ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №4 - Андрей СЕРБА

Один из русичей поднял вверх руку, и кусты, которыми густо зарос противоположный склон, зашевелились, раздвинулись, и вместо них по самому гребню оврага выросла сплошная стена русских щитов. Длинные, суживающиеся книзу, они скрывали стоявших за ними воинов от коленей до плеч. Густая щетина длинных копий возвышалась над этой неподвижной красной стеной. Литовцы без всякой команды замедлили свое движение, затем стали останавливаться и так же медленно и осторожно спускаться на дно оврага.

А трое русичей уже были против Ягайлы. Посередине ехал сам воевода Рада.

— Здрав будь, великий князь, — приветствовал он Ягайлу, равнодушно скользнув взглядом по съежившемуся на коне Адомасу и словно не замечая его.

— Здрав будь и ты, воевода, — ответил Ягайло. — Но почему я вижу тебя здесь, в самом центре Литвы, а не на тевтонском порубежье, где должен стоять ты против крестоносцев и беречь от них по моему приказу границу?

— Твою границу, великий князь, — поправил его воевода. — Потому что я русич, а у Руси свои границы и свои враги на ней. И потому мое место не здесь, на чужой для меня земле, а там, где ордынский Мамай угрожает моей отчизне.

— Да, воевода, ты русич, но на верность ты присягал Литве и мне, ее великому князю. Почему же ты нарушил эту клятву?

Он был воином, великий князь Ягайло, и прекрасно понимал такого же воина, стоявшего сейчас против него. И он не хитрил, не лицемерил, говорил прямо, что думал, потому что только такой разговор был понятен таким людям, как он сам и русский воевода Рада.

— Да, великий князь, я давал клятву на верность тебе и твоему Литовскому княжеству. И скажи, разве не честно служил я тебе до этой самой минуты? Но сейчас, став врагом Руси, ты сам избавил меня от этой клятвы. Ты враг Руси, великий литовский князь, а значит, и мой.

Он снова поднял вверх руку в тяжелой железной рукавице, и холодный озноб пробежал по телу великого князя. Тесно сомкнутые ряды русичей, стоявшие до этого неподвижно, дрогнули и быстро раздались влево и вправо от дороги, еще шире охватывая овраг. А в просветах показались такие же плотные ряды русских лучников. В шлемах, кольчугах, с мечами на поясах, они стояли, положив стрелы на тетивы своих луков, полные стрел колчаны были передвинуты на бедра, червленые щиты и копья лежали возле их ног. Как и копьеносцы, они были неподвижны, но великий князь знал, что по первой же команде они поднимут свои луки, натянут тетивы и ливень стрел обрушится на тесно сбившуюся в овраге литовскую конницу. И это будет началом конца, потому что ни одна из стрел не пропадет даром. Им, стоявшим вверху русичам, выросшим в походах и закаленным в боях, без промаха попадавшим даже в узкие прорези тевтонских рыцарских шлемов-масок, будет сущим пустяком расстрелять литовских конников.

— Воевода, чего хочешь ты? — спросил Ягайло.

— Великий князь, я и мои воины-русичи идем на смертельный бой с вековым врагом нашей родины — татарской ордой. Наше место там, под русским стягом, среди русских воинов. И если ты не хочешь лишней крови и тысяч напрасных смертей — уйди с нашего пути.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — помедлив, сказал Ягайло.

Под вислыми усами воеводы Рады мелькнула улыбка.

— Прежде чем уйти отсюда, ты дашь нам свое княжеское слово в том, что не бросишь нам вслед свои тысячи, которым мы сейчас, как и тебе, дарим жизнь. Таково наше слово, великий князь.

Жестокими и обидными были слова русского воеводы для великого литовского князя, но сейчас он не мог дать волю своему гневу.

— Добро, воевода. Никто из литовских воинов не встанет на твоем пути, в этом я даю тебе свое княжеское слово. Теперь ты доволен?

— Да, великий князь, — проговорил воевода Рада. Он снова поднял вверх руку, и неподвижная стена красных русских щитов на гребне оврага шевельнулась, сомкнула свои ряды, скрыв за своими спинами лучников, и через мгновение перед глазами великого князя опять были только лес и кустарник…

— Они еще в Литве и целиком в твоей власти, — сказал Адомас, когда русичи уехали и он остался вдвоем с Ягайлой. — Ведь под твоим началом не только эти восемь тысяч воинов.

— Я дал свое княжеское слово, — ответил Ягайло.

— Но разве нет у тебя верных воевод, которые могут не знать о твоем слове?

Тяжелый взгляд великого князя заставил Адомаса съежиться.

— Боярин, сегодня русичи подарили мне и тебе жизнь. И я, великий литовский князь, обещал им тоже жизнь. Пока они находятся на моей земле, они будут живы. Так сказал я, великий литовский князь, и так будет.

9

Они сидели рядом на старом поваленном ветром дереве, в десятке шагов от них храпели и били копытами кони. В отдалении горел костер, возле которого сидели люди боярина Боб-рока.

— Князь, что заставило тебя самого скакать ко мне? — тревожно спросил Боброк, стараясь рассмотреть в темноте лицо князя Данилы. — Ведь знаешь, что после ухода полочан к Андрею Ольгердовичу вокруг твоей усадьбы полно глаз и ушей боярина Адомаса.

— Знаю это, боярин, да только не было времени у меня ждать твоего человека, а своего посылать опасно — не ровен час, схватят его ищейки Адомаса. Вот и пришлось скакать самому. На меня они без приказа напасть не посмеют.

— А что за известие привез ты?

— Беда, боярин. Вчера прискакали к Ягайле гонцы с русского порубежья и принесли весть, что князь Дмитрий оставил в Москве только брата своего Владимира Серпуховского с малым войском, а сам со всей русской ратью двинулся через Коломну против Мамая. И уже сегодня Ягайло приказал готовить все свое войско к походу.

— Торопится Ягайло, торопится.

— Неужели он решил не дожидаться гонца Мамая?

— Кто его знает, князь. Ягайле сейчас не до ордынских грамот. Ему надо не опоздать и себе кусок русской земли отхватить.

От преданных людей, бывших в окружении рязанского Олега, князь и боярин уже знали содержание той грамоты, что отбили их люди на степном литовском порубежье. Еще раньше литовские и рязанские рослы встречались с Мамаем в его ставке на реке Воронеж и договорились, что все три войска должны встретиться на Дону первого сентября. И в своих грамотах, посланных в Рязань и Литву, Мамай сообщал, что в его планах ничего не изменилось. Но поскольку наемная итальянская пехота, навербованная в Генуе, прибыла к нему позже, чем обещала, он вынужден задержать свое выступление на Русь на несколько дней. А поэтому он пришлет князьям Олегу и Ягайле еще одно сообщение уже об окончательном месте и времени их встречи.

Вот на этого гонца с новой ханской грамотой и возлагали Боброк и князь Данило все свои надежды. И потому лихорадочная активность литовцев после получения Ягайлой известия о начале движения русских войск на Дон застала их врасплох.