Штамм 3. Вечная ночь - Гильермо Торо

Выдать его Владыке, если точнее. Она уже предала Эфа с Фетом. Предала их союз. Из-за этого она чувствовала себя немного виноватой, однако, увы, Эф всегда отставал на несколько шагов. Происшедшее доказывало это. Она была такой терпеливой с ним-даже излишне терпеливой, особенно в отношении его тяги к выпивке-и сейчас она жила только для себя.

Для себя и ее мамы. Он почувствала, как старушка открыла глаза и потянула руку.

- У меня на лице волос,- сказала ее мама, пытаясь вырваться.

Нора посмотрела на нее. Ничего. Но она притворилась, что увидела прядь и убрала ее, на мгновение отпустив руку мамы.

Но по беспокойству мамы она поняла, что ее уловка не сработала. Старушка попыталась ударить ее. - Щекотно. Отпусти меня!

Нора ощутила, как повернулись одна или две головы и отпустила руку матери. Старушка легко коснулась лица, затем попыталась снять капюшон.

Нора силой вернула его обратно, но растрепанная серебристо-серая прядь уже стала видна.

Она услышала, как рядом кто-то шумно втянул воздух. Нора подавила желание обернуться, пытаясь выглядеть настолько незаметной, насколько возможно. Она слышала шепот или вообразила, что слышит.

Она наклонилась к желтой линии, надеясь увидеть свет поезда.

- Это он!- вскрикнула ее мать. - Родриго! Я вижу тебя! Не притворяйся!

Она выкрикивала имя их домовладельца еще с того времени, как Нора была ребенком. Тощий, как рельс, мужчина, с огромной копной черных волос и такими узкими бедрами, что лучше бы он носил пояс с инструментами, чем надевал его. Мужчина, которого она звала сейчас-темноволосый, но совсем не копия Родриго, каким он был 30 лет назад-внимательно огляделся.

Нора развернула мать в сторону, пытаясь ее утихомирить. Но ее мать повернулась обратно, и ее капюшон сполз с лица, когда она попыталась позвать мнимого домовладельца.

“Мама”, умоляла Нора. “Пожалуйста. Посмотри на меня. Молчи “.

- Как флиртовать со мной, так он тут как тут, а как что-то сделать…

Норе хотелось зажать матери рот рукой. Она закрепила капюшон и отвела ее дальше по платформе, лишь привлекая еще больше внимания. “Мама, пожалуйста. Нас раскроют.”

- Ленивый ублюдок!

Даже если ее мать примут за пьяную, беды не миновать. Алкоголь был под запретом: он портил кровь и вызывал беспорядки.

Нора повернулась, думая о бегстве со станции, и увидела фары, освещающие туннель. - Мама, наш поезд. Тише. Пойдем.

Поезд остановился. Нора ждала у первого вагона. Несколько пассажиров вышли перед тем, как Нора в спешке протолкнула мать внутрь, увидев два сидячих места рядом друг с другом. Поезд 6 довезет их до Пятьдесят девятой улицы за минуты. Она надела маме на голову капюшон и стала ждать закрытия дверей.

Нора заметила, что никто не сел рядом с ними. Оглядев вагон, она увидела, как остальные пассажиры быстро отвернулись. На платформе она заметила юную пару рядом с двумя полицейскими-людьми- из Управления городского транспорта, и они показывали на первый вагон подземки. Показывали на Нору.

- Закрывайте же двери,- молча взмолилась она.

Двери легко скользнули и закрылись с той удивительной эффективностью, которой всегда отличалась Нью-Йоркская подземка. Нора ждала знакомого крена, предвкушая возвращение на свободный от вампиров остров Рузвельта, где она будет ждать возвращение Фета.

Но вагон не сдвинулся с места. Она ждала, посматривая то на пассажиров в другом конце вагона, то на полицейских, идущих вдоль вагона. Позади них шли два вампира, красными глазами смотря на Нору. Замыкала шествие озабоченная парочка, которая показала на Нору и ее мать.

Парочка, видимо, считала, что поступает правильно, следуя новым законам. Или они просто были злобными; все остальные должны были оставить их стариков расе Владыки.

Двери открылись, и люди-полицейские зашли первыми. Даже если она убьет двоих людей, освободит стригоев и выберется со станции, ей придется сделать это одной. Не было шансов сделать это, не принеся в жертву мать-либо арест, либо смерть.

Один из полицейский протянул руку и снял капюшон с матери Норы, открыв ее лицо. - Леди, - сказал он,- вы должны пойти с нами. - Когда Нора не встала с места, он положил ей руку на плечо и крепко сжал его. - Немедленно.

Эф попятился от окна и от вампиров, стягивающихся к госпиталю Бельвю по улице внизу. Он сжался… Ужас вспыхнул где-то в глубине желудка. Все потеряно.

Его первым порывом было продолжить подъем и забраться на крышу, но это была очевидная смерть. Единственным преимуществом крыши была возможность броситься с нее вниз, выбрав смерть вместо вампирского существования.

Спускаться вниз означало прорываться через них. Это было все равно, что вбежать в рой пчел-убийц: его почти наверняка ужалят хотя бы раз, и одного раза окажется вполне достаточно.

Бегство не было выходом. Как и самоубийственный последний бой. Однако он провел достаточно времени в госпиталях, чтобы считать их своей территорией. Это давало ему некоторое преимущество; осталось понять, какое именно.

Он промчался мимо лифта для пациентов, там остановился и вернулся назад к панели управления газом. Аварийный клапан. Он разбил пластиковую крышку и стал бить по нему ножом, пока не услышал резкое шипение.

Он добежал до лестницы, взлетел на один этаж, домчался до газовой панели и повредил и ее. Затем спустился вниз и услышал, как кровососы поднимаются по нижним пролетам лестницы. Никаких кников, поскольку у них не было голоса. Только шлепки смерти от босых ног, пока они взбирались.

Он рискнул быстро проделать то же самое еще на одном этаже. Затем нажал на кнопку ближайшего лифта, однако не стал ждать кабину, побежав искать служебный лифт, который использовался для транспортировки медикаментов и лежачих больных. Он нашел лифты, нажал кнопку вызова и стал ждать.

Адреналин от борьбы за жизнь и от погони добавил заряд в его кровь, который был столь же сладок, сколь и любой искусственный стимулятор, который он мог бы найти. Это, понял он, было лучшее, что он мог бы получить от фармакологии. За время всех этих схваток не на жизнь, а на смерть его рецепторы удовольствия несколько притупились. Слишком много взлетов и слишком много падений.

Двери лифта открылись, и он нажал “-1”, чтобы спуститься в цокольный этаж. Знаки напоминали ему о важности заботы о пациентах и чистых рук. С грязного постера улыбался ребенок, сосущий леденец, подмигивающий и показывающий большой палец. “ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО”, говорил напечатанный идиот. На постере напечатано расписание посещения педиатра миллион лет назад. Эф закинул один из мечей обратно в сумку на спине, наблюдая, как уменьшаются цифры на табло. Лифт резко дернулся и остановился между этажами, в кабине потемнело-застряли. Кошмарный сценарий, однако через мгновение лифт пошатнулся и продолжил движение. Как и всему, что зависело от регулярного технического обслуживания, этой механической повозке нельзя было доверять-если, конечно, у вас был выбор.