Принц воров - Валерий Горшков

«Начинаю постепенно открывать для себя новое в папиной идеологии», — подумал Корсак не без огорчения. Слава уже давно видел, как топорщится карман Карамболя. Ярослав, наверное, был единственным из всех, кто подумал раньше Червонца о том, что все сейчас зависит от одного-единственного выстрела. Окажись Ярослав на месте Червонца, то есть на месте человека, чей авторитет пытались подорвать таким нахрапистым способом, он выстрелил бы уже давно, поскольку выстрел — единственное, что могло спасти Червонца. Крюк поставил баул на мрамор склепа, а остальные после демарша Карамболя лишь подкинули груз у себя на спине, чтобы тот лег поудобнее.

— Можете убить меня, — не понимая, что пророчествует, агрессивно настаивал весельчак, — но я уйду сейчас и с этим.

Выстрел. Грохот баула о мрамор, шлепок упавшего тела, агония… Не удивились произошедшему только Крюк и Корсак, остальные, подумав под стволом «парабеллума», нехотя сняли мешки с плеч.

— Если хоть одна сука еще хотя бы раз оголит передо мной клык… — совершенно спокойно, словно речь шла о покупке пряников в сельмаге, подтверждая тем свой непререкаемый авторитет, сказал Червонец. Он сунул пистолет в карман и повернулся ко всем спиной — так ему было удобнее опускать баул в опустошенную яму-схрон, — я спущу с него шкуру. Есть желающие проверить, смогу ли я это сделать?

— Знаете, мне порядком поднадоел этот приблатненный спектакль, — врезался в монолог вора Корсак. — Закапывайте все это побыстрее, если не хотите в ближайшие сутки давать показания в НКВД! Отсидитесь, а потом делайте что хотите. Я же возьму свои деньги, потому что нести восемь или десять килограммов денег легче, чем нести за спиной три пуда золота! Червонец, уводи нас отсюда!

Ярослав правильно сыграл на важности для всех решения вора. Червонец здесь главный, и после находки схрона ему теперь решать, куда идти и с какой целью. Цель была ясна — нужно побыстрее сорваться из района поисков и осесть в Ленинграде. Область теперь находится вне закона — в области рулил Святой, о его смерти после пожара мало кто догадывается, поэтому чекисты в первую очередь будут проверять область, поскольку в такой ситуации идти банде в город — настоящее самоубийство.

Именно по этой причине нужно было идти туда.

— Люблю тебя, Петра творенье… — пробормотал Корсак, остановившись рядом с Червонцем, когда тот проверял замаскированный в склепе клад.

Червонец услышал его. Слава понимал это, а потому дождался, когда Червонец с Крюком появятся в ограде, и спросил:

— Куда поведешь, Червонец? Это важно для всех, а для меня в особенности, поскольку меня, кроме моей жизни, заботят жизни еще двоих дорогих для меня людей.

— Мы идем в Ленинград.

— Что?! — изумились остальные бандиты.

— Я сказал, что мы идем в Питер, — жестко, блеснув золотыми фиксами, повторил вор. Повернувшись к Ярославу, он взял его за локоть и отвел в сторону. — Я помню о своем слове. Твои паспорта будут изготовлены за неделю. О близких можешь не переживать. У них сейчас есть все, о чем может только мечтать семья наркома. Деньги — твои, как и договорились. Через неделю ты получишь документы, встретишь семью, и я открою вам коридор в Польшу.

Такой исход Славу устраивал.

— Но всю эту неделю каждый, кто побывал в склепе, будет находиться при мне. Каждый! — Эти слова слышали все. — Если кому-то нужно будет сходить пописать, выпав из поля моего зрения на две минуты, он должен будет сообщить об этом мне или Крюку. Если я замечу, что кто-то из присутствующих здесь пытается вступить в контакт с людьми вне этого круга — убью и его. Если кто-то захочет помешать мне исполнить задуманное — я убью его. Если кто-то за эту неделю окажется пьяным — я убью его. Я убью всех, если это будет необходимо. Я убью любого, если пойму, что кто-то сомневается в том, что я это сделаю.

Обеты на святой земле — на кладбище — дело не шутейное. Особенно когда слова подтверждаются убийством. Исстари на Руси повелось, что убивать на кладбище — грех несусветный, смертный. Но стоит ли заботиться о душе, когда уходишь, оставляя за спиной почти тонну вещей, могущих в одночасье превратить нищего в одного из самых состоятельных людей только начинающего отряхиваться от пепла войны мира?

