прозвучала та хрипотца, которая делала странные вещи с

моим животом.

Хотя у меня было мало опыта с молодыми людьми, но я не была

совсем наивной. Я сразу поняла, что сэр Беннет не такой, как все. Кроме

того, у нас было так много общего, особенно интерес к искусству и книгам. И

мы могли бы беседовать на многочисленные темы не останавливаясь.

– А вам понравилось проводить со мной время, миледи? – Тихо

спросил он, устремив на меня взгляд своих темных глаз.

Я не могла удержаться, чтобы не посмотреть на него. Наши глаза

встретились, и я заметила в его взгляде что-то сильное, жаждущее чего-то, и

это что-то окутало меня волной тепла.

Что ему от меня нужно?

Он как будто услышал этот вопрос, и перевел взгляд на мои губы. И

снова, как в тот раз, когда мы слушали менестреля, у меня возникло

отчетливое ощущение, что он собирается поцеловать меня. Полуночная

синева в его глазах сменилась на почти черноту пруда, поблескивающего в

лунном свете. Он изучал мои губы так же, как изучал картины. Он слегка

наклонился и приблизил лицо ко мне, я сделала быстрый вдох. Без сомнений, он хотел поцеловать меня. Вопрос в том, позволю ли я ему это сделать? Мы

ведь только познакомились. Я бросила быстрый взгляд на свою компаньонку

и обнаружила, что она изучает одну из картин с величайшим восторгом. Я

поняла, что она дала мне возможность уединиться с Беннетом, хотя и не

совсем понимала почему. Сэр Беннет наклонился еще ближе, сосредоточившись на цели: на моих губах. Я была слишком очарована

изгибом его рта, чтобы отодвинуться. Я познакомилась с сэром Беннетом

только вчера, но мы провели вместе огромное количество времени, так что

мне казалось, что я знаю его гораздо дольше. Он мне нравился. Возможно, даже очень нравился.

– Я могу признаться, – сказал он, его губы были совсем близко от моих,

– что мне понравилось проводить с вами время. Честно говоря, мне это очень

понравилось. Я в восторге.

– Я тоже считаю вас не таким уж ужасным, – прошептала я.

– Не таким ужасным? – Его рука скользнула к моей талии и обожгла

сквозь слои моего платья. – Вы мне льстите.

– Стараюсь.

Его дыхание задержалось на моих губах. Часть меня предвкушала то, что должно было произойти, но другая часть предупреждала, что позволив

ему поцеловать себя, у него может сложиться впечатление, что я легкая

добыча. Что я не считаю себя достаточно ценной, подгоняя события. Что

физическая связь важнее, чем развитие отношений. Что я была готова отдать

поцелуи и близость до получения обязательств. Как бы ни был

привлекателен сэр Беннет, мне определенно нужно было сохранять

достоинство.

Я отступила на шаг и потерла внезапно похолодевшими ладонями друг

об друга:

– Пожалуй, я пойду в свою комнату и попробую оттаять.

– Прошу прощения, миледи, – сказал сэр Беннет, прочищая горло и

выпрямляясь. – Я совершенно не подумал л том, что вы могли замерзнуть в

этом длинном, неотапливаемом коридоре. Умолю, простите меня.

– Может быть.

Я отвернулась, но заметила его потрясенное лицо. Его глаза были

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

полны раскаяния и... осмелюсь ли я это сказать? – разочарования. Может, он