Тайны Проксимы - Александр Романов

– Ты бы видела, как он на последних тренировках манекенам головы сносил. Я глазам не поверил. Тот Александр Фостер, что впервые приехал к нам в гости … его больше нет. Два разных человека, – Виктор был так поражен невероятным преображением профессора, что если бы не довлевшая над всеми ними секретность, наверняка уже разболтал бы об этом всем знакомым.

– Это точно, – закивал головой Алексей, – с тех пор как генерал разрешил ему участвовать в операции, он только и живет этим полетом. Преодолеть страх – это дорогого стоит. Одно дело смотреть на звезды через телескоп и разукрашенные распечатки с X10, и совсем другое решиться на опасное перемещение самому. Уж я то знаю.

– Пожалуйста, только будьте осторожнее! – услышав особый акцент, поставленный Алексеем на слове «опасное», взмолилась София. – Обещайте нам! Обещайте! Что будете заботиться друг о друге и не бросите в беде.

– Нам не нужно этого обещать. Мы как одно целое, – подбодрил ее Виктор и в дополнение успокаивающих слов трогательно обнял Софию. Нужные слова и романтические прикосновения помогли.

Влюбленные пары пробыли в объятиях друг друга до глубокой ночи. Наблюдая за звездами, каждый из них видел что-то особенное. Девушки складывали звездные цепочки в красивые созвездия. Здесь не было границ для их творчества, ибо каждый волен проводить соединительные линии, там, где их рисует его собственное воображение. Виктор и Алексей никак не могли отвести глаз от треугольника, в котором скрывалась Проксима. Даже отводя глаза на другие, более яркие созвездия, взгляд то и дело возвращались туда, где уже завтра им предстояло оказаться.

Входная дверь отворилась очень легко. Мускулистые руки Верна уже забыли как в семь лет он еще с трудом тянул ее на себя, упираясь ногами о скользкую плитку на крыльце.

Здесь, в доме, где он провел свое короткое детство, все словно застыло как в криогенной камере, упорно не поддаваясь сокрушительному воздействую времени. В век технологичных материалов, принимающих любые формы от размягченного пластика до сверхпрочных на основе графита, его мама предпочитала архаичную плетеную деревянную мебель.

Отворив дверь, он почувствовал тот самый тонкий, едва уловимый запах маминых духов, который так часто снился ему в снах. Что как не столь милые сердцу образы и запахи спасали его во время долгой разлуки с родными. И вот сейчас он снова здесь, в том самом доме, где он делал первые неустойчивые шаги, где пытался воспроизводить первые звуки и буквы. В гостиной все на том же почетном месте на небольшом столе под полками стояли любимые игрушки, которые мама хранила подобно иконам. Здесь же были его первые деревянные мечи и пара детских алюминиевых катан с пластмассовыми рукоятками. С самого детства именно этими симуляторами японских мечей он дорожил гораздо сильнее любых имитаторов пистолетов и автоматов.

Подойдя ближе к комоду, он обратил внимание на стоявшие там фотографии. Крайняя левая была фотография Элианы, и Верн поймал себя на мысли о том, как ярко сияла счастьем его мама в те ранние годы. Она стояла за кафедрой в черной мантии, правая рука сжимала твердую корочку диплома, а лицо было полно нескрываемой радости и надежды. В десяти сантиметрах от нее стояла и его собственная фотография. Он хорошо помнил день зачисления в секретную Академию ОДО. Как бы сильно он не старался скрыть волнения, камера все равно сумела выхватить именно тот неподходящий момент. Мама же напротив решила оставить именно этот кадр, приговаривая, что на нем он выглядел более естественным. Справа в рамке с серебристыми краями стояла фотография Андрея Олдрина. В строгом костюме и черном галстуке он стоял на фоне здания Гражданской администрации на Европе. Таким Верн навсегда и запечатлил его в памяти. Строгий взгляд, подтянутый стан, сквозящая во всем безупречность. Этот кадр был сделан всего за несколько месяцев до его смерти от Туберкулеза-Б. Болезнь диагностировали слишком поздно, и даже экстренная венерианская терапия не смогла оказать его организму необходимую поддержку. «Вот почему я привык называть его по имени» – эта мысль внезапно проскользнула в голове у Верна, и он потянулся рукой к фотографии, чтобы повнимательнее рассмотреть ее. Только сейчас, глядя на нее под иным углом, он старался найти и не находил ни одной общей черты. Да, иногда сын наследует очень мало от отца, но ведь должно же быть хоть что-то. Он взял в левую руку рамку с фотографией и принялся детально сравнивать образы. Ни рыжие волосы, ни разрез глаз, ни форма носа, ни даже оттенок цвета кожи, ничто не было похожим.

