Акула пера - Светлана Алешина

— А вы не догадались заглянуть в ее паспорт, когда осматривали сумочку? — спросила я.

— Ну что вы! — с упреком сказал Григорович. — Я и без того чувствовал себя достаточно неловко.

— А вы не могли по этой причине не заметить записку с адресом? — на всякий случай спросила я.

Адвокат энергично помотал головой.

— Ну уж нет! — заявил он. — В этом отношении я был очень внимателен. Никакой записки в сумочке не было. Это я могу вам гарантировать. У меня прекрасная память — я и сейчас могу подробно перечислить, что там было: паспорт, кошелек с небольшой суммой денег, платок, помада, расческа, зеркальце…

— Ключи от квартиры, — машинально вставила я.

Адвокат озадаченно умолк и посмотрел на меня с некоторым недоумением.

— Да нет, ключей-то как раз там не было, — возразил он. — Это точно. Трубочка с валидолом была, парочка мятных конфет…

— Ключи тоже были, — сказала я. — Вы просто их не заметили. В боковом кармашке. Там же, кстати, где лежала записка. Может быть, вы вообще туда не заглянули?

— Да что вы такое говорите! — Арнольд Львович начал уже горячиться. — Вы меня дураком считаете, что ли? Повторяю: я помню каждую мелочь! Ни записки, ни ключей там не было!

— Постойте, — с тревогой воскликнула я, осененная внезапной догадкой. — Вы твердо в этом уверены?

— Могу поклясться на Библии, если для вас это так важно! — сердито сказал Григорович.

— Тогда это меняет дело, — пробормотала я. — Вы преподнесли мне своего рода сюрприз, Арнольд Львович! Возможно, ваша наблюдательность еще сослужит нам хорошую службу. Вы знаете, я теперь, пожалуй, пойду — нужно проверить одну мысль. Но, если вы не против, на днях я опять к вам загляну и постараюсь раздобыть для вас фотографию Самойловой.

Григорович посмотрел на меня с легким испугом и нерешительно пробормотал:

— Ну что ж, заходите. Не смею возражать.

— Тогда до свидания! — сказала я и поспешно покинула его квартиру.

Боюсь, что по пути в редакцию я несколько раз позволила себе нарушить правила движения: так не терпелось мне поделиться сногсшибательной новостью с коллегами. И, едва переступив порог, я выпалила:

— А вы знаете, что кто-то забрал у гражданки Самойловой ключи от квартиры?

Разумеется, никто этого не знал. Все молча уставились на меня и несколько минут переваривали это сообщение. А потом Кряжимский осторожно спросил:

— И что же это означает?

— Не знаю, что это означает, — сказала я. — Но, по-моему, что-то очень интересное. Давайте подумаем, кому могли понадобиться ключи от чужой квартиры? Ведь, кажется, друзей и близких у Татьяны Михайловны не имеется?

— Это еще не факт, — остудил мой пыл Виктор.

— Она могла положить ключи под подушку, — добавил Кряжимский. — Для большей надежности.

— А с чего ты вообще это взяла? — скептически заметила Маринка. — У тебя было озарение?

И только юный Ромка озвучил мою тайную мысль.

— Ключи забрал тот, кто взял записку! — голосом Шерлока Холмса произнес он. — Это элементарно!

— Вот и я думаю то же самое! — заключила я. — А отсутствие ключей обнаружил адвокат Григорович, когда искал записку. Он утверждает, что ошибиться не мог: у него профессиональная память.

— Допустим, — сказал Кряжимский. — Но это еще ни о чем не говорит. Как я уже упоминал, Самойлова просто могла переложить ключи в другое место — под подушку, повесить себе на шею наконец. Человек она, судя по всему, недоверчивый, а тут постоянное присутствие посторонних — медсестры, нянечки, адвокаты… Вот она и спрятала ключи от греха подальше.

Возможен и другой вариант. Виктор верно заметил — мы предполагаем, что Самойлова абсолютно одинока. Но откуда у нас такая уверенность? Вполне возможно, есть кто-то, кому она полностью доверяет и кому может поручить наблюдать за квартирой, пока находится в больнице.

— Я бы тоже так поступила, если бы зависла в больнице на несколько месяцев, — заметила Маринка. — Мало ли что! Вдруг у нее дома хомячки?

— Скорее уж крокодил! — сердито сказал Ромка. — А по-моему, все совершенно ясно: преступник побывал у Самойловой, получил адрес, ограбил квартиру и теперь преспокойно отсиживается дома у своей сообщницы.

— Ну, насчет того, что преспокойно — это ты хватил! — возразил Кряжимский. — Появление чужого сразу бросилось бы в глаза соседям.

