Стихотворения (1923) - Владимир Маяковский

СОЛИДАРНОСТЬ

Наша пушнина пришла на Лейпцигскую ярмарку в забастовку транспортников. Тт. Каминский и Кушнер обратились в стачечный комитет, и сам комитет пошел с ними разгружать вагоны советских товаров. Товарищи из ВЦСПС, отметьте этот акт международной рабочей солидарности!

Ярмарка.                Вовсю!                             Нелепица на нелепице.Лейпциг гудит.                         Суетится Лейпциг.Но площадь вокзальную грохот не за́лил.Вокзалы стоят.                           Бастуют вокзалы.Сегодня                сказали хозяевам грузчики:«Ну что ж,                  посидимте, сложивши ручки!»Лишь изредка                         тишь                                  будоражило эхо:это       грузчики                       бьют штрейкбрехеров.Скрипят буржуи.                             Ходят около:— Товарищи эти разденут до́гола! —Но случай                  буржуям                                  веселие кинул:Советы              в Лейпциг                                прислали пушнину.Смеясь,               тараканьими водят усами:— Устроили стачечку —                                           лопайте сами!Забудете к бунтам клонить и клониться,когда заваляются ваши куницы! —Вовсю балаганит,                               гуляет Лейпциг.И вдруг               буржуям                                такие нелепицы(от дива               шея                       трубой водосточной);выходит —                    живьем! —                                         комитет стачечный.Рукав завернули.                               Ринулись в дело.И…       чрево пакгауза                                  вмиг опустело.Гуляет ярмарка.                            Сыпет нелепицы.Гуляет советским соболем Лейпциг

Страшны ли                      рабочим                                      при этакой спайкебуржуевы                   белые                               своры и стайки?!

УЖЕ!

Уже голодище                          берет в костяные путы.Уже        и на сытых                            наступают посты.Уже        под вывесками                                   «Milch und Butter»[5]выхващиваются хвосты.Уже        на Kurfürstendamm’e                                             ночьюперешептываются выжиги:«Слыхали?!                      Засада у Рабиновича…Отобрали                  «шведки» и «рыжики».Уже        воскресли                           бывшие бурши.Показывают                      буржуйный норов.Уже        разговаривают                                   языком пушекНоске и Людендорф.Уже        заборы                      стали ломаться.Рвет          бумажки                          ветра дых.Сжимая кулак,                        у коммунистических прокламацийтолпы           голодных и худых.Уже        валюта                     стала Луна-парком —не догонишь                       и четырежды скор —так      летит,                 летит                           германская маркас долларных                       американских гор.Уже        чехардят                         Штреземаны и Куны.И сытый,                и тот, кто голодом глодан,знают —                это                       пришли канунынашего              семнадцатого года.

КИНОПОВЕТРИЕ

Европа.              Город.                          Глаза домищами шарили.В глаза —                   разноцветные капли.На столбах,                     на версту,                                       на мильоны ладов:

                                    !!!!! ЧАРЛИ              ЧАПЛИН!!!!!

Мятый человечишко                                    из Лос-Анжело́сачерез океаны                         раскатывает ролик.И каждый,                   у кого губы́ нашлося,ржет до изнеможения,                                         ржет до колик.Денди туфлястый (огурцами огу́рятся) —к черту!               Дамища (груди — стог).Ужин.           Курица.                         В морду курицей.Мотоцикл.                  Толпа.                             Сыщик.                                          Свисток.В хвост.               В гриву.В глаз.            В бровь.Желе-подбородки трясутся игриво.Кино         гогочет в мильон шиберо́в.Молчи, Европа,                            дура сквозная!Мусьи,            заткните ваше орло́.Не вы,            я уверен,—                                 не вы,                                            я знаю,—над вами                 смеется товарищ Шарло́.Жирноживотые.                              Лобоузкие.Европейцы,                     на чем у вас пудры пыльца?Разве           эти                 чаплинские усики —не всё,            что у Европы                                    осталось от лица?Шарло.             Спадают                              штаны-гармошки.Кок.        Котелочек около кло́ка.В издевке                   твои                            комарьи ножки,Европа фраков                            и файфоклоков.Кино         заливается щиплемой девкой.Чарли            заехал                         какой-то мисс.Публика, тише!                           Над вами издевка.Европа —                   оплюйся,                                   сядь,                                             уймись.Чаплин — валяй,                              марай соуса́ми.Будет:            не соусом,                                будет:                                           не в фильме.Забитые встанут,                              забитые самиметлою              пройдут                             мировыми милями.А пока —                 Мишка,                              верти ручку.Бой! Алло!Всемирная сенсация.                                      Последняя штучка.Шарло на крыльях.                                  Воздушный Шарло.

Комментарии

Германия. Впервые — газ. «Известия ВЦИК», М., 1923, 4 января.

Осенью 1922 года Маяковский совершил поездку в Германию. Стихотворение написано в результате этой поездки.

В предисловии «До» к сборнику «Вещи этого года» (Берлин, изд. «Накануне», 1924) Маяковский сделал следующее примечание:

«Аэроплан, летевший за нами с нашими вещами, был снижен мелкой неисправностью под каким-то городом.

Чемоданы были вскрыты и мои рукописи взяты какими-то крупными жандармами какого-то мелкого народа.

Поэтому вещи, восстанавливаемые памятью, будут слегка разниться от первоначальных вариантов».

Это не от Рапалло. — В апреле 1922 года, в дни работы Генуэзской конференции, в Рапалло (Италия) был подписан договор между Советской Россией и Германией.