Камни Рун (СИ) - Якубович Александр

— Что я? — жестко спросил я Отавию. — Чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты вел себя как мужчина, а не как идиот! — воскликнула девушка.

— Отстань. Я просто хочу выспаться… Я не могу…

Мои последние слова были адресованы уже не принцессе, а хлопнувшей за ней дверью.

В голове кое-как собирались мысли, в чем-то Отавия была права, но на меня навалилась такая тяжелая апатия, что мне было совершенно плевать на нужды моих спутниц. Да, с молодой девицей в лице принцессы ни один домовладелец в Нипсе говорить не станет, а если Отавия сунется в вопросы съема жилья, это вызовет массу вопросов. Маскировка, которую мы выбрали для Витати, тоже сыграла злую шутку: на рабыню никто даже не посмотрит, а если она попытается снять комнаты, ее попытаются скрутить и привести в управу, чтобы там выпороть, а на Отавию, как владелицу, наложить штраф. А еще капитаны и их посудины…

Первые дни я пытался всем этим заняться, но по прибытию в город бессонница окончательно меня доконала, так что я банально забросил все эти дела. Любые дела.

Тяжело упав на постель, я закрыл глаза, пытаясь снова уснуть. Но калейдоскоп вспышек и образов, преследующих меня во снах, прорвался в явь. Перед моим взором стояли сцены сражения в непонятной фиолетово-серой пустыне, апологетом которых был этот яркий, страшащий меня луч света, что бил в небесный свод над головой…

Я крутился в постели до самого рассвета, а как только хмурое небо над Нипсом стало светлеть, дверь в комнату открылась и внутрь зашла Витати.

— Давай, на тренировку, — бросила винефик.

— Я не пойду, — ответил я.

— Вставай.

— Отстань от меня.

— Ты меня разочаровываешь, Рей.

— А мне плевать на твое мнение, — огрызнулся я. — Убирайся из моей комнаты, келандка.

Я тяжело поднялся и потянулся за свертком с пыльцой желтоцвета, который оставил на небольшом столе у другой стены. Но искомого на месте не оказалось.

— Это ищешь? — спросила Витати, поднимая в руке дурман.

— Отдай! Живо! — закричал я.

— Эту дрянь? Даже не подумаю, — ответила дочь Степи.

— Верни! Это мое! Когда учителю было плохо, он использовал это! Значит, и я могу!

Витати зло посмотрела на меня, и в полумраке комнаты я увидел, как блеснули глаза винефика.

— Твой наставник человек железной воли и огромной силы, а ты — капризный щенок, что только и ноет о том, как ему плохо. Осиор был парализован болью, а ты лишь…

Закончить Витати не успела. Со звериным рыком я бросился на келандку, сбивая свою наставницу с ног и пытаясь вырвать из ее кулака сверток с пыльцой желтоцвета.

Мы оба рухнули на дощатый пол, но Витати даже не позволила прижать себя к полу — ловко вывернулась, после чего, схватив меня за запястье, забросила одну ногу мне на затылок, сжимая мою шею бедрами и выламывая руку из плеча. Мне бы стоило остановиться, но вместо этого я разъярился только сильнее, укусил дочь Степи за ногу, а пока она, вскривнув от неожиданности, на секунду ослабила хватку, вывернулся из захвата и навалился на Витати с новой силой.

— Отдай! — прохрипел я, смыкая пальцы на черной шее наставницы. — Отдай!

Витати захрипела и стала стучать руками по моим плечам, чтобы я прекратил ее душить, а после стала бить меня по лицу и ушам, в попытках оглушить. Но единственное, что я видел сейчас — пыльца желтоцвета, которую она сжимала в одной из ладоней. Как же она меня бесила! Все эти месяцы! Думает, что знает, каково это, когда закрываешь глаза, и видишь все эти образы…

Я не заметил, как дверь в комнату открылась, после чего кто-то ударил меня ногой в голову. В глазах моментально потемнело, а Витати сбросила меня на пол, перекатившись в сторону.

— Отдай пыльцу! — повторил я, хмуро глядя на кашляющую келандку и перепуганную Отавию, что замерла на пороге. — Она мне нужна!

Именно принцесса приложила меня сапогом по голове, но сейчас она выглядела совершенно обескураженной.

