ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №4 - Андрей СЕРБА

— Боярин, мы сделали все, чтобы взять его. А убили только потому, что он мог пробиться и уйти.

— Пробиться? Один против двух десятков? А где ты был сам? Почему сам не стал на его дороге?

Прискакавший вместе с Адомасом воевода Богдан тронул боярина за плечо.

— Твой сотник прав. Этого московита никто не мог взять живым, если он решил умереть. Боброк знает, кому доверять свои тайны.

Адомас настороженно глянул на воеводу.

— Ты знаешь его? Откуда? Он что, бывал в усадьбе князя Данилы и раньше?

— Да, боярин, он бывал там и раньше. Это за ним шел тогда твой, слуга Казимир, когда выследил лагерь Боброка. Но я видел его еще год назад, когда был в Москве. Это Иванко, один из вернейших слуг Боброка.

— Иванко, — пробормотал Адомас. — Слыхал я о таком, давно слыхал, а вот встречаться не приходилось. Но господь не без милости, вот и встретились.

Он довольно рассмеялся своим тихим, дребезжащим смешком. И вдруг нахмурился, сказал, ткнув пальцем в Иванко:

— Обыщите его, не пропустите ни одной нитки, ни одного шва, ни одной складки.

Один из боярских слуг разогнулся над трупом, подошел к Адомасу, протянул ему несколько узких полосок белого шелка, сплошь исписанных буквами.

— Боярин, нашли у московита в шапке.

Мельком взглянув на шелковые полоски, Адомас сунул их себе за пазуху и, скривившись, повернулся к воеводе.

— Ступай, воевода, а то еще хватится тебя князь. Теперь я могу обойтись без твоей помощи.

10

Войдя к Ягайле, Адомас положил на стол шелковые лоскуты. Великий князь внимательно осмотрел их один за другим, повертел, зачем-то даже понюхал.

— Решил порадовать меня известием о родном братце, боярин? — спросил он, с усмешкой глядя на Адомаса.

— Не только о нем, великий князь, но и о боярине Боброке. Три письма писаны твоим братом Андреем Ольгердовичем, а четвертое — Боброком, Дмитрием Волынцем.

— Что же пишут они?

Адомас опустил глаза, неопределенно пожал плечами.

— Письма писаны тайнописью. Нужен особый ключ, чтобы прочесть.

— Но я должен знать, кому эти письма были посланы и что в них писано, — повышая голос, сказал Ягайло. — Слышишь, боярин? Иначе какой толк от этих писем?

— Великий князь, мои люди сделают все, на что только способны. Но уже и сейчас мы можем извлечь пользу из писем. Мы узнали, что твой брат Андрей через Боброка и князя Данилу поддерживает связь со своими сторонниками в Литве.

Громкий смех прервал слова Адомаса.

— И без твоих писем я знаю, что у меня есть враги. Но кто они, с кем связаны, каковы их планы? Вот что надо знать.

— Мои люди донесли мне, — спокойно продолжал Адомас, — что боярин Витаутас выступал против твоего похода на Русь и говорил, что, пока московский Дмитрий борется с Мамаем, надо собрать все свои силы и, не опасаясь Москвы, ударить по крестоносцам. Он против твоего союза с Ордой…

— Бородатый козел! — выкрикнул Ягайло. — Ишь ты, ему не нравится мой союз с Мамаем и то, что я иду на Русь. Еще бы, ведь его старший сын женился на смоленской княжне и принял православие. Но ничего, боярин, дай только разделаться с Москвой…

— …И князь Юстас тоже против твоего союза с Мамаем. Третьего дня на охоте говорил, что Литве надо вместе с Москвой обрушиться вначале на Орду, а затем сообща выступить против тевтонов. Он хвалил твоих братьев и говорил, что союз с Русью и Польшей может спасти Литву от крестоносцев.

— Только его советов мне и не хватало, — еле сдерживаясь, проговорил Ягайло.

— …А боярин Юлиус, сказавшись хворым и оставшись в усадьбе, прислал со своим сыном только половину воинов, а остальных оставил дома, — шептал Адомас уже прямо в ухо Ягайле. — А жене сказал, что за Орду пусть воюет сам великий князь…

Грохнув кулаком по столу, Ягайло вскочил на ноги, метнулся вначале в угол комнаты, затем остановился против Адомаса.

— Прежде опасался только русичей, а теперь я должен не верить и своим литовским князьям и боярам! Как могу идти на Русь, если в самой Литве вокруг меня измена?

— Великий князь, мои люди неотступно следят за всеми твоими врагами, будь они русскими князьями или литовскими боярами. Надо бы вырвать их змеиные жала, но не пришло время. А потому жди своего часа.

— Сколько ждать, боярин? Московский Дмитрий со всей своей ратью уже выступил из Коломны против Орды, а от Мамая ни слуху ни духу. Я не могу спокойно сидеть и ждать, видя, что победа уходит из моих рук.

— О какой победе ты говоришь, великий князь?

— Мои братья остались одни, князь Дмитрий уже не в состоянии помочь им, а Владимир Серпуховский с его малой дружиной не страшен мне. Я могу разбить моих братьев поодиночке, пока они разобщены, а затем двинуться на Москву. И пусть тогда Мамай попробует сказать, что Литва не помогла ему.

— Твои братья не новички в воинском деле, великий князь, и разбить их будет не так просто. А потому надо ждать. Недолго уже осталось. Час назад ко мне прискакал гонец с южного порубежья, сообщил, что их дозор видел в степи татарский чамбул в тысячу сабель. Он идет в нашу сторону, думаю, что это и есть гонец от Мамая.

Глаза Ягайлы весело блеснули.

— Боярин, ты исцелил меня! Но смотри, чтобы другую грамоту я получил от Мамаева гонца, а не из чужих рук, как прошлый раз.

— Великий князь, грамота оказалась настоящей, а боярин Векша верен нам как собака. Клянется, что отбил ее у казаков-ватажников.

— Тысяча сабель не сто, — радостно говорил Ягайло. — Целый чамбул будет не по зубам степным разбойникам.

— Я вышлю навстречу гонцу еще пять сотен панцирников. Но, кроме этого, я решил и другое. Выслушай меня, великий князь…

11

Осторожный стук в дверь прервал разговор князя Данилы с Боброком и воеводой Богданом.

— Княже, дозволь весть передать, — донеслось из-за двери.

— Входи, — громко сказал князь Данило.

Вошедший слуга остановился у порога.

— Княже, какой-то человек хочет видеть тебя. Говорит, что однажды встречался с тобой на охоте, и уверяет, что ты будешь рад видеть его.

Князь переглянулся с Боброком.

— Говорит, что встречался со мной на охоте? Невелик ростом, горбат, кутается в плащ? Таков или нет?

— Таков, княже. Уродлив и пакостен на вид.

— Где он?

— Остался на тропинке у трех камней. Сказал, что будет ждать.

— Хорошо, иди.

Едва за слугой закрылась дверь, князь Данило взглянул на Боброка.

— Это он, боярин. Тот самый, о котором я тебе говорил.

Боброк потеребил свою небольшую аккуратную бородку.