Золотой берег - Нельсон Демилль

Не знаю, отваживались ли леди тех времен посещать этот порнографический храм, но мы с Сюзанной частенько наведывались сюда летними вечерами. Сюзанна любила изображать девственницу-весталку, захваченную врасплох во время молитвы Джоном-варваром. Она лишалась здесь невинности раз шестьдесят, что можно считать своеобразным рекордом.

«Храм» был также пародией, но пародией прекрасной. Сюзанна вовсе не была девственницей, а я — грубым варваром, но наши судорожные оргазмы были всамделишными. Даже в Диснейленде с реальными людьми происходят реальные приключения.

Я понял в те минуты, что, несмотря на мое недавнее разочарование моей «страной чудес», мне всегда будет не хватать ее, я буду по ней скучать.

Я снова сел в мой «бронко» и поехал в сторону дома.

Глава 8

Лестер Ремсен появился в моем офисе в Локаст-Вэлли в понедельник во второй половине дня, чтобы принять на себя хлопоты о десятимиллионных проблемах миссис Лаудербах. Точная цифра, по словам Лестера, составляла десять миллионов сто тридцать две тысячи пятьсот шестьдесят четыре доллара и несколько центов. В нее входила сумма невыплаченных за шестьдесят лет дивидендов, на которые, к сожалению, не полагалось никаких процентов.

У миссис Лаудербах на это время был назначен визит к парикмахеру, и она не смогла присоединиться к нам, но я обладал правом подписи в качестве ее доверенного лица и был готов подписать все необходимые бумаги. Лестер и я поднялись в библиотеку на втором этаже здания, которая служила нам кабинетом. Мы разложили на столе бумаги.

Лестер начал пояснения.

— Вот это документы по бухгалтерскому учету. Как ты думаешь, она захочет на них взглянуть?

— Кто ее знает? — Я пожал плечами.

Лестер улыбнулся, и мы начали кропотливую работу над бумагами, к которой у меня было еще меньше интереса, чем у миссис Лаудербах. Когда мы уже были близки к завершению нашей работы, я заказал кофе. Лестер наконец протянул мне бумаги для подписи, я расписался и вернул ему один экземпляр. Лестер, казалось, думал о чем-то постороннем, он положил документы на стол и спросил:

— Сколько ей лет? Семьдесят восемь?

— Ей было столько, когда мы с тобой начали копаться в этих бумагах.

Лестер не заметил моей шутки.

— Ты являешься также доверенным лицом по ее завещанию? — поинтересовался он.

— Точно.

— Могу я спросить, кто наследники?

— Спросить ты можешь, но я не смогу ответить, — сказал я, однако добавил: — У нее трое детей.

Лестер кивнул.

— Я знаю ее дочь Мэри. Она замужем за Филом Кроули. Они живут в Олд-Вестбери.

— Так оно и есть.

— Никогда не знал, что у Лаудербахов так много денег.

— Да и сами Лаудербахи об этом не подозревали.

— Ну, жили-то они всегда хорошо. Ведь это им принадлежала усадьба «Бичз»? — Он взглянул на адрес миссис Лаудербах в бумагах. — А теперь они переселились в дом в поселке Ойстер-Бей.

— Да.

— Они, кажется, продали «Бичз» какому-то иранскому еврею?

— Я этим не занимался. Хотя, да, припоминаю. Они продали имение за хорошую цену, новый владелец поддерживает усадьбу в прекрасном состоянии.

— Мне все равно, кто там новые владельцы, пусть они будут хоть иранскими евреями, — улыбнулся Лестер. — По крайней мере, это лучше, чем главарь мафии.

«Лучше, чем двадцать Лестеров Ремсенов», — мысленно добавил я. Лаудербахи, в самом деле, воспользовались услугами крупной юридической фирмы, неизвестной в округе, для того чтобы оформить продажу своего имения. Такое часто случается, когда покупателями выступают лица со странными фамилиями. Вероятно, причина в том, что местные адвокаты не хотят заниматься сделками, которые не одобряют другие клиенты. Это было верно для Лаудербахов, но для нынешних Соединенных Штатов, в которых, как и на Золотом Берегу, уже не делают вид, что все в порядке, это уже не так. Нынешнее положение напоминает мне ситуацию, когда все бросают свои дома и устремляются в аэропорт. Не знаю, согласился бы я заниматься такими делами, хотя, должен сказать, я ничего не имею против иранских евреев. Но некоторые мои клиенты и соседи имеют.

— Так ты не думаешь, что мистер Лаудербах знал о том, что у него хранится десять миллионов в виде акций? — спросил Лестер.

— Не знаю, Лестер. Если бы знал, обязательно посоветовал бы ему открыть счет в твоей конторе. — Я подумал и добавил: — У него было много других источников существования. Но не в этом дело. Любые деньги можно истратить. Просто у мистера Лаудербаха не хватило жизни, чтобы издержать весь свой капитал.