— Забирай, — прохрипела Витати, бросив сверток мне в лицо, после чего поднялась на ноги и, взяв Отавию под локоть, обе девушки вышли из моей комнаты.

Я проводил их взглядом и, убедившись, что обе мои спутницы ушли, подполз на четвереньках к кровати и высыпал немного дурмана на медную тарелочку.

Прошло достаточно времени, чтобы желтоцвет снова на меня подействовал и я еще немного поспал… Еще пару часов, а потом я выйду из комнаты и поговорю с Витати. Ведь так нельзя, мне очень плохо, она должна меня понять. Должна простить. Я не хотел нападать на свою наставницу и уж точно не хотел ей зла, просто я так хочу поспать…

Мысли путались, но вот, я наконец-то вдохнул еще дыма желтоцвета и в вялом блаженстве уселся прямо на полу, упираясь спиной в край кровати. Сейчас подействует, сейчас станет легче…

Я даже не заметил струйку крови, что текла по моей щеке из чуть рассеченной брови — последствия удара Отавии. Так и уснул, сидя на полу, рядом с медной тарелочкой, в которой сизым дымом медленно тлел дурман-желтоцвет.

Глава 8. Вонь

Геору выбросило где-то в чистом поле. Она успела закрыть за собой разрыв щита, чтобы следом за ней в мир людей не хлынули твари бездны, но после этого силы окончательно покинули Хранительницу, и Геору настигла спасительная тьма тяжелого обморока.

Хранители не были людьми, во всяком случае, в общепринятом значении. Нет, у них было две руки, две ноги, одно сердце и красная кровь. Но кроме этого Хранители были чем-то большим. Им можно было родиться — как Геора, а можно было и стать — как Эдриас. Хранитель, это маг, достаточно восприимчивый и сильный, чтобы обуздать свободные энергии Сферы Миров, следующая ступень развития.

Не стоит путать Хранителей с мелкими богами и духами отдельных миров Сферы. Последние, хоть и всемогущи в пределах собственных обиталищ, но абсолютно беспомощны перед величием Сферы. Только Хранители имели возможность путешествовать меж мирами, только они знали, как устроено мироздание за пределами физической реальности, что известна ученым мужам.

За тысячи и десятки тысяч лет Хранители впитали мудрость и знания огромного числа поколений, познали то, что и не снилось простым смертным, достигли высот, о которых можно было только мечтать. Они были почти бессмертны, всемогущи и крайне выносливы. Убить Хранителя можно было, только разорвав того на части, как это произошло с Ульрихом, но даже смертельно раненный, каждый из них был способен умертвить тысячи врагов. Один Хранитель — разведчик, два — уже армия. Им были не нужны отряды, не нужны большие формации. Немногочисленные, но могущественные, они следили за равновесием Сферы, что была им и домом, и источником их невероятной силы.

И вот сейчас, очнувшись под гнетом сразу двух призматических щитов, что искажали энергию местного Источника и запечатывали этот мир, Геора поняла, что она отрезана от Сферы.

В том месте, где она всегда чувствовала течение силы, где она всегда могла зачерпнуть еще энергии для удара или колдовства, для поднятия моста перехода или другого заклинания, в том месте, которое прочие разумные называют душой, она сейчас чувствовала ужасающую, почти звенящую пустоту.

Она была отрезана от Сферы, окончательно и бесповоротно. И если в бездне этого мира, на предыдущем уровне реальности, ощущение барьера было четким, но она еще могла как-то ощущать эманации силы родных просторов, то здесь, под двойным пологом, даже это тонкое чувство исчезло окончательно.

Кто бы из Хранителей не поднял этот двойной купол над погибающим миром, он был крайне силен: ничто не могло просто так проникнуть в бездну, но ничто не могло ее и покинуть. А как иссякнет энергия Источника, что порождала чудовищных стражей на изнанке мироздания, упадут и щиты, открывая спасенный мир Сфере, будто бы ничего и не произошло. Но к тому моменту даже ее, Георы, кости, уже давно истлеют и превратятся в пыль.

Женщина поднялась и первым делом проверила заряды. Костюм Хранителя, что служил и броней, и источником энергии в бою, был поврежден и высушен досуха, то же касалось и ее оружия. Только небольшая рукоять меча Хранителей, который она всегда носила с собой, еще теплилась силой Сферы.