Москва мистическая - Елена Коровина

25 ноября 1525 года Василия и Соломонию развенчали. Брошенную жену насильно постригли в монахини в Богородице-Рождественском монастыре Москвы. Ну а великий князь Василий женился на красавице Елене Глинской. Молодую супругу князя не принял никто – ни ближние придворные, ни дальний народ.

Не один Иерусалимский патриарх Марк предсказывал рождение «злого чада» и царя, который принесет на Русскую землю разорение, кровь и печаль.

Почти за сто лет до этого блаженный Михаил Клопский предсказал рождение кровавого и грозного царя и многие события его жизни. А еще раньше зверства царствования Ивана предсказал Василий Немчин, любимый астролог, прорицатель и лекарь Василия III. Судя по фамилии, Немчин был иностранец (тогда всех плохо или совсем не говорящих по-русски звали немцами, то есть немыми). Этот Немчин обладал запретными талантами: умел не только исцелять хвори, но и изгонять бесов из больного человека, отводил дурной глаз и мог даже наказать обидчиков – наслать на них неисчислимые несчастья.

«Будет государь-упырь, кровопийца, у которого начало будет как у великого воина, а окончание плачевно – как у одержимого бесом детоубийцы...» – предсказал Немчин. И еще отметил, что в его царствовании «именем собачьей головы будут свершаться многие дерзости и казни». То есть Немчин предсказал и ужасы опричнины (как известно, именно опричники носили у седла собачьи головы, как некий символ верных царевых псов).

Елена Глинская тяжело носила свое дитя и постоянно требовала мужнина присутствия. Наверное, проницательная молодуха боялась, что бояре, бывшие против ее замужества, изведут ее, не дав родить Василию III наследника.

«Во искупление своих грехов», как отметил летописец, Елена и приказала заложить в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи Иоанновскую женскую обитель, что на Кулишках под Бором.

И вовремя: 25 августа 1530 года в день освящения церкви Иоанна Предтечи родился первенец Елены и Василия, которого и назвали Иваном. Да только в день его рождения над Москвой разразилась такая гроза, какой не знали столетия. С церквей попадали кресты. И это был ужасный знак, предвещавший страшные беды земли Русской. Гроза пророчила о своем – о Грозном.

И поползли по Москве мрачные пророчества: станет Иван грозным царем, и, как кресты, полетят головы ни в чем не повинных людей. А про вновь построенный монастырь стали шептаться: «Недоброе место. Мрачные стены – мрачные дела…»

А в сопредельном Казанском ханстве мудрая ханша в тот же день объявила русским послам (о чем они не преминули сообщить в Москву): «Народился у вас царь, а у него двои зубы: одними ему есть нас, татар, а другими вас, русских!» И вещунья оказалась права не только в связи с будущим походом на Казань и казнями по Руси, но и в самом прямом смысле: у народившегося младенца действительно были зубы, а в некоторых местах и по два в ряд. Хорошо, хоть это были молочные зубки, которые потом выпали…

Пророчества и предсказания сопровождали Ивана Грозного всю жизнь, словно люди с первых минут его рождения почувствовали угрозу. Даже когда он был еще не испорченным юношей, вокруг него роился рой мрачных предсказаний. Даже в день его бракосочетания, 3 февраля 1547 года, на красавице Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой (Кошкиной), которую нынче принято называть просто Анастасией Романовой, прозвучало недоброе пророчество, а потом и случились ужасающие события. А ведь Иван тогда был молод – всего-то семнадцать лет, его юная кроткая супруга – моложе на два года. Казалось бы, что можно предсказать столь юным людям? Оказалось, можно. Прямо на соборной площади прозвучал выкрик юродивого:

– Уберите топоры с секирой! Он ночью всех зарежет и забьет!

Впечатлительная Анастасия чуть в обморок не упала. Ну а Иван вспомнил шепот придворных, как в день венчания его отца и матери такой же вот юродивый с длинными нечесаными волосами-паклями вопил:

– Рожденное в беззаконном браке чадо превратится в государя-мучителя!

Словом, патриарх Марк явно был не един в своем предсказании.

Ну а потом в медовый месяц Ивана и Анастасии случилась и вовсе ужасная беда. В первый день марта загорелась церковь Воздвижения Креста Господня на Арбате. От нее выгорела вся западная часть города, вплоть до Москвы-реки. Затем сильнейший ветер перенес огонь на Кремль. От верхового пожара вспыхнул Успенский собор, за ним Благовещенский. Огонь перекинулся на царские жилые хоромы. Но более всех пострадала Оружейная палата – она сгорела дотла. Москвичи сочли это ужасным предзнаменованием. И, как потом показала история, были правы.

