Наёмники - Билл Болдуин

Глаза у Брима против воли полезли на лоб.

— Вы хотите сказать…

— Вот именно, мой славный рулевой, — улыбнулся Драммонд. — В то время как «Звездный огонь» способен вести залповый огонь на полной скорости — один залп каждые двадцать тиков, — тысяча шестьдесят пятый «Горн-Хофф» по нашим расчетам может вести одновременный огонь максимум из шести разлагателей, и даже это заметно скажется на его скорости. — Дисплей погас, и узкий луч света высветил фигуру генерала за пультом. Прикусив губу, он задумался на мгновение, потом решительно тряхнул головой. — Разумеется, — продолжал он, — они могут стрелять и из всех четырнадцати — на пониженной мощности, — но… — Он пожал плечами. — Все это, конечно, в теории. Но даже при всех их проблемах с энергией ясно одно: эти облачники снова постарались. И если только я понимаю что-нибудь в их тытьчертовых звездолетах, этот может быть очень и очень опасен.

Брим без труда согласился с точкой зрения Драммонда. За годы войны он достаточно имел дела с облачниками и их техникой, чтобы научиться не недооценивать их…

Рано утром следующего дня Брим с Колхауном уже присутствовали на совещании у адмирала Карлайла О. Х. Гумбертона, начальника оперативного штаба. Также присутствовали адмирал Фрэнк Б. Фарли, крылатое существо с Азурна (адмирал известен был тем, что дослужился от рядового матроса до своего нынешнего поста командующего планетарным Флотом), адмирал Брюс Мидарс — выпускник Дитясбургской Академии и с незапамятных времен начальник Адмиралтейского отдела ходовых систем; контр-адмирал Джон Ф. Варн, только недавно назначенный ректором Академии Космогации, и совсем еще молодо выглядевший вице-адмирал Дэниел Л. Купер, отвечавший за технологию Невидимок, — все старые вояки, закаленные в боях ветераны, чье отношение к КМГС и его прихвостням было совершенно однозначным.

Колхаун начал с подробного изложения задуманного плана, после чего был подвергнут тому, что точнее всего подпадало под определение «перекрестный допрос» со стороны трех адмиралов, одного контр— и одного вице-адмирала и продолжалось ничуть не меньше двух метациклов. Впрочем, дотошность и осторожность Адмиралтейских офицеров была вполне простительна для людей с их уровнем ответственности. Гумбертона, например, беспокоили вопросы боеспособности Флота.

— КМГС превратил нашу жизнь в кошмар, Кол, — заявил он. — Численность судов упала ниже всех мыслимых уровней. А от оставшихся эскадр зависит судьба всей Империи — по крайней мере той ее части, которая хоть немного еще соображает. Скажи, что нам делать, если все-таки разразится война и нам потребуется срочно уничтожить эти их космические форты?..

Колхаун ответил на этот вопрос, а также на добрую сотню других. С самого начала было ясно, что пробить идею Колхауна будет не так-то просто. И все же это было возможно. Как бы скептически ни были настроены высшие адмиралтейские чины, план, несомненно, заинтересовал их. Более того, всю следующую неделю они присылали своих подчиненных с новыми и новыми вопросами. Собственно, этим офицерам-советникам и предстояло стать теми адвокатами, которые продадут — или не продадут — проект.

Впрочем, когда очередь говорить доходила до Брима, он, как правило, не встречал возражений. Его круг вопросов сводился к чисто техническим характеристикам «Звездного огня» и его близнецов, которые готовились сойти со стапелей. Люди, с которыми он говорил, были настоящими звездолетчиками, их объединяла любовь к кораблям и бескрайним просторам космоса. Они слушали его внимательно, и то, что они слышали, им было явно по душе.

Как обычно, почти все время, что Брим провел в Авалоне, ушло на работу. А в редкие — очень редкие — свободные минуты он был так изможден, что с трудом добирался до мягкого кресла, чтобы вздремнуть. В общем, этот период его жизни явно не походил на идиллию. С другой стороны, это не оставляло ему времени на мысли об одиночестве — спасибо и на том.

За все эти напряженные недели в Филиале Адмиралтейства приключился всего один неприятный инцидент — если не считать, конечно, практически непрерывно сменявших друг друга демонстраций КМГС по тому или иному поводу. Принятые в старом здании меры предосторожности не оставляли КМГСовцам почти никакой лазейки — особенно с учетом того, что меры эти принимались без особого шума содескийцами. Однако даже выносливость медведей имеет свои пределы, да и поставленная перед ними задача была слишком сложной. Так, например, старый комплекс являлся собственностью Адмиралтейства, а следовательно, был открыт для доступа всем Синим Курткам — не исключая приверженцев КМГС. Медведи (равно как и их коллеги из числа людей) обладали полномочиями выявлять членов Конгресса и препровождать их в «безопасные» зоны здания. Рассчитывать на помощь других служб безопасности они, однако, не могли — да и не особенно хотели.

