Рассказы - Патриция Хайсмит

— Он в ярости? Он бил вас?

— Ой, нет. Ничего подобного не было. Но я знаю, что все кончено. Я знаю, что теперь наша совместная жизнь не сможет продолжаться по-прежнему.

Доктор Бауэр посмотрел, какие консультации он сможет отменить. Прием в четверть одиннадцатого и, возможно, одиннадцатичасовой прием.

— Вы можете спуститься в вестибюль в четверть одиннадцатого?

— О да, конечно, доктор Бауэр!

Ему трудно было сосредоточиться во время консультации в четверть десятого. Вспоминая голос миссис Афтон, он хотел немедленно выехать в отель. В любом случае, миссис Афтон пользовалась услугами его офиса, поэтому он чувствовал себя ответственным за нее. В десять часов он уже ехал в такси, сидя неподвижно с зажженной сигаретой в руке. Он был не в состоянии даже просмотреть газету, которую взял с собой. Сейчас утро, середина июня, думал он, мчась в такси, которое постоянно поворачивало и останавливалось на красный сигнал светофоров. Мистер Томас Бейнбридж Афтон был в состоянии кризиса после более чем двадцати пяти лет совместной супружеской жизни. И какая там от него будет польза? Позвать на помощь в случае насилия, делиться советами, говорить о комфорте, на случай, если ее муж придет и уйдет с чемоданами. Это был конец приятной жизни и налаженного быта для миссис Афтон, которая без своего супруга никогда не будет счастлива, даже с друзьями. Он даже как бы услышал реплики, которые она будет высказывать друзьям: «У Томаса были свои особенности… У него были маленькие причуды». И в конце концов, после смущения, компромиссов, себе лично: «Он был невозможен». Из гордости или воспитанности, а может быть, и из чувства долга она все еще сохраняла вместе с чувством юмора вид счастливой супруги: «Томас — идеальный муж, он был…»

Поворот такси в сторону прервал его мысли. Машина остановилась посреди квартала между Пятой и Шестой авеню, на одной из сороковых улиц, у маленького отеля, более обшарпанного, чем он ожидал. Это было узкое, немного утопленное вглубь здание, заполненное, как он предполагал, людьми средних лет вроде Афтонов, живущих там постоянно десятилетиями и больше.

Миссис Афтон энергично шла навстречу через вестибюль, пол которого был выложен черно-белым кафелем. На ее напряженном лице — скользнула улыбка приветствия. Она провела носовым платком по ладони и протянула ему руку.

— Как хорошо, что вы пришли, доктор Бауэр! Он уже вернулся и сейчас наверху. Я думаю, я могу представить вас как друга моего знакомого — мистером Лэнюксом из Чарлстона. Я могу сказать, что вы здесь проездом и скоро уедете поездом.

— Как вам будет угодно. — Он направился за ней к лифту, успокоившись, считая, что она контролирует свои действия.

Они вошли в крохотный гудящий лифт, внутри которого находился старый негр. Они молчали, пока лифт медленно полз вверх. Оказавшись сейчас в непосредственной близости от нее, доктор Бауэр заметил следы седины в ее светло-каштановых волосах. Он слышал ее учащенное дыхание. В руке она крепко сжимала носовой платок.

— Сюда, пожалуйста.

Они прошли по темному коридору, спустились на несколько ступенек и, оказавшись на другом уровне, остановились у высокой двери.

— Я уверена, что он в своей комнате, но я всегда стучу, — прошептала она. Затем она отворила дверь. — Это гостиная.

Доктор Бауэр машинально сунул газету в карман куртки, чтобы освободить руки. Он находился в просторной комнате довольно-таки угнетающего вида, обставленной гостиничной мебелью, с медной люстрой, выполненной из бывших в употреблении газовых труб, и маленьким камином.

— Он здесь, — сказала она, поворачиваясь к ещё одной двери. — Томас? — Она осторожно открыла дверь.

Ответа не последовало.

— Его там нет? — спросил доктор Бауэр.

Показалось, что на мгновение миссис Афтон испытывает замешательство.

— Он, наверное, снова вышел. Но вы покамест можете зайти и посмотреть то, о чем я вам рассказывала. Это гимнастический зал, как он его называет.

Доктор Бауэр зашел в комнату вдвое меньше гостиной. Комната была очень мрачной. Он моментально идентифицировал неясные формы предметов, лежавших на полу и свисавших с потолка. Это была обыкновенная боксерская груша; большой мешок цилиндрической формы с песком для отработки приемов бокса и рукопашного боя; гимнастический конь с рукоятками; несколько баскетбольных мячей. Он поднял с пола боксерскую перчатку. Вторая перчатка повисла, привязанная к первой шнуровками.

— У него есть еще один тренажер для гребли. Он там, в чулане, — сказала миссис Афтон.