— А он скажет соседям, что племянник, — и все, — не сдавался Ромка. — Да чего проще — пойти и проверить?

— Что ж, такой вариант тоже может иметь место, — согласился Кряжимский. — Но в таком случае проверять нужно очень осторожно. Если в квартире Самойловой прячется преступник, при малейшем подозрении он оттуда уйдет.

— Для начала можно просто спросить соседей, — солидно сказал Ромка. — Представиться разносчиком телеграмм и спросить. Мол, проживает ли кто в квартире номер пятнадцать…

— Ну что ж, тогда ты этим и займись, — ободрила я Ромку. — Только уж действуй так, чтобы ни у кого не вызвать подозрений! Не лезь на рожон!

— Нашего Ромочку никто не заподозрит, — невинно заметила Маринка. — Он на сыщика ни капельки не похож!

Худшего оскорбления для нашего курьера не существовало. Он бросил на Маринку взгляд, полный бессильного негодования, хотел что-то сказать, но передумал и только отвернулся. Вероятно, он боялся, что у него от волнения сорвется голос.

Уставившись на Маринку, я сделала страшные глаза и незаметно показала ей кулак. Она в ответ изобразила на лице полное простодушие, но не смогла удержаться от самодовольной улыбки — все-таки современная молодежь слишком долго выходит из детства. И самое прискорбное, что теперь это относится и к женщинам.

— Так я могу приступить, Ольга Юрьевна? — хмуро спросил Ромка, справившись наконец с волнением.

— Да, разумеется, — сказала я. — Надеюсь, все у тебя получится.

Мне и самой не терпелось смотаться по адресу Татьяны Михайловны, но я понимала, что у Ромки это получится лучше. Все-таки что ни говори, а он действительно менее всего походил на сыщика.

Едва Ромка ушел, зазвонил телефон. Трубку сняла Маринка и после недолгих переговоров протянула ее мне.

— Твой долгожданный доктор звонит, — многозначительно произнесла она и не утерпела, чтобы не спросить: — А он интересный мужчина, правда?

— Кому как, — ответила я. — Между нами чисто деловые отношения.

Голос Александра Михайловича в трубке звучал, как всегда, бодро и весело:

— Ольга Юрьевна, приветствую! Рад вас слышать! А у нас для вас хорошие новости. Можете сейчас к нам подъехать. Как раз дежурит медсестричка, которая может ответить на ваши вопросы.

— Отлично! — обрадовалась я. — Немедленно выезжаю!

— Так я жду! — жизнерадостно сообщил доктор. — До встречи!

Положив трубку, я задумчиво посмотрела на Виктора.

— Есть одна мыслишка, — сказала я. — Хорошо бы умудриться переснять фотографию Самойловой с ее паспорта. Только желательно сделать это так, чтобы она ничего не заметила. Возьмешься за это дело?

Виктор пожал плечами.

— Нет проблем, — ответил он. — Наверное, она спит иногда?

— Да уж, думаю, не без этого, — согласилась я. — Жаль только, мы не в курсе, какой у нее распорядок дня. Но ведь можно подождать, верно?

— Ждать и догонять — это по-нашему, — изрек Виктор. — Я возьму аппарат.

Глава 7

Александр Михайлович встретил нас как добрых знакомых, хотя я заметила, что появление вместе со мной Виктора слегка его разочаровало. Однако доктор был по-прежнему улыбчив и словоохотлив.

— Добро пожаловать! — провозгласил он. — Очень рад вас видеть! Сегодня вы вдвоем?

— Мой коллега Виктор, — сказала я. — Он фотограф.

— Очень приятно, — сказал Александр Михайлович, протягивая Виктору руку. — Меня зовут Александр. А вы, я вижу, во всеоружии? Кого собираетесь снимать?

— Я сейчас все вам объясню, — ответила я. — Хорошо бы только где-нибудь присесть, чтобы можно было спокойно поговорить.

Александр Михайлович понимающе кивнул.

— Айн момент! — сказал он. — Пойдемте ко мне в ординаторскую. Там нам никто не помешает.

Он отвел нас в небольшую белую комнату, где стоял старый диван и два письменных стола, на которых лежали пухлые истории болезней, исписанные торопливым неровным почерком.

— Присаживайтесь! — распорядился Александр Михайлович. — А я сейчас приглашу сестричку…

Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с худенькой девочкой в чистом, подогнанном по фигуре халатике. У нее были на удивление строгие глаза и упрямо вздернутый носик. Войдя в ординаторскую, она сухо поздоровалась и выжидательно остановилась посреди комнаты, опустив руки в карманы халата.

— Вот, значит, Светочка, — бодро сказал доктор. — Она расскажет нам, кто посещал нашу пациентку.