Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

— Ты чего? — я обратил внимание на его передвижения, но смысла не осознал. — Не боись, отрок. Кроме нас с тобой и кота здесь больше никого нет. Хотя подвал я еще не осматривал. Сейчас вместе глянем. А дверь я запер, чтобы никто нас не потревожил…

Митрофанушка молчал и только бледнел.

— Эй, да что с тобой такое? Ау, парень, ты меня слышишь?! Ну-ка, быстро пробормочи «Отче наш», или что там положено в таких случаях? А то на тебе совсем лица нет. Привидение узрел?

— Вы?.. — голос у паренька и в самом деле дрожал. Да и не только голос. Его всего колотило, как в трясучке. — Это вы?!

— А что, есть какие-то изменения? — я бегло осмотрел руки и все, что попадало в поле зрения без зеркала. Кажись, все, как было. — Ты о чем?

— Я догадался!.. — Митрофанушка побледнел еще больше, хотя и так был белее сметаны, и обличительно потряс пальцем. — В башне и не должно никого быть. Потому что Людоед — это вы!

— Белены объелся? Или солнцем темечко напекло? — я выразительно постучал себя пальцем по лбу. — Впрочем, тебя столько раз били по кумполу, что бесследно это пройти не могло. Вот и сбрендил…

— Не надо отпираться! Если не вы хозяин башни, то где все? И вообще, как вы нашли сюда дорогу? И плот?.. А еще вы так ничего о себе и не рассказали, хотя обещали. И мешки с отрубленными руками похоронить не дали! С собой забрали… Зачем?

Последнюю фразу монашек почти выкрикнул срывающимся голосом и умолк. Дыхание сперло. От избытка геройства, или от страха, что теперь-то я уж непременно его съем. Живьем и без соли.

Я кивнул и указал на лестницу.

— Понятно. Ты же почти все время без сознания валялся. Так что ничего толком не видел и не слышал. А из разрозненных кусочков целое слепить трудно. Выбирай сам, как поступить. Мы поднимемся наверх, там хоть присесть можно, и поговорим по душам, или закончим начатый мною осмотр башни? Внизу темно, и я вернулся за факелом. Ну, а заодно и тебя кликнул, чтобы не маячил снаружи… Думаю, ничего особенного внизу нет, просто не люблю незавершенных дел. Из них обычно неприятности и начинаются. Как из отложенного нами разговора, к примеру.

Митрофан в раздумье глядел на меня, а я, давая парнишке время на размышление, стал озираться, высматривая факел или свечи.

— Вы что-то ищете, ваша милость?

Голос у монашка еще дрожал, но уже не так заметно.

— Малость пришибленный попутчик еще куда ни шло, но глухой — явный перебор. Я же ясно сказал: внизу темно, надо подсветить. Факелищу. Или свечи…

— Так вон же…

Я взглянул в том направлении, куда указывал Митрофан, и увидел под скамьей продолговатый ящик без крышки, из которого торчали кое-как сложенные факелы.

Ешкин кот! А я, дите цивилизации и электричества, по стенам глядел. Словно выключатель искал.

— Спасибо, — я вытащил парочку и зашарил в поясе за огнивом. Но оно, как назло, не попадалось. Потерял в сражении, или сработал один из законов подлости, гласящий: «Всякая нужная вещь находится в последнем кармане». Ну, так нет же их. Карманов этих…

— Что надумал: вверх идем или вниз?

Монашек еще немного поколебался. Видимо, опасался, что я его специально в погреб заманиваю. Но решился. Похоже, сильна была в парне авантюрная жилка. Ну, правильно. Будь иначе — он и дальше ишачил бы в монастыре, а не помышлял о подвигах.

— Ладно, ваша милость, пойдемте вниз. Хоть что-то своими глазами увижу. Только пообещайте, что после вы мне все-все расскажете?!

— Обещаю.

Глава шестая

Когда я вернулся на первый этаж, держа зажженный факел в руке, то сразу стало понятно, почему кошка облюбовала именно это место. Тут располагалась святая святых любого человеческого жилья — кухня. В смысле очаг каминного типа. И еду, судя по устройству типа вертел, а также висящему на треноге изрядно закопченному ведерному казанку, готовили именно здесь. Соответственно, под рукой держали и все запасы. Ну, а где мешки, сундуки и шкафчики с провизией, там и злейший враг любой домохозяйки — мыши.

Имелись ли они и в башне на болоте, мы с Митрофаном выяснять не стали. Бегло осмотрели помещение, но не нашли в нем ничего достойного внимания. Если не считать таковыми полудюжины колбас и початый окорок, подвешенные на жерди под потолком. А еще початую головку сыра в одном из шкафчиков. Прочие полки были заставлены мешочками, горшками и плетенками с разным сыпучим товаром вроде фасоли и пшена. А также чесноком и луком.

