Кольт в декольте - Марина Серова

Я стойко перенесла враждебность Степана. Если он такой твердолобый, то почему его беременная жена должна расплачиваться за это жизнью? Кроме того, заключив контракт, я не имею привычки от него отказываться при возникновении трудностей.

В джинсах и майке я прямо так легла на диван, подоткнула под голову пуфик. Постель, которую принесла Лариса, я стелить не стала. Так пришлось бы раздеваться, а потом ночью Степан пойдет попить водички и будет лицезреть меня в ночной рубашке. Нервы были напряжены до предела. Слушая тиканье настенных часов в кухне, я попыталась расслабиться, сделав несколько дыхательных упражнений. Когда напряжение спало, настроилась и отдала себе приказ спать.

Глава 4

Передо мной стояла задача — пробраться в хорошо охраняемое здание. Камеры наблюдения по периметру, подвальные окошки слишком узкие, до балконов высоко, а поблизости нет деревьев. В темноте я проскользнула под стену, используя мертвую зону камер, подпрыгнула, подтянулась на решетке окна первого этажа. Отстегнув от пояса пресс-ножницы, откусила два соседних прута, повиснув на решетке ногами. Вскрыла окно и открыла створку, влезла внутрь, сразу нарвавшись на луч объемного излучателя. Сработала сигнализация.

Вскоре должны были появиться охранники. Торопливо открыв замок на входной двери, я покинула темное, похожее на какой-то склад помещение. Послышался топот множества ног. Я закрыла дверь и нырнула в соседнее помещение. Охранники пробежали мимо, ворвались в комнату, где я только что была. У них за спинами я тихо выскользнула из своего убежища и рванулась к лифту. Отправив кабину на четырнадцатый, тихо, словно тень, я понеслась на седьмой.

На уровне четвертого этажа снизу послышался мат и топот ног охранников. Но догнать им меня уже не удалось. Вот и дверь квартиры с номером двадцать шесть. В ход пошли отмычки. Через тридцать секунд я уже вхожу внутрь. В квартире вспыхнул свет. Меня ждали. С садистской улыбкой Степан целился в меня из «СПП».

— Я же говорил, что ты нам не нужна, — сказал он и выстрелил.

Я рванулась и проснулась, подскочив на диванчике. Револьвер сжат в руке, взгляд метался в поисках врагов. Быстро пришло понимание, где я нахожусь. Сбросив напряжение, я встала, потянулась и посмотрела на часы — пять пятьдесят восемь.

Из окна на кухне через шторы лился мутный свет, а значит, пора на пробежку.

Неделькина дала мне вчера свою магнитную карточку-ключ, и с охраной проблем, как вчера, не должно было возникнуть. Одетая в спортивный костюм, я вышла на улицу и прошлась вокруг, осматривая здание. Все было, как в моем сне. Проникнуть во двор можно было только через центральный вход, имея при себе карточку. Но были еще охранники и камеры наблюдения. Как же все-таки убийца проник в здание? В голову приходил лишь один ответ: чтобы не вызвать подозрения, убийца должен был пройти внутрь с кем-нибудь из живущих в здании. Но в милиции сказали, что просмотрели пленки с камер наблюдения и не нашли никого подозрительного. Посторонние в тот день в дом не входили. У жильцов алиби.

Милиция вцепилась в Степана потому, что у них просто не было вариантов. Они так и не поняли, как убийца проник внутрь. Какой-то замкнутый круг! Чтобы не мучить себя дальше загадками, я решила поработать с охраной, достать записи с камер. В этом могла помочь сама Неделькина, ведь охранник Макс из той смены вроде как ее лучший друг.

У входа я столкнулась с Альбиной Германовной. Она была точной, как часы.

— Знаете, Степана Богдановича отпустили, — решила я порадовать домработницу.

— Я знаю, — хмуро ответила она. — Он мне вчера позвонил, предупредил.

— Надо же! — Я удивилась, что домработницу Степан известил о своем выходе, а жену нет. Хотел сделать сюрприз, наверно.

Неделькину я застала на кухне пьющей сок. В глаза бросилась ее бледность и то, что руки, державшие бокал, дрожали.

— Ты чего в такую рань поднялась? — спросила я, входя на кухню, чтобы тоже чего-нибудь выпить.

— Мне сегодня в женскую консультацию, — глухо сказала она и посмотрела на меня так, словно ей предстояла смертная казнь.

— Ну и что тут такого? Подумаешь, консультация! — сказала я, не понимая ее переживаний.

— Степан умчался на работу, только буркнул, что ему надо готовиться к сделке с иранцами, — сказала Лариса со слезами на глазах. — Мне кажется, он меня больше не любит и не хочет нашего ребенка.

— Ерунда, — бросила я уверенно. — Наоборот, он заботится о вашем будущем, работает. Да из-за этого покушения ему здорово досталось. Там, в тюрьме, не сахар. Два дня просидеть — и то задача.

Мои слова вроде бы успокоили Ларису. Она улыбнулась. Альбина Германовна по-быстрому разогрела нам котлеты, отварила вермишель и настрогала овощного салата. Действовала она очень быстро, четко и аккуратно, что не вязалось у меня в мозгу с ее внешним видом. По идее, человек такой комплекции должен разнести кухню к чертям собачьим. Однако этого не происходило и блюда по вкусу были не хуже, чем у тети Милы.

К девяти Степан прислал за Ларисой навороченный черный джип. Взглянув на шофера, я поняла, почему он не нравился Неделькиной: совсем еще пацан, не больше двадцати пяти, весь белесый, даже ресницы и брови, глаза неестественно вытаращены, волосы взъерошены, как у сумасшедшего, мосластый, в непонятной серой майке и спортивных трико.

— Саша, нам в женскую консультацию, пожалуйста, — мягко попросила его Лариса.

В ответ шофер с идиотской улыбкой спросил:

— А зачем? — и противно загоготал, будто только что рассказал очень смешной анекдот.

— Затем, — резко ответила я за Неделькину. — Ларисе Анатольевне в ее положении надо следить за своим здоровьем. Не дай бог, родится такое чудо, как ты, — мучайся потом всю жизнь.

Смех шофера резко оборвался. Он посмотрел на меня так, словно хотел прожечь взглядом, капризно поджал губы, так что показалось, еще немного — и расплачется. Мгновение, и, злобно сопя, он отвернулся к дороге.

«Воистину, он отвратителен», — сказала я себе мысленно.

За окном мелькали редкие пешеходы. Основная масса людей к девяти успела схлынуть с улиц, рассосавшись по предприятиям, до которых еще не добрались вездесущие «металлисты».

Поведение Ларисы, начавшей утешать шофера, немало поразило меня. Она уговаривала его, как маленького:

— Саш, ну ладно дуться. Мы же пошутили. Это шутка.

— Не шутка, — зло процедил шофер. — Это издевательство. Вы издеваетесь надо мной. Что дальше? Сначала гадости говорите, потом вообще плевать станете. Я пожалуюсь Степану Богдановичу. Пусть сам с вами разбирается.

— Саш, ну тебе не стыдно будет жаловаться? — урезонивала его Лариса. — Ты же взрослый мужик.

— Да брось ты его, пусть жалуется, — равнодушно сказала я Неделькиной. — Пожалуется и сам вылетит с работы.

— Посмотрим, кто еще вылетит, — ехидно заметил Саша.

У женской консультации, когда мы вышли из машины, Лариса шепнула мне:

— Я и так еле уговорила мужа тебя не выгонять. Сашка ему как наврет…

— Пусть попробует, — сказала я в ответ. — Если этот гаденыш откроет рот, то всю оставшуюся жизнь будет ходить под себя.

— Ой, я так буду рада! — захлопала в ладоши Лариса.

Я схватила ее за плечо и затащила внутрь в вестибюль, а то застряли на пороге, как две живые мишени. Вокруг вроде все спокойно, но чем черт не шутит. Напялив на ноги бахилы, мы поднялись на второй этаж, где в узком коридорчике, стены которого были оклеены «веселыми картинками» на тему родов и каким родится ваш ребенок, если вы будете пить, курить и наркоманить, ждали приема три женщины, сидевшие в дерматиновых креслах. Животов у них не наблюдалось, и я, используя свое красноречие и пузо клиентки, упросила пустить нас без очереди.

Из кабинета врача вышла клиентка — девушка еще моложе Неделькиной. Вслед за ней из дверей высунулась неопрятная, растрепанная тетка в несвежем халате с бейджиком на груди — «Гинеколог Наталья Андреевна Бочкарева» — и крикнула девушке:

— Приготовь две тысячи и жди меня у сорок второго кабинета, дальше по коридору.

— Здравствуйте, — Лариса попыталась пройти в кабинет, но врач ее придержала:

— Подождите минутку. Есть кто-нибудь еще на аборт? — громко спросила она.

Три девушки, ждавшие у двери, вскочили как по команде.

— Так, хорошо, — удовлетворенно кивнула врач и перевела на нас свои маленькие хищные глазки. — Вы пока присядьте на кушеточку, подождите пять минут.

Мы присели. Девушки, по очереди заходя в кабинет, выходили и направлялись к заветному сорок второму кабинету.

— Можно нам? — робко попросила Неделькина, когда врач выглянула снова, обшаривая глазами коридор в поисках новых жертв.

— Нет, подождите еще немного. — С горящим на щеках лихорадочным румянцем врач закрыла дверь и удалилась по коридору в сторону сорок второго кабинета.