Этапы большого пути. Сатира без юмора - Владимир Марченко

Втемяшилось Баранову однажды желание, от которого нормально жить не мог. Жил, но никуда не ходил с товарищами, не говорил с ними о погоде и событиях в отдельных странах, а только думал и думал своей огурцеобразной головёнкой. А потом стал рисовать. Найдёт кусок бумаги и рисует. У дочки тетрадку старую недописанную возьмёт и опять рисует. Жена махнула на него всеми руками, а Ниночка вокруг папы вьётся и картинки рассматривает любопытными серыми глазками. Девочка радуется, видя, как папа чудесно рисует самолётик, даже карандаши ему принесла свои, краски разноцветного содержания. Разговаривают, беседуют каждый день. Рассказывает Баранов дочке, как полетит его самолёт над лугом, над деревней Нижние Титки. Ниночка спрашивает, зачем этот самолётик станет летать. Папа отвечает, что самолётик называется по-научному дельтапланом, а ещё правильней сказать — мотодельталётом. Он покатает девочку над лесом, над полем, где ромашки цветут, и стрекозы от восторга мечутся.

— Я тебе покатаю! — кричит Аделаида Трифоновна из летней кухни, где наметила поджарить яишню с гренками. — Ты у меня накатаешься. Где получка, где отпускные?

Молчит Петя, говорить нечего, а что тут скажешь, что нет у него даже завалящего полтинника на леденец дочке. А сам мечтает, как полетит в дальнюю бригаду, повезёт подшипник для сеялки. Просто в соседнее село слетает за сахаром, так как у них кончился ещё весной. Автобус ждать не стоит, и прыгать на ухабах не придётся. Завёл движок от мотопомпы и — в небо — скок. Крылья — это да! Без крыльев ты и не человек вовсе, а простое землетопчущее, млекопитающееся. А с крыльями — ты, как птица, как Икар, как… самый счастливый человек в мире.

Я вас не агитирую. Мне самому нравится этот вид летания. Для автомашины нет дороги, а ты летишь. Трактор увяз, а ты взмыл соколом и уже у тёщи во дворе запах блинов голодным носом ловишь.

Не каждому охота в небе болтаться. Один высоты панически с колыбели боится, потому что от энергичности в теле вываливался из зыбки без надёжного парашюта, а пелёнку можно назвать средством спасения, но с большой натяжкой. Другого человека в небо никакими калачами не заманить. Неважно на высоте себя чувствует по причине качки, а когда болтанка, тогда внутри начинается путч, а точно, если сказать, что мутит человека со всеми вытекающими из этого последствиями. А есть и такие землетопчущие, что ничего не боятся. Пусть к горлу подкатывает тошнота, пусть на лбу холодный пот стекает ручьём по вискам. Летят. И птицы им братья.

Пусть хоть сто раз говорят, что рождённый поползать, летать не станет, пусть думают, что в деревне живут маленькие ограниченные товарищи, которых с некоторых пор обзываю обидно и пренебрежительно — чудиками, но они ошибаются. Наш Пётр Баранов своё дело знает. Если чего захотел, то извините, подвиньтесь, добьётся положительного решения. Он даже книгу прочитал «Тень стрекозы» и восхитился героем повести Евгения Геннадьевича Гущина. Он давно переписывается с теми, кто давно окрылатился, встал на крыло. Ночами не спит в летней кухне. Сшивает ткань, добытую с большими усилиями в таком месте, что и рассказывать неудобно.

Полетел и наш Баранов. Не сразу, но полетел. Сначала очень низко. Потом повыше взлетел. Освоился с управлением. Над нашей деревней кружок сделал, помахал дочке Ниночке и всем нам. Так стало радостно за земляка, такая гордость раздула наши груди. Свой парень по небу шастает. Может, через год в космос чесанёт, если захочет почему-то. Вот он, каков Пётр Баранов. Добился своего. Хотя от жены было увечье. Она его за деньги, потраченные на строительство летающего аппарата, отдубасила мокрыми штанами по самому центру лица.

Чтобы никому не мешать, Пётр взлетает с беговой дорожки, что на стадионе асфальтировали пять лет назад. Это чтобы рёвом моторчика не пугать коров, что в стадо собирают селяне для культурного отдыха животных. Такой санаторий у них. Ночуют дома, а травку едят за деревней у пруда. Трёх соседских пацанов Баранов покатал на самолётике. А из желающих большая очередь выстроилась.

Однажды случилось вот что. Собрался Пётр с дочкой фотокарточки напечатать. Занавесили окошко в бане, развели, что нужно развести, чтобы карточки выделывать в растворах. Нечаянно сронили бутылку с проявителем с полка и вздохнули горько. Без проявителя, сами знаете, ничего не проявится на фотобумаге. Закрепляться будет, но чтобы проявится, не проявится. Не в чём проявлять. Понятно, что и закреплять нечего, коли, ещё не проявилось. Огорчились Барановы фотолюбители, но не очень. Оптимисты они высшей пробы. Надежда была, что у Михалыча, колхозного художника должен быть сухой проявитель. Оказалось, что ни сухого, ни мокрого нет химиката, так как он всё истратил накануне, когда оформлял Доску почёта сельских граждан и гражданок. Помчался Баранов в школу, в кружок фотоискусства, но потому как в школе работали только группы продлённого дня, а кружки по причине каникул бездействовали, то и проявитель где-то лежал под замком, и добыть его не представлялось возможности. У других бывших и действующих фотолюбителей был самогон, брага, минеральная вода, квас и компот, а вот чего другого нужного проявляющего не находилось. Так и говорили, что есть всякий проявитель, кроме фотографического.

Решил Баранов слетать в райцентр к пареньку, что в газете фотки делает, он должен дать стакан проявителя или химикатов навесить на поллитровку. Пётр вытащил из курятника мотодельтаплан, очистил некоторые куриные излишества с крыла, налил свежего бензина и прямо с дороги, от ворот и воткнулся в небо. Принялся его рвать на куски, лопастями и головой в лыжной шапке бодать.

Ждут его дети на пороге бани. Выключили увеличитель, фонарь красный убрали с полка, чтобы не расколоть стекло дефицитное. Отца нет. Час прошёл. Дети устали на жаре томиться, пошли в летнюю кухню чего-нибудь похлебать ложками и потыкать вилками. Что мама сготовила им для еды, то они и начали кушать. А сами прислушивались — не гудит ли папа с неба мотором.

Лишь к вечеру заявился Баранов к своей семье, но без аппарата, на молоковозе. Рассказал о своём происшествии мне, сжимая все кулаки от негодования и нервности. Перед Берёзовкой, знаете, есть такое небольшое болото, поросшее редкими камышиными. Когда пролетал над этим болотом, то спавшие после встречи с природой городские охотники, приехавшие на открытие сезона за месяц раньше, проснулись. С пьяных глаз, не понимая, что это грохочет вверху, схватили стволы. Возможно, приняли самолётик за утку или за кондора, а может быть, только испугались. Были бы они совсем трезвые, то уж естественно, прощай и прости аппарат летательный. А то слегка в крылья попадали. В самые концы. Пётр им невесело так стал кричать сверху, чтобы они дурьи дети перестали бабахать по живому человеку, полетевшему за проявителем в редакцию местной газеты. Охотники стали вмиг трезветь и пугаться голоса с неба. Они ружья побросали в камыши, а сами в мох зарылись с собаками, рюкзаками, палаткой и недовыпитой водкой.

Баранов немного не долетел до райцентра. Дробинкой важный топливный шнурок пересекло пополам. Как ни пытался конструктор планировать на своём самолётике, но всё ж воздушные потоки его не поддержали, и пришлось ему садиться на лугу возле плотины, где люди корейской национальности лук и капусту для горожан успешно доводят до созревания.

Овощеводы Петю приняли хорошо, накормили арбузами и корейской редькой и предложили опрыскать сверху поля химикатами от капустной тли и луковой жужелицы. Баранов дал согласие, и его отвезли капустоведы и редькознатцы в редакцию. У ребят было много разных химикатов, которые они использовали для быстрого роста овощей, а вот для проявителей карточных у них не было ничего подходящего. Они даже показали свои запасы, перечислили названия, но компонентов для составления проявителя, уверенно говорили, никогда не привозят на поля. Потому что от метола или гидрохинона капуста не станет быстро округляться и даже арбузы не покраснеют к июлю. Они и не пробовали поливать огурцы кальцинированной содой или бромистым калием, потому что у них был отработанный годами свой проверенный метод использования химикатов.

Понял Баранов, что летать по воздуху — опасно, хотя и денежно. Решил сделать какой-нибудь колёсомобиль, чтобы можно и по дорогам ездить, где не лежат охотники с ружьями и бутылками. Сделает. Не сомневайтесь. Наморщит свой конопатый лобик, задышит глубоко носиком и начнёт рисовать. А дочь принесёт свои фломастеры и примется раскрашивать молдинги и бамперы. Вот и всё. Через год поедет по лужам, по колдобинам, через сугробы. Он такой. Никто ему планы не утверждает, сметы не проверяет, он сам себе министр автостроения, генеральный конструктор, директор испытательной лаборатории, а главное — изобретатель и сборщик. Значит, ничего не унесёт в карманах, не будет гнать брак. У себя редко кто ворует. Проверено на практике. Если не верите, то попробуйте украсть у себя из холодильника кусок мыла или стиральный порошок. Не хочется. О чём я и докладываю вам.