Стратегии злых гениев - Валентин Бадрак

Дорогой матери – к кровавому пути сына

Очутившись в императорском дворце на Палатине, с поразительной быстротой взрослеющий Нерон усвоил: для него нет ничего недозволенного. Теперь его взрослением руководила мать. И он не сопротивлялся этому, а лишь следовал могучему течению, как маленький игрушечный кораблик. Течение вскоре оказалось стремительным потоком, каким была неистовая душа Агриппины, а сами вехи взросления доставляли Нерону неимоверное удовольствие, ибо были направлены на возвеличивание его имени, превращение в глазах римского общества мягкотелого и слабохарактерного мальчика в волевого мужчину и будущего владыку. Агриппина ничуть не сомневалась в том, что ее сын станет правителем Рима, поверил в это и сам Нерон, не став, правда, тем монументом, который из него старательно вытачивало его окружение.

Не стоит винить в том, каким в конечном счете оказался характер Нерона, и оперативно вызванного из ссылки прославленного философа Сенеку, назначенного учителем юного Нерона. Будущему принцепсу шел уже двенадцатый год, когда мудрый и явно уставший от вынужденного затворничества ученый приступил к лепке героического образа. По всей видимости, он с прискорбием обнаружил, что основы характера уже давно заложены, а искоренить доставшиеся от Агриппины и разлагающегося общества пороки невозможно. Задачей философа, четко поставленной Агриппиной, стала непосредственная подготовка Нерона к власти, а вовсе не исправление пробелов его воспитания. Но в самой задаче была заложена бомба замедленного действия, так как сделать из неуверенного мальчика самодостаточного мужчину можно было, только вступив в противоречие с самой воспитательной тактикой Агриппины. Сенеке предстояло выбрать: насытить самовлюбленного подростка неким набором знаний и оставить его подвластным матери либо действительно сформировать самостоятельного и вполне уверенного в себе молодого человека, что неминуемо привело бы его к противостоянию с матерью. Легко разгадав Агриппину, мыслитель сделал ставку на юного наследника. Во-первых, он рассчитывал, что его влияние на юношу может многое изменить. Во-вторых, с еще не сформированным окончательно представителем мужского рода было легче договориться, чем с переменчивой и способной на все женщиной. А в-третьих, именно Нерон мог претендовать на реальную легитимную власть, тогда как Агриппине при любых обстоятельствах предстояло находиться в тени. Наконец, была еще одна причина, из-за которой Сенеке было не до душевных качеств своего ученика: натерпевшись предостаточно горя во время своего прозябания на острове Корсика, он во главу угла теперь поставил достижение личной близости с будущим властелином, внутренний же его мир казался в то время философу вторичным. Вернее, он даже противоречил поставленной цели – сделать из мнительного подростка уверенного и самостоятельного властителя. Никто другой не мог так детально, как Сенека, понимать, какими ужасными качествами на самом деле должен обладать император, позволяющий в т. ч. ему, Сенеке, спокойно творить, не опасаясь нового изгнания. Но чтобы объективно оценить роль Сенеки в воспитании Нерона, необходимо добавить, что весь воспитательный процесс находился под неусыпным надзором Агриппины. Она, например, запретила обучать своего сына философии, полагая, что это сделает его непригодным к властвованию. И кроме того, Сенека жаловался, что стоит ему в чем-нибудь упрекнуть воспитанника, как он тут же бежал за утешением к матери.

С появлением Агриппины в римском обществе в качестве августы началась тайная схватка за будущую верховную власть в государстве. Для начала она заставила наивного старика Клавдия усыновить Нерона, что открыло ее сыну формальную возможность наследовать престол. Затем последовала серия хитроумных трюков, которые преследовали единственную цель: продемонстрировать народу Рима и императорскому окружению, что именно Нерон является будущим правителем, и приучить всех к этой мысли. Например, Нерон, даже не достигший четырнадцати лет, был неожиданно объявлен совершеннолетним и сменил невзрачное одеяние подростка на горделивую мужскую тогу. Агриппина создала резкий контраст между своим сыном и официальным наследником Британиком. Самому же Нерону нравилось блистать и принимать знаки внимания окружающих. Так мать невольно приучила его, что можно блистать, не совершая ничего значимого, путем ловко продуманных мероприятий, направленных на манипулирование сознанием окружающих. Он учился общаться с миром знаками и языком кощунственной символики, а его тщеславие уже во весь голос заявило о себе и требовало признания и поклонения. После инсценировки совершеннолетия истинный наследник Британик оказался еще дальше оттесненным от власти, когда Нерон однажды по велению матери появился в неподражаемом одеянии триумфатора. Это было настоящим фурором, а заодно – святотатством и попиранием норм приличия, но кто мог посметь возразить августе и ее всесильным советникам, которые умели создавать все новые поводы для возвеличивания еще ничем не отличившегося Нерона. А он, наученный Сенекой, уже с трибуны обещал подарки преторианцам, а народу – раздачу хлеба и денег. Но проблема самого Нерона заключалась в создании искаженного представления о самом себе: не делая ровным счетом ничего, балуя свое тело нескончаемыми гуляниями и пирами, он с подачи влиятельного окружения начал думать о себе как о великом, отмеченном богами, человеке. Причем разрыв между реальностью и представлением рос с каждым годом, с каждым днем…

Тем временем настойчивая Агриппина сумела последовательно перетасовать окружение во дворце в свою пользу. Например, поменять командира преторианцев и начать еще одну, достаточно сложную игру, чтобы укрепить всех во мнении, что юный Нерон является не по годам подготовленным и чрезвычайно рассудительным человеком. Согласно разработанному сценарию, во время Латинских празднеств Нерону было доверено вести судебное заседание в качестве префекта города. Эта подаренная ему невиданная честь была в деталях проработана сценаристами, а ответы самого Нерона при помощи верного Сенеки старательно отрепетированы. В результате успех молодого государственника оказался сногсшибательным: народ воочию убедился в том, что Нерон обладает замечательными качествами управителя, досконально знает нюансы права и является блестящим оратором. Перед ним самим уже изощрялись лучшие мастера публичных выступлений, поднимая таким образом престиж молодого игрока. Сам Нерон сиял от счастья, он уже казался сам себе богом или по меньшей мере каким-то высшим существом.