— Здесь можно добавить света.

— О да, конечно. — Она дернула за шнурок, и слабенькая электрическая лампочка зажглась под потолком. — В любой другой день он был бы в это время здесь. Мне очень жаль, я уверена, он вернется через минуту.

Доктор Бауэр обратил внимание на то, что шнуровки боксерских перчаток были ровными и белыми, что они продеты только в первые дырочки, как будто их никогда не развязывали. Сейчас, при свете, было видно, что все оборудование выглядит новым, как будто только что из магазина. Гимнастический конь был покрыт слоем пыли, но кожа на нем не носила следов пользования. Он искоса посмотрел на рыжевато-коричневый мешок с песком, висевший всего в нескольких дюймах от его глаз. На ближней к нему стороне все еще была наклеена бумажная бирка в форме ромба. Конечно, ничем из этого инвентаря никогда не пользовались. Это так его удивило, что сначала он даже не понял, что все это значит.

— А здесь зеркало, — указала она на высокое зеркало, стоявшее на полу строго параллельно стене. Она усмехнулась. — Он постоянно торчит перед ним.

Доктор Бауэр кивнул. Несмотря на улыбку, он заметил на ее лице больше озабоченности, чем в день ее первого визита, что делало злыми, искаженными края ее узких бровей. Ее руки тряслись, когда она подобрала измерительную ленту. Она стала аккуратно наматывать ее на два пальца, доверчиво ожидая реакции с его стороны.

— Возможно, будет лучше, если я подожду в вестибюле, — пробормотал доктор Бауэр.

— Хорошо. Я позвоню вниз и вызову вас, когда он придет. Он всегда пользуется лестницей. Видимо, именно поэтому мы и упустили его.

Лестница оказалась прямо перед доктором Бауэром когда он вышел в коридор. Он начал спускаться, все еще в изумлении от увиденного. Какой-то блондин поднимался по лестнице. Бросив на него взгляд перед тем, как разминуться, доктор Бауэр понял, что это не мог быть мистер Афтон. Он чувствовал себя ошеломленным, но точно не осознавал, что именно его ошеломило. В вестибюле, посмотрев сначала по сторонам, он направился к стойке портье, которая наполовину была закрыта лестничным пролетом.

— У вас зарегистрирована миссис Афтон, — произнес он, скорее утверждая, чем спрашивая.

Молодой парень за стойкой посмотрел на него, оторвавшись от своей газеты.

— Афтон? Нет, сэр.

— Миссис Афтон из тридцать второго номера.

— Нет, сэр. Никакая Афтон здесь не проживает.

— Тогда кто живет в тридцать втором номере? — Уж в правильности номера он был уверен.

Молодой человек за регистрационной стойкой быстро сверился с журналом.

— Это апартаменты мисс Горам. — И медленно, пока он продолжал смотреть на доктора Бауэра, его бесстрастное лицо озарялось улыбкой озорства.

— Мисс Горам? Она не замужем? — Доктор Бауэр облизнул губы. — Она живет одна?

— Да, сэр.

— Вы знаете, о ком я говорю? Женщина около пятидесяти, немного полновата, светло-каштановые волосы? — Он знал, конечно, знал. Но доктор Бауэр хотел быть дважды уверенным.

— Да, мисс Горам. Мисс Фрэнсис Горам.

Доктор Бауэр взглянул в смеющиеся глаза юноши, который прекрасно знал мисс Горам. Ему стало любопытно, что еще знает этот клерк из того, что ему еще не известно. Должно быть, много раз миссис Афтон тоже улыбалась этому парню, стараясь понравиться, как она это делала у него в офисе.

— Спасибо, — сказал доктор Бауэр. Затем добавил бесстрастным тоном: — Больше меня ничего не интересует.

Он повернулся и уставился в пространство, стиснув челюсти, пока ощущение реальности, вызванное скрежетом его зубов, не заставило его вернуться к действительности. Мир встал на свое место. Жизнь опять стала тяжелой, немного обшарпанной, как вестибюль отеля, ясной, как звук песчинок на кафельном полу под каблуком прохожего. И больше не было миссис Афтон.

Он направлялся к парадной двери, когда необходимость соблюдения графика работы заставила его посмотреть на наручные часы и понять, что после всего происшедшего он еще может успеть к одиннадцатичасовому приему, так как не было еще и сорока минут одиннадцатого. Он свернул и направился к телефонной будке, напоминавшей по форме гроб, которая была почти скрыта за огромным кувшином с пальмовыми ветками. Сбоку были освещены телефонные справочники, лежавшие на полке. И какое-то упрямство, бессмысленное любопытство побудило его открыть справочник Манхэттена на букву «А», чтобы проверить фамилию Афтон. Там был только один «Афтон», и это было название какого-то магазина. Он зашел в будку и набрал номер своего офиса.