Сицилийский клан - Огюст Ле Бретон

Ле Гофф кивком ответил на одобрительный жест своего начальника и продолжил:

— Кроме того, мы выяснили, что у тех, кто помог ему бежать, есть фокстерьер по кличке Салями.

В зале раздались смешки, но комиссар и не думал шутить.

— Я повторяю, мы должны работать тихо. Если пресса сообщит об этом, мы, возможно, выйдем на сообщников, но сам Сарте немедленно скроется, причем на этот раз навсегда.

— Очень редкая кличка для собаки, — вмешался начальник полиции нравов. — Это может помочь нам выйти на преступников. Подумать только, назвать пса Салями!

— Почему-то это наводит меня на мысль об итальянцах, — прервал его Рондье. — Я и сам не знаю почему…

— Я тоже об этом подумал, — поддержал Ле Гофф, пожимая плечами. — Однако все это слишком неопределенно, а Париж велик. Каждый из вас, господа, получит новый портрет Сарте и краткий отчет о результатах расследования. Благодарю вас, я закончил. Впрочем, возможно, у вас есть вопросы…

Вопросов не было. Комиссар спустился с эстрады, и к нему сразу же подошел начальник полиции нравов.

— Ну как твой наследник, Ален? Когда ты запишешь его в Божон?[11]

— Ему еще предстоит выпить немало молока, прежде чем до этого дойдет дело, — вздохнул начальник уголовной полиции.

Ле Гофф улыбнулся. На эту тему он мог бы беседовать долго, но его ждала работа. Он извинился и подозвал Тупира.

— Возвращаемся назад, старина. Нужно, чтобы до вечера эта банда юных налетчиков во всем призналась. Иначе мы будем вынуждены их отпустить, потому что истечет срок задержания.

Он закурил свои любимые «Житан» и пошел в кабинет. Следом за ним потащились сотрудники бригады, многие из которых мечтали о сне.

XII

Мартина Сарте позавтракала вместе с матерью, и теперь направлялась к площади Плейель. Солнечные лучи ласкали ее лицо. Но девушка не позволяла себе расслабляться. Она сознавала, что за ней все время следят. Иначе и быть не могло. С тех пор, как ее отец умудрился удрать, полицейские не спускали глаз с тех, кто мог вывести на его след.

Она ждала автобуса, чтобы доехать до вокзала Сен-Лазар, вблизи которого Собиралась купить пару новых туфель. Тереза остановилась неподалеку и вошла в автобус вслед за ней. Больше никто на этой остановке не сел. В это время пассажиров бывало немного, все были в конторах или на заводах. Дочь Сальваторе села впереди Мартины. Кондуктор прокомпостировал билеты и отошел. Глаза Терезы, скрытые темными очками, поймали взгляд Мартины, и она прошептала, почти не двигая губами:

— Вас хочет видеть отец. Выходите на остановке Ги-Моке и идите за мной.

Мартина вздрогнула, но тут же овладела собой. Она умела держать себя в руках. Она кивнула Терезе в знак согласия и, покосившись на пассажиров, стала смотреть на улицу и на обгонявшие автобус машины. От ее взгляда, однако, ускользнул скрытый грузовиком фургон, откуда за ней следил Барани. Он сообщал теперь по рации:

— 142-й! Говорит Белый. Мартина Сарте едет в автобусе к вокзалу Сен-Лазар. Будем держать связь.

На остановке Ги-Моке Тереза вышла первой. Мартина последовала за ней, смешавшись с некоторыми пассажирами. Подмигнув ей, Тереза двинулась по улице Жонкьер, иногда останавливаясь у витрин. Мартина медленно шла вслед, не упуская ее из виду. На углу улицы Жан-Леклер Серджо, стоявший с транзистором в руке и видевший, как приближается фургон с антенной, не шевельнувшись, сказал сестре сквозь зубы:

— Иди дальше и не возвращайся сюда. Я сам займусь малышкой.

Тереза продолжала свой путь. Ее стройные ножки и волнующая походка приводили в восхищение всех попадавшихся навстречу мужчин. Когда с Серджо поравнялась Мартина, подмигнул ей и, улыбаясь, пристроился рядом. Делая вид, что пытается познакомиться, он пробормотал:

— Не волнуйтесь. Идите вперед. Потом задержитесь у лавки. Когда увидите в стекле витрины, что серый фургон проехал мимо, вернитесь назад, как будто передумали. Я буду ждать вас здесь в зеленой «МГ».

Мартина даже бровью не повела. Серджо проследил взглядом за фургоном и добавил, притворясь, что отпускает какую-то шутку:

— Изображайте особу, не желающую, чтобы к ней приставали на улице. Потребуйте, чтобы я отцепился.

Мартина нахмурилась и сделала вид, что дает отпор этому уличному Ромео. Продолжая смеяться, тот беззаботно вернулся на свое место, как человек, которого отшили, а ему на это наплевать. Через две минуты Мартина влезла в его машину.

