Звезда Вавилона - Наталья Солнцева

– Да… – рассеянно кивнула она.

– Невозможно вызвать то же ощущение, отступая от образца в чем бы то ни было. Особенно в размерах и точности отделки.

«Вот к чему он клонит! – сообразила Астра. – Он убеждает меня отказаться от глупой затеи…»

– Я понимаю, но…

– Ворота Иштар существуют лишь в том виде, какими они были в Вавилоне. Все остальное будет выглядеть жалко и комично. Не стоит тратить деньги и силы, чтобы насмешить людей.

– Насмешить?

– Именно! Именно! Вы надеетесь поразить их, а они поднимут вас на смех!

На экране появился новый слайд, и Ракитин с жаром произнес:

– Посмотрите на этих чудесных животных, которых ни в коем случае нельзя уменьшить! Пропадет все их волшебство…

Он забыл, что намеревался заработать на чертеже и эскизах: искренний почитатель древней культуры взял в нем верх.

– Погодите… а что это за звери?

На голубом фоне неторопливо шествовали белые быки с желтыми гривами и желтые быки с красными гривами.

– Рими, – объяснил Ракитин. И процитировал: – «Свирепые быки и мрачные драконы начертаны на дворе врат, чем я сообщил вратам великолепие чрезвычайное и роскошное, и род людской может взирать на них в изумлении».

– Где же драконы?

Быков на экране сменили загадочные существа в виде полузмей-полуптиц с лапами льва, раздвоенным языком, рогатой головой и чешуйчатым туловищем.

– Вот и они… сирруши. Взгляните поближе на «вавилонского дракона» во всей красе… Удивительный зверь, не так ли? Драконы и быки идут в разных горизонтальных рядах, один за другим, как бы подчиняясь некоему магическому ритму, который завораживает вас, заставляет следовать за ними…

– Куда?

– В преисподнюю! – неожиданно захохотал профессор. – Туда же, куда они увлекли за собой древний Вавилон! Сбылось библейское пророчество: «И Вавилон, краса царств, гордость халдеев, будет ниспровержен… Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем; не раскинет аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Но будут обитать в нем звери пустыни, и дома наполнятся филинами; и страусы поселятся, и косматые будут скакать там. Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены – в увеселительных домах…» За полное соответствие с оригиналом поручиться не могу, но смысл вы уловили?

Эта резкая смена его настроения была так отрезвляюще неприятна, что Астре стало не по себе. Ракитин перестал смеяться так же внезапно, как и начал.

– Вы пейте, пейте чай… он уже совсем остыл, – произнес он совершенно другим тоном, вежливым и гостеприимным. – Пробуйте варенье. Вкусное необыкновенно! Это Саша варила, наша домохозяйка.

Варенье из груш оказалось выше всяких похвал, – душистое, прозрачное, в меру сладкое. Астра угощалась, радуясь возможности взять паузу. Поведение профессора сбило ее с толку. С одной стороны, он являл собой образец ученого-интеллигента, с другой – проявилось в нем нечто отталкивающее. Она вдруг посочувствовала Раисе, – вероятно, этой молодой женщине нелегко ладить с таким человеком, как Никодим Петрович. А ведь она не просто помощница, секретарша… Она его жена!

– Вы не боитесь гнева богини Иштар? – глядя на гостью в упор, спросил Ракитин.

Астра чуть не поперхнулась:

– Гнева? С какой стати?

– Знаете, богине может не понравиться пренебрежительное отношение. Ворота, названные ее сакральным именем, ведут в иной мир, где не место праздному любопытству. Через них совершалось паломничество посвященных в святилище Мардука Эсагилу. Представьте себе восторженные песнопения, озаренное светом факелов ночное небо над Вавилоном, золотые статуи богов, увешанные драгоценностями, убранные живыми цветами, прелестных жриц в белых накидках…

Его лицо приобрело мечтательное выражение с искорками экстаза в глазах. Опять произошла поразительная метаморфоза.

– Приходилось ли вам читать великого греческого трагика Софокла, который говорил: «Лишь тому, кто участвовал в священном представлении, будет дарована милость ощущать конец жизни как новое начало»?

Астра отрицательно мотнула головой. Это выражение Софокла было ей неизвестно, как, впрочем, и многие другие.

– А вы, милая барышня, собираетесь выстроить никчемное подобие этого вавилонского чуда на своем загородном участке, среди газонной травы и корявых берез. Рядом с деревянной беседкой, где ваши гости жарят шашлык и горланят пошлые песенки!

– Вовсе нет, – «пристыженно» пролепетала Астра.

Ракитин будто очнулся от наваждения, встряхнулся и напустил на себя радушие, которое уже не могло ввести ее в заблуждение.

