Проклятие Гавайев - Хантер Томпсон

Чего Кук так и не узнал, чего так и не смог осмыслить, так это того, что его признали за воплощение бога Лоно, чье появление стало величайшим событием в истории Гавайев. Лоно был гавайским богом сезона изобилия и отдыха от работы, который должен был причалить к острову, двигаясь по часовой стрелке, чтобы его встретили белыми стягами и церемониями поклонения. Кук прибыл в назначенное время, а, согласно его решению плыть медленно мимо берега для поиска наилучшей пристани, корабль действительно двигался по часовой стрелке вокруг острова, и команда отчетливо разбирала с топа мачты белые флаги на берегу. И, действительно, в соответствии с легендой, Кук прибыл отдохнуть в Килакекуа, бухту, которую называли "тропой богов", на своем чудесном гиганстском каноэ в период великих церемоний почитания, посвященных ему за изобилие богатств, которые он снизошел им даровать.

Кук немного припозднился к Арктическому лету, но дату его прибытия на Гавайи можно считать безошибочной. Его дальнейшие поступки и впрямь напоминали деяния божества, а апофеозом стали церемонии, которым он только что подвергся.

Все, что он пережил в последующие две недели согласовалось с мифом о боге Лоно. Немного удивляет его ремарка – "это небывалое благоговение" – о впечатлении от приема на Гавайях, которого он не получил нигде в Полинезии, а также о том, что аборигенов бросало в состояние, близкое к истерике. Даже у самого древнего жителя не было предка, который рассказывал бы ему, как присустствовал при появлении живой реинкарнации великого бога Лоно.

Пидорская западня

Ночь на понедельник, побережье Коны, два дня до Рождества. Три часа ночи. С футболом по понедельникам покончено. Закончился сезон. Ни Говарда Косселла, ни этого лунатика-говноеда в парике в стиле афро, исполосованном всеми цветами радуги. Этого урода надлежит усыпить, не дожидаясь повода. Нам на Гавайях этого дурачества не нужно, даже по ТВ… особенно, сейчас, когда прибой так вздыбился, и одичалые сорвиголовы шастают по улицам Вайкики, а погода настолько мерзкая, что люди звереют и теряют способность адекватно реагировать. Гораздо больше народу, чем обычно, съедет с катушек, если солнце не покажется к Рождеству.

Это называют "погодой в Коне"; серое небо и жесткое море, горячий дождь поутру и гнусные пьянки ночью, скверная погода для демонов-нюхачей и желтопузых беженцев… Огромное уродливое облако неотрывно висит над островом, а это паскудное море неустанно наседает на мою веранду… Уебище никогда не спит и вообще не отдыхает; только прибывает, накатывает, гремя, набрасываясь на камни и сотрясая дом каждые две-три минуты.

Море практически у моих ног, даже сейчас, когда я сижу и это печатаю, даже в моменты нервозного затишья, которое обыкновенно означает, что Большая Волна набирается сил там, во мраке, для очередного нападения на сушу.

Моя рубашка влажная от смеси пота и соляных брызг. Мои сигареты гнутся, как резина, а бумага настолько дряблая, что писать на ней приходится водонепроницаемыми ручками… а теперь эта зловещая белая пена бежит по моей траве, в двух метрах от крыльца.

Вся лужайка может быть на полдороге к Фиджи на следующей же неделе. Той зимой Большой Шторм вынес мебель со всех веранд на этом отрезке побережья и метал валуны размером с телевизоры в спальни. Половина лужайки к ночи исчезла, а бассейн наполнился камнями такой величины, что их пришлось доставать краном.

Теперь бассейн ближе к морю. В ночь, когда мы прибыли, меня чуть не засосало в прибой волной, которую прибило, пока я стоял на трамплине для ныряния, а на следующий день другая, покрупнее, перемахнула через бассейн и едва меня не прикончила.

Несколько дней после этого к бассейну мы не подходили. Начинаешь предвзято относится к помоям в вольере, в который может забрести море и застать тебя там без предварительной договоренности. Словно на тебя упал моетер. Мептпр? Меотор? Метеор… да, так правильно: все равно что попасть под метеор на шоссе по пути на работу.

Ральф сидит за соседней дверью, всецело поглощенный состоянием "террора и унижений". Его семья спит на полу гостиной с упакованными вещами под боком, в полной боевой готовности свалить по первому свистку. Когда я хотел спереть у Ральфа ТВ, чтобы посмотреть поздний баскетбол, я чуть не наступил на голову его ребенку, переступив слизистый деревянный порог.

Зачем они лгут нам?