— Но дивиденды должны быть пущены в оборот. А они не взяли ни пенни из этих денег. Получается, что они дали «Чейз Манхэттен» и «Америкэн экспресс» огромную ссуду!

Деньги, которые не крутятся, служат для Лестера источником огорчений. Уж его-то дети не теряют своих дивидендов. Их деньги крутятся как бешеные.

Лестер склонился над завещанием Эрнеста Лаудербаха.

— Значит, ни Мэри, ни двое других детей, Рэндольф и Герман, по этому завещанию ничего не получили?

— Нет, не получили. — Лестер имел право изучать это завещание, так как ему необходимо было установить право собственности миссис Лаудербах на все ее имущество. Мой отец когда-то составил пятую, и последнюю, редакцию завещания Эрнеста Лаудербаха, но акции в нем упоминались только как «ценные бумаги и другие финансовые средства, которыми я буду располагать на момент моей смерти». Ясно, что никто, включая и детей Лаудербаха, не был в курсе того, что лежало в сейфе в подвале их дома в Ойстер-Бей. Они ничего не знают об этом до сих пор, иначе я давно бы услышал об их пожеланиях от адвокатов.

— Где сейчас Герман и Рэндольф? — поинтересовался Лестер.

— Герман уехал в Вирджинию, а Рэндольф занимается бизнесом в Чикаго. А почему ты спрашиваешь?

— Мне хотелось бы получить в управление и их долю, когда они ее унаследуют. Поэтому и спрашиваю.

Лестер и я отлично понимали, что речь шла о возможности того, что Мэри, Рэндольф и Герман как раз не унаследуют эти ценные бумаги. Но я, прикинувшись простаком, сказал:

— Я рекомендую тебя им и скажу, что ты очень умело управлял бумагами их матери.

— Спасибо. Они, вероятно, знают об этом? — Лестер показал на пачки сертификатов.

Я пропустил его вопрос мимо ушей, а заодно и то, что имелось в виду под этим вопросом.

— Лестер, вот что я хочу сказать тебе относительно управления ценными бумагами. — Я старался говорить твердо, но вежливо. — Не следует вести на них рискованную игру для миссис Лаудербах. Они и сами по себе хороши. Оставь их так, как есть, и проследи только за тем, чтобы она вовремя получала свои прошлые и будущие дивиденды. Если ей понадобятся деньги, чтобы уплатить налоги на недвижимость, я сообщу тебе, и мы продадим часть акций дядюшке Сэму.

— Джон, ты же знаешь, я не собираюсь стричь купоны с чужих денег.

Лестер, надо честно признать, соблюдает брокерскую этику, иначе я вообще не стал бы иметь с ним дел. Но он занят таким делом, в котором искушения настолько велики, что доставили бы немало волнений и самому Иисусу Христу. Сейчас был как раз один из таких случаев: десять миллионов лежали перед ним на столе красного дерева. Я почти явственно различал маленького черта, притаившегося за левым плечом Лестера, и ангела на правом плече. Каждый из них что-то нашептывал ему на ухо. Я не хотел вмешиваться в их разговор, но все-таки высказал свое мнение:

— Не важно, кто знает об этих деньгах, не важно, кто в них нуждается, кому они положены. Не имеет также значения и то, что Агнес Лаудербах они, возможно, вообще не нужны.

Лестер пожал плечами и переключился на другую тему:

— Интересно, почему Лаудербахи расстались с имением, если они знали о своем огромном состоянии?

— Никто не желает иметь на своей шее дом из пятидесяти комнат и двести акров земли, Лестер. Даже если у людей есть деньги, они не любят бросать их на ветер. Вот тебе, предположим, сколько нужно ванных комнат?

Лестер пощелкал языком, затем спросил:

— А ты разве не купил бы Стенхоп Холл, если бы у тебя было десять миллионов?

— Ты хочешь сказать, пять миллионов, коллега?

Лестер скромно улыбнулся и исподтишка взглянул на меня, чтобы проверить, не дразню ли я его. Затем он опустил глаза и смерил взглядом гору сертификатов, разбросанных по столу.

— Разве ты не купил бы себе яхту и не отправился бы на ней в плавание? — не отставал он.

Я пожалел, что доверил свою мечту Лестеру. Мне не захотелось отвечать на его вопрос.

— Или представь себе, как вы с Сюзанной переселяетесь в большой дом. — В комнате повисла тишина. Лестер воображал, что он сделал бы с пятью миллионами долларов, а я, по всей вероятности, прикидывал, что сделал бы с десятью, так как я не собирался, взяв на себя грех и совершив преступление, делить то и другое с Лестером Ремсеном.