– Я пошутил…

Он, как ни в чем не бывало, заговорил о лингвистике – о том, какой сложный язык использовали для письма шумеры, а за ними и вавилоняне.

– Моя первая жена была специалистом по древним языкам, – с видом заговорщика сообщил он. – Ее звали Лидия. Умнейшая женщина! Она-то и приобщила меня к изучению культур народов Междуречья. Хотите взглянуть на нее?

«Что он собирается мне показывать? – подумала Астра. – Неужели семейный альбом?»

– В молодости я неплохо писал маслом. Меня прочили в художники, но я выбрал искусствознание. Я скорее теоретик, чем практик.

Профессор кокетничал. Казалось, он пытается очаровать Астру своим интеллектом и разносторонними талантами.

– У вас сохранились авторские работы? – заинтересовалась она.

– Несколько пейзажей, пара портретов… так, баловство! Я все раздавал друзьям, дарил на память. Оставил себе только портрет жены. Те годы были счастливейшими в моей жизни… Любовь и вдохновение творят чудеса. Не знаю, чем вы расположили меня к себе. Я хочу показать вам Лидию. Идемте!

Он поднялся и повел ее в сумрачную гостиную, оклеенную темно-красными обоями с золоченым тиснением. Тяжелые шторы были раздвинуты, в углу стоял маленький черный рояль, а над ним висела картина…

Молодая прелестная женщина была изображена совершенно обнаженной – ее тонкую фигуру окутывали длинные вьющиеся волосы; на лице, обращенном к зрителю, блуждала странная, едва уловимая улыбка. За ее спиной на дымном фоне теснились мрачные колонны, нагромождения камней и застывшие маски фантастических чудовищ.

Астра немного разбиралась в живописи и сразу увидела все огрехи этой работы. Однако достоинства, несомненно, преобладали. Будь Ракитин профессиональным мастером кисти, он бы сильнее подчеркнул контраст между сияющей красотой женского тела и окружающим зловещим мраком. Но и без того полотно захватывало, приковывало к себе внимание.

– Какой любопытный замысел…

– Вам нравится? – обрадовался Никодим Петрович. – Признаться, Лидия была не в восторге. Наши друзья выражали недоумение по поводу идеи картины. Они ничего не поняли.

«Я тоже!» – чуть не вырвалось у нее.

– Я написал Лидию в образе Инанны, шумерской богини, которую в Вавилоне называли Иштар. Она была царицей неба, утренней и вечерней звездой, матерью всех людей… Как астральное божество, олицетворяла планету Венеру…

Астра не упустила случая поддеть его:

– Не боялись, что богиня разгневается?

Профессор смерил гостью долгим пристальным взглядом.

– Я был слишком молод и беззаботен, чтобы бояться. Вы правы! Мне следовало быть осторожнее. Лидия покинула меня…

– С ней что-то случилось?

– Она умерла…

ГЛАВА 8

«Буря, вызванная разгневанным Энлилем,[9] буря, уничтожившая страну, накрыла Ур, словно платком, окутала его, словно саваном… город превратился в развалины!»

Из «Скорбной песни Ура».

Свирепый Хаммурапи, царь вавилонский, возжаждал низвергнуть старых богов и установить повсюду власть бога солнца Шамаша, а заодно и прихватить плодороднейшие земли Ура, покрытые жирным илом, способные прокормить целые сонмы людей и животных.

Ур не собирался сдаваться без боя. Из неведомых далей пришел на эту болотистую равнину народ шумеров и заложил свои поселения. С одной стороны наступала пустыня, с другой – необозримые, заросшие камышом болота дельты, кишащие ядовитыми гадами и тучами мошкары. Пядь за пядью люди отвоевывали у суровой природы землю, которая могла давать обильный урожай, приспосабливали среду обитания к своим нуждам, осушали болота, боролись с чудовищными разливами Евфрата, рыли каналы и возводили дамбы… И теперь отдать это все чужеземцам, храмы коих не простояли и тысячи лет?

Видимо, мало жертв приносили шумеры богам-покровителям, мало построили святилищ, где мудрые жрецы и девственные жрицы служили им, возносили молитвы и устраивали ритуальные песнопения. Отвернулись боги от Ура, бросили его жителей на произвол судьбы, на расправу жестоким завоевателям…

Ур оборонялся изо всех сил, но не устоял. Через проломы в стенах хлынули на улицы города воины Хаммурапи, все сокрушая на пути, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей… Защитники Ура и безоружные горожане падали под ударами мечей и копий, устилая улицы мертвыми телами. Кровь человеческая бежала по выдолбленным в мостовых желобкам, словно дождевая вода в час ливня…