Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки - Анатолий Житнухин

Общежитие школы располагалось в старом деревянном доме. Домашняя атмосфера, в которой ничто не отвлекало внимания от главного, располагала к занятиям и, что очень важно, помогала сосредоточиться на углублённом изучении иностранных языков. Всё остальное давалось без особых усилий.

В разведшколе познакомился со своим тёзкой Леонидом Шебаршиным генерал-майор Л. А. Макаров, бывший начальник 1-го отдела ПГУ КГБ. Часто вспоминает он их совместное житьё-бытьё в небольшом лесном домике — уютные комнаты на несколько человек, жарко натопленные в зимнее время, ветки деревьев, стучащие по оконным стёклам, птичьи концерты по утрам, дружеские беседы за вечерним чаем.

Чай — любимый напиток, спиртным не увлекались. К чаю специально сушили сухари: на горячую батарею стелили несколько листков писчей бумаги и на них раскидывали ломтики чёрного и белого хлеба. Приучил всех к чаю Шебаршин, делившийся с товарищами приёмами приготовления этого ни с чем не сравнимого божественного напитка — ведь он успел к тому времени познать многие секреты восточной жизни.

Шебаршин всю жизнь собирал редкие сорта чая. Только у него в гостях можно было попробовать экзотические сорта, выращиваемые где-нибудь в Танзании на небольших полях, примыкающих к подножию горы Килиманджаро, или на вулканических плантациях острова Маврикий.

Макаров вспоминал, как однажды, в более позднее время, был в гостях у Шебаршина, и тот, занятый бумагами, попросил его сходить на кухню и приготовить чай. Когда Леонид Алексеевич вернулся, Шебаршин посмотрел на наполненный стакан как-то подозрительно, схватил его и поднёс к носу:

— Ты какой чай заварил? Где взял его?

Макаров объяснил.

На лице Шебаршина застыл неподдельный ужас. Чай, который так неосторожно Макаров употребил для заварки, оказался очень редким. А Леонид Алексеевич, забыв прежние уроки, использовал его по-варварски…

Как вспоминает Макаров, почти все слушатели школы уже побывали за рубежом и привнесли в их среду свой опыт работы и впечатления от зарубежных командировок. Уровень развития и общеобразовательной подготовки большинства из них был довольно высоким. «И всё же среди слушателей отделения Леонид Шебаршин выделялся. Обаятельный, доброжелательно настроенный, эрудит-книжник, он приятно удивлял своими разнообразными знаниями, логикой рассуждений, культурой речи и дружелюбной иронией. Мысленно я отдавал ему пальму бесспорного первенства в нашем отделении».

По тому, как часто и увлечённо Шебаршин вспоминал время учёбы в школе, нетрудно сделать вывод: он не ошибся в выборе новой профессии. Она сразу пришлась ему по душе, полностью соответствовала его характеру и складу ума. Как говорят в таких случаях, человек нашёл себя.

Как он часто потом отмечал в воспоминаниях, учёба захватывала. «Невероятно интересными показались специальные дисциплины, то есть обучение основам и приёмам разведывательного ремесла… Фотография во всех её специальных вариантах, изготовление микроточек, тайнопись, средства связи, средства негласного съёма информации, основы приобретения источников и работы с ними, методика ведения наружного наблюдения и приёмы его выявления — всё это было ново и чрезвычайно увлекательно.

Венцом всего были практические занятия в городе, продолжавшиеся несколько дней. Надо было провести ряд операций по связи с агентом, включая личную встречу. Сложнейшая задача заключалась в том, чтобы убедиться, нет ли за тобой слежки („выявить наружное наблюдение“), чтобы не позволить контрразведке зафиксировать проведение операции и, упаси боже, не вывести её на источник».

С особой гордостью Шебаршин рассказывал, как во время практических занятий ему удалось придумать схему проведения тайниковой операции с использованием очень простого в изготовлении и применении контейнера. Эта операция была отмечена премией. После этого, по его собственным словам, он почувствовал себя профессионалом. Идея была настолько удачной, что в дальнейшем применялась на практике и полностью себя оправдала.

Конечно, не всё, чему учили, пригодилось позднее Шебаршину и его товарищам в практической работе. Как считал Леонид Владимирович, явно был устаревшим и не оправдывал себя экстенсивный метод обучения по принципу «обо всём понемногу» — при подготовке офицеров разведки следовало бы больше уделять внимания индивидуальной работе, развитию навыков самостоятельного мышления и принятия решений. Ведь разведчик в поле одинок, во всех ситуациях он должен рассчитывать только на себя.

Однако, по мнению Шебаршина, при всех имевшихся недостатках старая школа воспитывала неоценимое чувство принадлежности к единственному в своём роде товариществу. В полной мере значение этого единения он оценил, находясь на оперативной работе.

ПАКИСТАН-2

Незаметно пролетело время учёбы, настала пора практического применения полученных знаний. В декабре 1964 года Леонид Владимирович отправляется во вторую свою заграничную командировку.

Снова он погружается в знакомую и завораживающую атмосферу восточной жизни.

И снова — Пакистан! И конечно же — Карачи, огромный город[4], раскинувшийся под палящим солнцем на раскалённом каменистом побережье Аравийского моря.

Накануне командировки в его семье произошло новое пополнение — родилась дочь Таня. Нельзя не упомянуть и ещё об одном важном событии: Шебаршины наконец получили отдельную квартиру. Располагалась она в Кузьминках, на первом этаже «хрущёвской» пятиэтажки, но по сравнению с прежним, коммунальным жильём в Марьиной Роще казалась настоящим дворцом: две комнаты, своя кухня и ванная с горячей и холодной водой!

Из этого рая семья в полном составе, теперь вчетвером, и отправилась в очередной служебный вояж.

Что же представлял собой тогда Пакистан и какие основные задачи решала в этой стране наша разведка?

Как мы уже отмечали, страна эта принадлежала к двум военно-политическим пактам — СЕНТО и СЕАТО, созданным в разгар холодной войны и враждебным Советскому Союзу. По свидетельству Шебаршина, американцы чувствовали себя здесь полными хозяевами: они вооружали пакистанскую армию, оказывали стране экономическую помощь, контролировали её спецслужбы.

Осложняла ситуацию и конфронтация Пакистана с Афганистаном и Индией, которые поддерживали с СССР дружественные отношения. Но именно в этот период, о чём мы уже говорили, президент Пакистана Айюб-хан, внешнеполитические шаги которого активно поддерживал Зульфикар Али Бхутто, пошёл на сближение с Советским Союзом.

Задачи нашей резидентуры, как формулировал их в своих воспоминаниях Шебаршин, заключались в том, чтобы следить за деятельностью американцев, англичан и их союзников в Пакистане (эта деятельность обоснованно рассматривалась как враждебная Советскому Союзу), получать информацию о СЕНТО и СЕАТО, не упускать из виду отношения Пакистана с Индией и Афганистаном и, разумеется, уделять самое серьёзное внимание китайцам и пакистано-китайским отношениям.