Немудрено, что все эти кошмарные события не могли не воздействовать на характер Ивана, и без того человека мнительного, истеричного, безжалостного. Царь во всем видел измену, стремление свергнуть его с престола, убить или отравить. Сам веря в колдовство и волхвование, он «по искреннему христианскому долгу» повелевал сжигать ведьм, волхвов и предсказателей. И в то же время постоянно сам окружал себя «разными людишками, в магических науках сведущими». Но как только кто-то из магов или ведьм предсказывал нечто, не приходящееся царю по нраву, тут же попадал на плаху.

Однако один из предсказателей задержался при Иване надолго. Звали его Елисеем Бомелием, и был он выходцем то ли из Голландии, то ли из Неметчины, то ли с далекого Аглицкого острова. В Москву его привез из Лондона тогдашний посол Савин. Царю он рассказал, что Бомелий обучался в Кембриджском университете, но вот только тяготел не к благополучным наукам, изучаемым в стенах благородного университета, а к тайным знаниям – астрологии и алхимической медицине. Именно на почве этих тайных наук Бомелий и снискал себе скандальную известность, как наилучший предсказатель и врачеватель. Вот только скандал вышел такой, что по приказу лондонского архиепископа студента-смутьяна отправили в тюрьму. Однако за Бомелия стали хлопотать влиятельные лондонцы, так что архиепископ почел за благо предложить врачевателю сделку: власти отпускают Бомелия, но он обязан навсегда покинуть страну. Вот тут-то, понимая, что столь сведущий в тайных науках человек понравится Ивану Грозному, посол Савин и пригласил Бомелия к московскому двору.

Елисей быстро вошел в доверие к царю. Стал придворным врачевателем и первым астрологом Ивана Грозного. По звездам и планетам предсказывал будущие события. Лечил самого царя и его многочисленных любовниц. Он даже оказался допущен к отбору кандидаток в царские невесты: осматривал девок как врач и составлял их гороскопы, совмещенные с гороскопом царя. Он показывал Ивану звезды и давал читать старинные «черные книги». В потайной комнате царских хором он готовил яды, которые по приказу Ивана Грозного подсыпали в пищу и питье его врагов.

Грозный доверился Бомелию настолько, что стал вести с ним секретные ночные беседы. В одну из таких откровенных ночей царь спросил у Бомелия:

– Скажи, Елисей, что ждет меня и род мой?

Астролог не хотел отвечать. Но царь настаивал. И тогда Бомелий проговорил:

– Хочешь правды или утешения?

Грозный сверкнул глазами:

– Утешения мне не надобно, желаю правды!

Бомелий достал свой заветный магический шар и, внимательно взглянув на его резкие хрустальные грани, вымолвил:

– Я видел твою смерть. Твою душу несли два демона, увлекая ее в пучину ада.

Царь нахмурился:

– Дурная весть… А сыновья мои?

Бомелий вновь поглядел на шар и проговорил:

– Старший падет от руки твоей. Средний будет слаб и умрет рано. Третий погибнет от собственной руки.

– Врешь, собака! – заорал царь и, войдя в раж, метнул в Бомелия массивный серебряный подсвечник.

От удара висок предсказателя окрасился кровью, волосы чуть не загорелись. Бомелий упал на пол, а царь в гневе выскочил вон.

В ту же ночь астролог решил бежать. Взял подорожную на своего слугу, зашил золотишко в нательный пояс и был таков. Но в Пскове его поймали и вернули в Москву. При царском дворе пытали бесчеловечно. Ну а казни предали такой, что и сказать страшно. Предсказателя проткнули железным вертелом и долго, еще живого, поджаривали на медленном огне. Словом, наградили по-царски…

Оставшись без личного предсказателя, Иван Грозный повелел везти к нему всех ясновидцев, астрологов, колдунов, вещунов и вещуний, коих можно было сыскать. В истории не было другого русского царя, при котором состоял бы такой огромный штат предсказателей. Чуть не ежедневно Иван требовал «вещей правды». Заболев в начале 1584 года, спросил и о дне своей смерти. Предсказатели и астрологи, посоветовавшись, назвали дату: 18 марта 1584 года. Грозный только фыркнул. Ему уже не раз пророчили скорую кончину. Все пророчащие давно на том свете. А он вот живехонек! Да еще и научился поигрывать со смертушкой. Например, на сорок девятом году жизни он отправился в Александровскую слободу и там объявил, что умирает. Все бояре и духовенство кинулись «ко смертному ложу». А он лежал, вполне здоровый, хихикая про себя и слушая речи, которые никогда бы не произнесли его ближние, если б не поверили, что он при смерти. Ну а наслушавшись вдоволь, Иван Васильевич, «проздоровев, воспрял духом». Ну и полетели тогда головы «смутьянцев»!