С посетителями, попавшими в старый комплекс по ошибке или естественному любопытству, обращались вежливо, возвращая их на путь к выходу. Других, пытавшихся обнаружить, почему эта древняя часть Адмиралтейства кишит старшими офицерами, снабжали ложной «секретной» информацией — то же относилось и к сочувствующим КМГС часовым. Случались, однако, и такие, которые не удовлетворялись этим, — с ними разделывались быстро и без шума: они попадали в дорожные происшествия с фатальными последствиями или заражались стремительно протекающими инфекциями прежде, чем успевали доложиться хозяевам. К счастью, подобного с собой обращения требовали редкие КМГСовцы, так что тревоги в рядах предателей пока не поднималось.

Содескийские охранники исполняли свою работу столь незаметно, что работавшие в старых зданиях обычно и вовсе не замечали их присутствия. Однако как-то утром, недели за две до авалонского Нового года, когда Колхаун знакомил со своим планом командиров эскадрилий 108-го штурмового эскадрона, Брим обратил внимание на привлекательную блондинку в лейтенантской форме, вошедшую следом за стюардом, толкавшим тележку со свежим кф'кессом. Старший карескриец был так поглощен пояснениями к голографической карте Флюванны, что явно не заметил новенькую — даже ее напряженно шарившего по сторонам взгляда.

Брим присмотрелся к ней повнимательнее. Что-то в ней настораживало. Взгляд? Слишком уж аккуратно сидящая форма? Или руки, нервно теребившие блестящие пуговки на воротнике? Он так и не решил, что именно, но тревога охватывала его все сильнее. Он решил не рисковать и поднялся было из своего кресла, чтобы подойти к ней, но тут рядом возник неизвестно откуда взявшийся Барбюс, галантно поклонился ей и так же вежливо попросил пропуск.

Несмотря на всю вежливость его обращения, она немедленно сорвалась на крик.

— Да как вы смеете так обращаться к офицеру? — взвизгнула она.

Колхаун оборвал свой доклад на полуслове; все лица немедленно обернулись в ее сторону. Она замолчала и сделала шаг к выходу.

Брим первым оказался у двери, не дав ей возможности активировать замок.

— Прошу вас, лейтенант, — твердо произнес он. — Надеюсь, показать пропуск капитану вас не затруднит?

Женщина в замешательстве зажмурилась, не переставая теребить две золотые пуговки на воротнике.

— Какое право вы имеете требовать мой пропуск? — взвизгнула она, и тут же глаза ее испуганно расширились при виде выскользнувшего из-за стенной панели огромного медведя. — Вы что, не видите — я такая же Синяя Куртка, как вы! Или заблудиться в этом древнем доме уже считается преступлением?

Медведь учтиво поклонился и остановился прямо перед женщиной, полностью заслонив от нее помещение.

— Не думаю, мадам, — негромко пророкотал он. — Притом что я не состою на службе во Флоте, я уверен, что заблудиться — никогда не преступление. Особенно в таком запутанном здании, как это. В противном случае меня бы осудили уже несколько недель назад.

— Вот видите! — повернулась она к Бриму с Колхауном. — Слышали, что он сказал? А теперь пустите меня, живо! У меня важное дело…

— Минуточку, мадам, — перебил ее медведь, мягко, но решительно взяв ее шестипалой лапой за рукав. — Еще одна маленькая проблема.

— Ну что еще? — злобно огрызнулась она.

— Пуговицы на вашем воротнике, мадам, — отвечал тот с явной неохотой, словно эти слова причиняли боль ему самому. — В них спрятаны миниатюрные видеокамеры… да вы и сами, конечно, это знаете. — Он тяжело вздохнул. — Какая жалость, — продолжал он, — что вам удалось выполнить даже небольшую часть своего задания. Камеры уже были включены, когда мои приборы засекли их — и, разумеется, заглушили их сигнал помехами. Будем надеяться, вы успели передать совсем немного. Мистер Барбюс, — повернулся он к рослому старшине. — Будьте добры, откройте дверь моим Имперским коллегам. Они разберутся с этой очаровательной юной дамой.