Мой организм тут же попытался вразумить меня и объяснить, что в мире нет ничего важнее и быть не может, чем своевременный прием пищи. Соответственно, надо немедленно прекращать любые дела, чтобы воздать должное трапезе, — но пытливый разум был глух к любым увещеваниям. Сейчас меня интересовало только странное свечение из подполья. Ибо приходилось сталкиваться с ним уже дважды, и тайное подозрение, возникшее сразу, только крепло. Так что живот, недовольно поворчав, вынужденно заткнулся и до поры до времени затаился.

Придержав за плечо сунувшегося было вперед батьки монашка, я первым стал спускаться в подпол. Факел не фонарик — им вперед себя не посветишь и, чтобы не обжечься, пришлось поднять огонь над головой. Но как оказалось, нужды в дополнительном освещении тут не требовалось. Стандартный, можно сказать, Радужный Переход сиял в подвале башни во всей своей неземной красе. Так что факел я потушил и сунул в крепление на стене.

Кстати, интересная деталь. Если имеется крепление, значит, и нужда в нем бывает. То бишь дармовой свет не постоянное явление. Перебои с энергоснабжением или другие причины?

— Господи Иисусе! Что это?..

— Не видел раньше такого?

Я стоял на полу, а Митрофан на лестнице, благодаря чему наши глаза едва ли не впервые оказались на одном уровне. Те случаи, когда я нес на руках его бессознательное тело, можно опустить.

— Где? — монашек пожал плечами. — В монастыре такого чуда нет. А в других местах я и не бывал. А вы, ваша милость?

— Приходилось, братишка. Это сияние называется Радужный Переход. И…

— Ух ты! — Митрофан восхищенно всплеснул руками. — Тот самый?

— Я так понимаю, что видеть его тебе не приходилось, но слыхал.

Парнишка кивнул, не отрывая завороженного взгляда от портала, который сейчас менял цвета не хаотично, а словно световое сопровождение какой-то медленной музыкальной темы. Типа танго. Раз, два, три, четыре… Раз, два, три… Точно танго. Которому меня, совершенно непонятно зачем, долго и безуспешно старались научить все родные, близкие и просто хорошо знакомые девушки и женщины. Начиная от мамы… Ну нет у меня чувства ритма. Чувство дистанции есть, быстрота реакции тоже, а ритма нет. Вот такая аритмия получается. Поэтому, как утверждал отец, меня нельзя ввести в транс и загипнотизировать. Без специальных препаратов.

— Пресвятая Богородица! Красота какая! Неужто я, грешный, сподобился узреть лик Пречистой Девы?

Митрофан сделал шаг вперед и задел локтем меня за плечо.

— Стоять, Казбек!

Я ухватил парня за руку и дернул к себе. Не знаю, чей лик он там узрел, но в портал я его не пущу. Шагнет, и привет, Митькой звали… Сам сгинет, и ко мне кого-нибудь лишнего приведет.

— Отвернись или глаза закрой!

Но поскольку монашек никак не отреагировал, пришлось сделать ему «темную» насильно. В том смысле, что заслонить ладонью обзор.

Митрофан замер.

— Ау? Ты уже вернулся?

— Что случилось? Почему темно стало?.. — задергался он в моей руке. — И куда подевался образ Богородицы?

— А так? — я убрал ладонь.

Паренек успокоился. Но сразу же уставился на Радужный Переход. Похоже, игра света оказывала на него почти мгновенное воздействие. М-да, его бы разок на студенческую дискотеку сводить, или в ночной клуб. Там бы он не одну деву Марию увидел. И не только воображаемую.

— Все, все… На первый раз с тебя хватит, — я бесцеремонно развернул Митрофана на сто восемьдесят градусов. — Чеши-ка ты, братец, наверх да сооруди нам чего-нибудь перекусить. Из расчета на пятерых.

— Ваша милость кого-то ждет к обеду? — переспросил тот.

— Ага. Лукулл обедает у Лукулла… Много вопросов задаешь. Топай давай! И пошевеливайся. Я тут мигом закончу и тоже поднимусь. Очень голодный…

Монашек не спорил и даже не пытался оглянуться. Вот и добре…

Для очистки совести я еще разок попытался войти в портал, но тот решительно игнорировал меня. Как и его собратья перед этим, в звоннице Западной Гати и подземелье замка Шварцреген. Ну что ж, результат, полученный из трех разных и независимых источников, можно считать точным и достоверным.

— Рылом не вышел, — резюмировал я. — Или заветного слова не знаю. Типа, «Сезам, открой личико» или «я от Хаима Ивановича». Ну и не больно надо… Зато теперь понятно, как сюда попадают люди, продукты, стройматериалы и прочие малогабаритные грузы.