Этот вопрос меня сейчас не покидает, роковой рыболовный крючок в этой истории, не дающий мне запросто положить на все с прибором. Я, как какая-то скотина, впопыхах карабкаюсь по отполированному, горящему столбу и вдруг нахожу… да, выход.

Линять… Руки в ноги, с места в карьер, резиновый жилет внизу. А потом бежать, по-стайерски, без оглядки… поскольку то, что может оказаться сзади, наверняка находится в лучшей форме, нежели я, и оно не даст мне форы.

Эти пидоры последовательно пробегают 42 километра за несколько минут каждый. Но даже этого недостаточно, чтобы обогнать ту штуку, что продолжает нарастать…

Почему они не гоняют на мотоциклах?

И впрямь, почему?

С этим мы разберемся позже, раз и навсегда.

Все, что нам известно на данный момент, и все, что нам нужно знать – это то, что его величество говенный прибой по-прежнему громыхает на лужайке в пять утра, и длится этот антисанитарный гавайский кошмар вот уже битых тринадцать календарных дней.

Бомбовая лихорадка

После двух недель на побережье Коны я осознал, что получаю удовольствие от разбегающихся дворняг, каждый раз въезжая в город… и чем сильнее я пьянел, тем больше мне хотелось их поубивать.

Единственное, что имеет смысл – это бомбы. К такому заключению мы пришли в канун Рождества.

Эти исступленные каракули, датированные 25 декабря, я обнаружил в своем блокноте: "Поганое море все еще неистовствует и бомбардирует камни перед моей террасой. Где-то на западе хозяйничает чудовищный шторм с ветрами в 40 узлов и высотой волн в 10,5 метров. Я думаю, это тайфун. Мы башляем $1000 в неделю за то, что торчим здесь под дождем на краю дикой черной глыбы в ожидании ежегодного тайфуна – как будто мы везде с собой носим табличку «дурачье». Что ж, ебать их всех. Нам наврали, и от этой лжи мы всерьез настрадались… а, значит, мы должны пойти к этим тюфякам и рвануть их так, чтоб в море повыбрасывало. Мы, как тупые измочаленные животные, ютимся здесь 15 дней, тогда как и десять – уже слишком. Мы живем у океана, но не можем приблизиться к воде. Ныряние с этих камней перед домом сулит мгновенную смерть. В пятнадцати метрах от моей печатной машинки – клокочущий ад белой пены, волновой толчеи и пули брызг, в которых даже акула окочурится. Время мстить".

Это было вчера. В районе полуночи нам окончательно свернуло башни, и мы решили заложить огромную китайскую бомбу прямиком на крыльцо местному чартерному рыболову. Она сработала с поистине ужасающим грохотом через 3/10 секунды после того, как я поднес спичку к фитилю.

Мне неоднократно доводилось баловаться со взрывчаткой, но ничто из того, что я поджигал, не било так, как эта хреновина. Я попытался сбежать, но фитиль обуглился так быстро, что я успел сделать только полтора шага, когда мир озарился, полыхая желтым, и я шлепнулся в кусты метрах в трех от пешеходной дорожки. Я убирался на четвереньках с опаленной растительностью на ногах, оглядываясь на дом, исчезающий в зарнице огненного шара, уверенный в том, что это последнее, что я вижу.

То, что я поджег, не было шутихой; я держал в руках полноценную Бомбу – 2490 ярко-красных китайских фейерверков, упакованных в 5-килограммовый шмат, любезно обернутый фитилем, создающим иллюзию того, что до детонации – целая вечность. Большая часть шутих взрывается и сразу тухнет, но эта сработала, как барабанная дробь самого Дьявола… и продолжала рокотать, набирая громкость, пока меня не охватил Страх. Шум был чересчур мощным, а огненный шар рос; крыльцо, казалось, расползается в замедленной съемке, и изнутри послышался шум.

Обитателей было двое, и нечеловеческий крик ясно дал понять, что один уже рехнулся – а бомба не собиралась угоманиваться – и мысль об этом вселила в меня ужас. Я стоял на коленях на дорожке, настолько близко к сполохам, что понимал – с открытыми глазами я ослепну – но стиснуть веки не мог; меня парализовал испуг от штуковины, которую я ебнул.

На это я никак не рассчитывал, подумалось мне. Не-не-не, совсем не рассчитывал. Я планировал прикол, своего рода жест… самое время, почувствовал я, восстановить древний гавайский "Закон Весла".

Закон Весла

Во времена, когда Гавайи еще не были объединены, их раздирали межостровные войны, разжигаемые конкурирующими вождями. Король Камехамеха Первый сам участвовал в серии разрушительных и безжалостных рейдов на мирные побережья и поселения.