Глава 6

На исходе четвертого дня вынужденной изоляции от окружающего мира Ярослав понял, что Червонец испытывает сильный дискомфорт. Настроение бандитов, посвященных в тайну сокровищ Святого, изменилось не в лучшую сторону. Тактика вожака по выжиданию все меньше устраивала его подчиненных, и наконец наступил момент, когда Корсак понял, что грядет взрыв. Еще не успев как следует свыкнуться с ролью полновластного хозяина банды, пусть уже не такой многочисленной, но по-прежнему дерзкой, Червонец стал использовать непопулярные в бандитской среде методы подчинения коллектива, и это не могло не сказаться на разговорах и мнениях внутри банды.

Ярослав чувствовал, что в случае продолжения Червонцем своей политики насильственного удержания своих головорезов в одной из квартир Ленинграда, достаточно будет малейшей искры, чтобы грянул взрыв. Каждый из девяти, находящихся в заточнении, знал, где спрятаны ценности, способные обеспечить род любого из них до седьмого колена. Конечно, мало кто из бандитов заботился о будущем своих потомков, которых, к слову сказать, ни у кого не было, но бриллиантовый дым бесхозных драгоценностей и золота будоражил их умы. Не обладая качествами руководителей и стратегов, не владея навыками мало-мальской тактики, бандиты никак не могли понять, почему они, полновластные хозяева миллионов золотых советских рублей, которые можно, по их мнению, быстро выручить, продав раритеты, вынуждены есть не балык, запивая его марочным коньяком, а жрать баночную кильку, обжаренную в масле, довольствуясь жидким чаем.

Корсак чутьем опытного разведчика чувствовал, что терпение бандитов не бесконечно. Сам же Червонец либо чересчур полагался на преданность своих головорезов, будучи уверенным в своем авторитете, либо просто не замечал происходящего рядом. Не меньшее удивление у Славы вызывало и поведение правой руки Червонца — Крюка. Этот сорокалетний мужчина среднего роста, чья мускулатура выдавала в нем бывшего спортсмена — если не боксера тяжелого веса, то борца определенно, вел себя почти как Ярослав. Он молча и спокойно взирал на происходящее вокруг, о чем-то думал либо просто дремал. Когда возникала необходимость, а она по мере течения дней назревала все чаще и чаще, осаживал наиболее ретивых бандитов, не особо стремясь объяснять мотивы своего поведения. Одному из самых дерзких, решившему уже почти в открытой форме выразить свой протест вору, Крюк с размаху врезал прямой слева. Бандит рухнул, как подкошенный, и потом, приходя в себя, долгое время смотрел на Крюка, о чем-то думая и вытирая с рассеченной губы кровь.

«Определенно боксер», — подумал Слава.

Ни один из них, включая и самого Червонца, не имел права выходить за пределы квартиры, в которой имелось все, что было необходимо для выжидания: туалет, кухня, спальные места на полу, еда. Такой образ жизни очень напоминал проживание в камере предварительного заключения Крестов и совсем не походил на волю, час нахождения на которой приравнивался по бандитским понятиям к суткам на киче.

Слава понимал, что после разбойных нападений на торговые базы и магазины, когда приходилось довольствоваться малым, а риск был неимоверен, каждый из бандитов ощущал себя даже не наследником, а уже владельцем части несметных сокровищ, дарующих все блага, о которых только может мечтать вор. И каждый из них, зная о смелости и отваге Червонца, не понимал, почему тот боится выйти и забрать эти сокровища, чтобы немедля справедливо поделить. Не секрет, что в этой связи в головы бандитов пришли мысли о продажности Червонца, о его намерении прибрать все золото к рукам, а их просто-напросто кинуть. Тем, у кого организаторские способности отсутствуют с момента рождения, невозможно понимать простые истины. Слава же эти истины понимал очень хорошо.

Банда Святого уничтожена почти полностью. Осталась лишь пятая ее часть, и сюда вошли не самые организованные и умные люди. Червонец, как мудрый организатор и вожак, понимал необходимость создания вокруг себя нового коллектива с новой идеологией, отличающейся от идеологии вора старой закалки Святого. Организация банды, то есть определение места будущей дислокации и вовлечение новых, избранных членов, требует не только больших моральных ресурсов, но и финансовых вливаний. Никто и никогда не пойдет за цезарем, казна которого пуста, как амбар нерадивого крестьянина. Червонцу необходимо было выиграть время, чтобы сохранить и лидерство, и ценности. Он, как и Корсак, понимал, что реализовать культурное достояние Дрезденской галереи — а у Ярослава не было сомнений, что за сокровища были найдены в схроне пана Домбровского, — быстро не получится. Для этого нужны каналы сбыта, доверенные люди. В противном случае можно спалиться уже с первой же картиной Рубенса, выйдя с ней на первого попавшегося антиквара. И потом, дабы не оказаться глупцом, Червонцу необходимо было оценить клад, определить стоимость каждой из найденных вещей. На все это нужно было время, соглашаться с чем бандиты, засевшие в квартире, решительно не желали.