Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод

Витек сперва сдуру подумал, что босс и ему предлагает попробовать снадобье, но тот рассмеялся:

— Нет уж, извини! Здесь каждая крошка на вес золота. Понимаешь? Вот он, твой заработок. И расплата за долг!

И он пояснил, что Витьке надо будет всего-то распространить продукт по известным адресам. Всего этих адресов пять. Пять порций по цене сто пятьдесят рублей каждая. Итого семьсот пятьдесят. Из них шестьсот пятьдесят долг, его надо отдать. И сотню Кайзер великодушно предложил разделить пополам. Итого Витькин заработок — полтинник.

— Немного, конечно, — признал работодатель, — зато вернешь долги. И свободен! И перспектива!.. Это ведь только первая ласточка. Представь: мы за полгода заработаем столько, сколько твои родители за полжизни не имели. Понял⁈

Тут голос его стал чуть ли не поэтическим:

— Витя! Ты сейчас даже представить не можешь, какие проспекты здесь открываются!.. Даже если думаешь, что представляешь. Это я тебе точно говорю! Иной старый хрыч за это тысячи не пожалеет, чтобы увидеть небо в алмазах и поля в эдельвейсах!..

— И ты согласился?

Витек уныло ссутулился:

— Ну, а что сделаешь?.. Я так прикинул всякое-разное, понял, что что в данной ситуации возражать не стоит. А уж потом думать, что делать…

— То есть, тебе сделано предложение, от которого невозможно отказаться…

— Чего?

— Так, ничего. Это я про себя. Ладно! Дал он тебе этот… эту волшебную эссенцию?

— Нет. Сказал — завтра. Расфасует, сказал, на пять порций, даст адреса. Тебе, говорит, вся-то задача: по этим адресам проехаться. Там, говорит, заказчики ждут уже, на старте, копытом землю роют. Всего и дела-то, говорит: товар — деньги. Никаких трудов, никакого риска… Не знаю, что за такие заказчики, кто полторы сотни готов отвалить за оргазм! Но, выходит, есть такие.

Он вопросительно посмотрел на меня. Я на него — серьезно, как экзаменатор. Он невольно подтянулся.

— Так, — произнес я. — Слушай, Вить! Ты, надеюсь, понимаешь, что он тебя подставляет?

— Подставляет?.. — пугливо пробормотал Витек.

— Конечно. Жертвует, как пешкой в шахматах.

И я разъяснил: отправляя тебя с неизвестно каким веществом по неизвестным адресам, Кайзер преспокойно перекладывает все риски этого путешествия на твои, Витькины плечи. Разумеется, можно сколько угодно петь сладкие песни про чудесное зелье, эликсир счастья… Но ясно же, как дважды два, что это какой-то наркотик или близко к тому. Одурь. И ты Витя — ты идешь по улицам со статьей Уголовного кодекса в кармане. А он, барыга, то бишь, он-то в стороне. Случись что… предположим даже, ты сдал его милиции — так он преспокойно заявляет, что ничего не знает, ничего не ведает, и даже предположить не может, зачем этот студент клевещет на него…

Говоря так, я обострял, конечно. Сгущал краски. Но в принципе был прав. То, что Кайзер отправлял Витьку в зону риска, сам оставаясь чистеньким — а я уже не сомневался, что этот тип умеет быть юридически неуязвимым — это, бесспорно, так.

— Так что делать-то теперь?.. — плачевным голосом пробормотал купец-погорелец.

Я вновь глянул на часы. Уже опаздываю, черт возьми!..

— Не бзди горохом, коллега! Все сделаем пучком. Ты вот что: ответь-ка мне на ряд вопросов…

Это я произнес деловито-уверенным тоном, отчего Витька заметно воспрянул:

— Да?..

— Еще раз опиши препарат, а главное — склянку.

Он вытаращился, думая, что я неудачно шучу, что ли:

— Склянку⁈

— Именно. Пузырек. Я так понял, что это самая обычная аптечная стекляшка, да?

— Ну да. В таких пенициллин бывает обычно… ну, там уколы всякие.

— Так, — с ударением сказал я, чувствуя лихой огонек сыскного азарта. — Ты точно помнишь: он сказал — препарат импортный?

— Да! Точно, это абсолютно точно, хоть присягу давай.

— Откуда, из какой страны?

Витек выпучил глаза:

— Не… не знаю. Он не сказал, я не спросил. А что?

— А то, что импортный препарат в нашем родном советском флакончике, самом рядовом — это как понимать?

— Ну… — он зашевелил мозгами, — да мало ли как это может быть! Пересыпали для маскировки, например.

Здравый смысл в этом рассуждении, безусловно, присутствовал. Но я уже был убежден, что дело здесь совсем другое. Ну, как убежден?.. Опять же, это была гипотеза, в которую так и сходились стрелы многих событий. Дело за проверкой!

— Согласен, — сказал я. — Может быть и так… Ладно! Слушай, я вроде бы расклады здесь вижу. Прорвемся! Только все делать как я скажу!

— Ну-у, Базилевс!.. — Витька воспрянул окончательно.

— Тогда смотри: ты завтра к нему?

— Ага, договорились в шестнадцать ноль-ноль. Говорит: дам порции и адреса.

— Когда велел разносить?

— Да чем быстрее, говорит, тем лучше.

— Ясно. Тогда так: как получишь это хозяйство — сразу ко мне. А я до того времени кое-какие меры предприму.

И я ободряюще подмигнул.

— Какие?

— Пока промолчу, — туманно сказал я. — Завтра сам увидишь. Все, закрыли тему до завтра! У тебя две копейки есть?

Он порылся по карманам, вынул горсть мелочи.

— Ага, вот…

— Дай. Позвонить надо. Слушай!..

И я сказал, что в эту ночь тоже вряд ли буду ночевать, и попросил прикрыть в случае чего.

Витек повеселел:

— Да без вопросов! А ты опять… к этой… к Муське?

— Много спрашиваешь, — я сдержанно улыбнулся. — Суть дела понял? Этому своему махинатору-комбинатору — ни слова против! Да, да, все сделаю, будьте уверены!.. Вот где-то так. А сам ко мне. Сразу же. Пулей! Понял?

— Да понял я, чо ты!

— Ну давай!

И я помчался к Лене. Уже опаздывал, но что ж делать! Добежал до первой телефонной будки, позвонил…

Трубку схватили после первого же гудка:

— Да⁈

— Прекрасная Елена?

— А, это вы?.. Великий князь!

— Лен, извини, — заговорил я серьезно и извинительно. — Задержался! Внезапное и неотложное дело. Лечу к тебе на крыльях херувима! Ждешь?

Она чуть помолчала — подозреваю, что хотела посердиться и поругаться, но оттаяла.

— Да уж почти перестала… Но ладно, на первый раз прощаю.

— Надеюсь, и на двадцать восьмой раз простишь?

— Ой, язык без костей!.. — фыркнула она примирительно. — Лети, херувим, жду.

Ну и через четверть часа я взлетел на четвертый этаж гулко-прохладного «Сталинского» подъезда, такого странно-малолюдного: я вот ни одного здешнего жителя еще не встретил, кроме Лены. Постоял малость, отдышался, нажал на кнопку звонка.

Дверь мне отворила Лена уже сияющая, в роскошном махровом халатике — вишневом с розовыми полосками, в пушистых шлепанцах на босу ногу. На заднем плане маячила Муська, глядевшая на меня с подозрением.

Едва захлопнулась дверь, как Лена бросилась мне на шею, мы с ней заключили долгий самозабвенный поцелуй, в течение которого я успел проникнуть руками под халат и обнаружить, что другой одежды на барышне нет. Если не считать шлепанцев.

Целовались с чувством, с толком, с расстановкой. Языками забирались друг другу в рот, облизывали один другому десны, небо… ну и что уж там говорить, по ходу этого процесса я успел пощупать многое. С особенным вожделением, признаюсь, потискал прелестные грудки, отчего их обладательница чуть не растаяла, как Снегурочка. Халат, конечно, давно распахнулся и держался на честном слове

— Я не могу больше… — простонала она мне в ухо, склонившись головой на плечо. — Так хочу тебя!..

На этих словах халат наконец свалился, оставив старшую по дому в одних тапочках.

— Взаимно, — шепнул я и подхватил на руки свое, скажем правду, вполне весомое сокровище. Тут свалились и тапочки.

— Я у тебя в руках как перышко… — томно проворковала драгоценность.

— Ну… — стараясь не сбить дыхание, ответил я, — скорее… я бы сказал, целый гусенок…

Лена чуть не лопнула от смеха:

— Ой… ой, оболтус какой!..

Так мы очутились в спальне, где со страстью и нежностью обрели друг друга. Лена совершенно позабыла неловкую стыдливость первого опыта, я поразился тому, что сейчас она вела себя как совершенно опытная любовница — и как-то сама собой научилась сладко стонать, и даже орать на самом пике оргазма, и впиваться ноготками мне в спину. Да еще и всплакнула от избытка чувств после того, как я исправно наполнил ее нежные глубины своим генетическим содержимым.