– Я тоже часто смотрю на нее, здесь ты такой забавный! – Верн услышал голос подходящей к нему матери.

Она прижала голову к его груди и нежно обвила руки за его спиной. Несколько секунд они стояли обнявшись, но истязающие голову Верна мысли никак не давали ему покоя, и он решил, что лучше будет сразу задать мучивший его все это время вопрос.

– Андрей не был моим настоящим отцом, правда?

Не ожидав подобного вопроса Элиана заметно вздрогнула, но так как ее руки все еще сжимали в объятиях сына, Верн не мог не ощутить этого.

– Что ты такое говоришь, Верн. Конечно же он был твоим отцом, – попыталась изобразить уверенность Элиана, пользуясь тем, что формулировка вопроса допускала двусмысленность в ответе. – Мы вместе растили тебя.

– Я имею ввиду то, что Андрей не был моим физиологическим отцом. Сколько я себя помню, я никогда не называл его папой, для меня он всегда был Андреем.

– Сейчас такие нравы, Верн, посмотри на Морисов, они…

– Мама, скажи мене правду. Я имею право знать это. Посмотри на фотографии. Найди хоть что-то во мне похожее на него.

– Так часто бывает… Вот если бы ты родился девочкой, то скорее всего пошел бы в отца, – Элиана всеми силами стояла на своем и не сдавала привычных позиций. Верн не раз задавал подобные вопросы, когда был совсем ребенком, но тогда ей с легкостью удавалось убеждать его в абсурдности его сомнений.

– Мама, прошу не обманывай меня! Не обманывай хотя бы сейчас, – Верн сел за стол, приготовившись к тому, чтобы обнажить главные козыри. – В составе небольшой группы меня отправляют в ответственную операцию. Каждого из нас подвергают жесточайшим проверкам и тестированиям. Одна из них ДНК-проба для анализа генеалогии. Он подтасовал данные обо мне, чтобы я смог поступить в училище. Я очень благодарен ему, но генетический код перепроверили. Мама, мне уже известна половина правды. Мне необходимо знать оставшуюся часть.

Поджатые щеки Элианы и участившееся дыхание окончательно выдали ее бесперспективные попытки завуалировать прошлое, которое она всеми силами старалась забыть. Она опустила взгляд, глубоко вздохнула и, придвинув к себе стакан с водой, сделала небольшой глоток, словно ожидая, что это поможет ей сосредоточиться.

– Я была молода и не в меру романтична, а он уже был заметный ученый. В тот же день когда он положил на меня взгляд, все мои подруги начали говорить мне, чтобы я не упускала таких возможностей. Каждая из них мечтала оказаться на моем месте, но он смотрел только на меня. Я стала его второй самой большой страстью в жизни после науки. Это должно было насторожить меня, но моя неопытность заслонила мне глаза, и я поверила в то, что смогу занять и первое место. Он говорил мне, что хотел семью, и я мечтала, что брак и ребенок скрепит наши отношения, и его амбиции хотя и останутся важными для него, все же отойдут на второй план. Так действительно продолжалось почти целый год. И, пожалуй, это был лучший год моей жизни. Мы были счастливы, жили одним днем и радовались каждой проведенной вместе минуте. Спустя некоторое время я поняла, что жду от него ребенка. Все произошло так быстро, что я даже не успела познакомить его с моими родителями. Со дня их встречи и началось непоправимое. Володя показался родителям безмерно заносчивым и грубым. Я и сама не узнавала его в тот день. Чуть позже мой отец рассказал мне, что работы Володи в Институте были признаны опасными и противозаконными. Его с позором перевели на другую должность. Узнав обо всем этом из газет, родители запретили мне встречаться с ним, а узнав о том, что скоро должен будешь появиться ты, отец пришел в такую ярость, что начал предлагать мне безумные вещи. Во время нашей последней встречи Володя так сильно нагрубил мне, что я поняла – мы уже никогда не будем вместе. Он потерял над собой контроль, унизил меня.

Элиана достала носовой платок и поднесла его к лицу, чтобы скрыть проступившие из глаз слезы. – Он видел тебя всего три раза, но после того, как я встретила Андрея, он сказал, что дальнейшие встречи с тобой будут приносить ему только боль. Сказал, что больше не хочет видеть меня. Он предложил мне либо отдать тебя ему, либо больше никогда не встречаться. Как мать, я не могла выбрать первое. Кроме того, Андрей принял тебя как собственного сына, воспитывал тебя, дал тебе фамилию, помогал до последнего дня жизни. Поэтому я считаю, что он и был твоим настоящим отцом.