— Шпики? — бросил ей Серджо, трогаясь с места.

— Если это они, то, конечно, постараются вернуться, — сказала девушка. — Но это будет им не так легко, потому что они проехали слишком далеко.

— Мы от них уйдем, — заверил ее молодой сицилиец.

Мартина взглянула на него с любопытством.

— Вы — брат Альдо? Вы на него похожи.

Серджо уклонился от ответа.

— Я высажу вас на углу улицы Мария-Дерем. Войдите в сквер Эпинетт. Пройдитесь там и выберите скамейку, где поменьше народа.

— Там будет отец?

Серджо доехал до верхней части улицы Жан-Леклер и резко свернул направо.

— Делайте, что вам сказано, — сухо посоветовал он, останавливаясь.

Девушка искоса разглядывала его. Красивый малый, но не очень-то приветливый.

— Спасибо, — сказала она, выходя из машины.

Но тот сразу умчался, даже не попрощавшись. Тем временем Барани поднял тревогу.

— Я ее потерял. Мне нужно подкрепление, чтобы прочесать весь район.

— Вас понял, Белый, — ответил ему мрачный голос. — Сделаем все необходимое.

Вернувшись на площадь Ги-Моке, Барани приказал полицейскому, сидевшему за рулем:

— Проедем по маленьким улицам. Может быть, повезет и наткнемся на девчонку.

— Ты думаешь, она попытается встретиться здесь с отцом?

Барани пожал плечами.

— Здесь или где-нибудь еще — как знать? Наше дело — день и ночь следить за ней и ее матерью. А она от нас ушла. Поезжай по улице Жан-Леклер, а там посмотрим.

Шофер повиновался, а Барани, опустив стекло, высматривал среди прохожих Мартину. Но никого похожего не было! А она уже прогуливалась по скверу, как велел ей Серджо.

Светило солнце, и почти все скамейки и стулья были заняты. Мамаши следили за детьми, лепившими пирожки из песка. Некоторые вязали или пришивали метки к белью. Старики, расположившиеся на стульях, сражалась в карты. Неподалеку от них Мартина заметила уединенную скамейку и села на нее. Отца не было видно. Она закурила «Лаки Страйк», но тут же с недовольной гримаской вынула сигарету изо рта, так как рядом с ней устроился какой-то бродяга. Этот грязный тип чесался! Недоставало еще заполучить от него вшей! Она сделала движение, чтобы встать, но остановилась, услышав хорошо знакомый голос.

— …Здравствуй, дочка. Ты куришь?

Девушка поперхнулась дымом и закашлялась. Голос, будивший в ней столько воспоминаний, продолжал:

— Не поворачивайся ко мне. Смотри на девочку с лопаткой.

Мартина послушалась, но не могла хоть искоса не поглядывать на отца.

— Как мама? — прошептал тот.

— Ничего, папа. Конечно, не так, как раньше, но…

— Понимаю, — сказал Муш сквозь зубы, глядя прямо перед собой.

На нем был старый костюм, некогда синий, но совершенно выцветший. Туфли были подвязаны бечевками. Голову покрывала потрепанная фуражка, а брови с помощью краски стали совсем черными. На плече висела сумка, откуда выглядывало горлышко бутылки красного вина. Густая борода скрывала его лицо.

Он принялся вытаскивать из кармана окурки, продолжая внимательно следить из-под опущенных век за происходящим вокруг.

— Мне нужно было повидаться с тобой до отъезда.

— Ты уезжаешь?

— Навсегда.

Сердце девушки сжалось. Ведь это был ее отец. Да, он бандит… Но к ней он всегда был добр.

— Мы больше не увидимся?

Сторож, дежуривший в сквере, прошел мимо них, бросив подозрительный взгляд на бродягу. Тот еще ниже опустил голову.

— Твоя мать вряд ли хочет видеть меня. И я ее понимаю.

— Не думай так, папа! Конечно, она потрясена всем этим, но по-прежнему тебя любит.

Муш вынул листок папиросной бумаги и высыпал на него табак из окурков.

— Ты должна убедить ее развестить со мной. Ей нужно снова выйти замуж. Я настаиваю на этом. Ей теперь еще хуже, чем если бы я умер. Убеди ее забыть меня. И прошу тебя, не говори ей, что мы сегодня виделись. Ни в коем случае. Она слишком слаба.

Он свернул сигарету, провел по краю бумаги языком и глухо прибавил:

— Хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала.

— Ты мой отец.

— Да, конечно… Но ты все же действовала великолепно. Без тебя я но смог бы связаться с Альдо и не был бы здесь.

Сигарета Мартины догорела уже до пальцев, прежде чем девушка решилась спросить:

— Папа… Это правда, что ты убил кого-то во время побега? Муш ответил не сразу. Он чиркнул спичкой по заду, поднес пламя к сигарете и, наконец, сказал: